Среди известных астрономов нашего времени, пожалуй, нет имени более популярного и более загадочного, чем имя профессора Козырева. На протяжении более тридцати лет оно не сходит со страниц научной печати, научно-популярных изданий, журналов и газет. Все началось со споров по поводу обнаружения H. А. Козыревым тектонической активности Луны в ноябре 1958 г. Серьезные дискуссии продолжались одиннадцать лет и закончились все же официальным присуждением первооткрывателю диплома об открытии.
Можно назвать две причины, которые возбудили продолжительные споры и долгое непризнание несомненного открытия Козырева.
Первая - это убежденность, укрепившаяся среди серого "ученого сообщества", мыслящего шаблонами и свято верящего в авторитеты, многие десятилетия и даже столетия совершавших одни и те же манипуляции с догматическими теориями, а в лучшем случае - инструментами наблюдений, - убежденность в том, что "Луна - мертвое тело".
Вторая, - как бы более основательная, но на самом деле тоже определяемая догматическим консерватизмом ученого люда, - связана с работами самого H.А. Козырева по поискам новых видов энергии.
Как раз в 1958 г., незадолго перед открытием лунного вулканизма, он возвестил печатным словом о поисках неизвестных доныне источников энергии, проводившихся им уже свыше десяти лет. Свое открытие он считал доказательством собственной теории, позволившей ему целенаправленно ставить наблюдения. В общем, он настойчиво и уверенно шел к открытию и пришел к нему.
Откуда взялась такая уверенность? Еще в 1947 г. Козырев теоретически показал, что внутризвездные ядерные реакции не могут обеспечить расход энергии звездами за миллиарды лет их существования. В недрах планет (и Луны) не могут происходить ядерные реакции. Этот вывод никем не оспаривается. Однако любые запасы внутренней энергии, образовавшиеся при формировании такого тела, как Луна (включая запасы радиоактивных элементов), должны иссякнуть за 4-5 млрд. лет его существования. Вот почему Луна должна быть мертвой, чего не хотел признавать Козырев. Согласно его теории, небесные тела (и планеты, и звезды) представляют собой машины, которые вырабатывают энергию, а "сырьем для переработки" служит время [реально - эфир, К.Х.]. По гипотезе Козырева, оно в силу особых физических свойств способно продлить активность и жизнеспособность объекта: чем дольше существует объект, тем больше обретает способность к продолжению существования.
Сначала слово "время" появилось в речах и статьях робко, крайне предположительно. Затем оно внедрялось все более настойчиво, надежно, твердо. Предположение превратилось в утверждение, аксиому. Оригинальная "теория времени" Козырева привлекла к ее автору внимание многих посвященных и непосвященных, вызвала к нему как симпатии, так и антипатии. Загадочность теории и ее создателя возрастала вместе с популярностью.
Николай Александрович Козырев родился 2 сентября (20 августа ст.стиль) 1908 г. в Ленинграде (С.-Петербурге) в семье горного инженера Александра Адриановича Козырева, известного специалиста по Министерству земледелия, служившего в департаменте улучшения землеустройства и занимавшегося вопросами гидрологии Казахстана. Выходец из русских крестьян г. Бугульмь Самарской губ., Козырев-старший дослужился до чина действительного статского советника, что давало ему привилегии по томственного дворянина, распространявшиеся, по дореволюционным законам, на жену и детей. Мать Козырева-младшего Юлия Николаевна происходила из фамилии самарского купца Шихобалова. В семье старших Козыревых были еще трое детей: сын Алексей (1916 г. рождения) и две дочери-Юлия (1902 г.) и Елена (1907 г.). Все эти люди (обоих поколений, и отцов и детей) ушли из жизни поочередно, по порядку старшинства: отец - в 1931 г. в возрасте 57 лет, мать, будучи моложе своего мужа на восемь лет, пережила его на 30 лет. Остальные умерли в 80-х годах, последним - инженер-геолог Алексей Александрович в феврале 1989 г. Они составляли самое близкое окружение в годы детства и юности, когда рос и воспитывался будущий ученый.
По окончании средней школы в 1924 г. Николай Козырев поступил в педагогический институт, затем, по настоянию профессоров, перешел на астрономическое отделение физико-математического факультета Ленинградского университета, который окончил в 1928 г., и был принят аспирантом в Главную астрономическую обсерваторию СССР в Пулкове (обсерватория находилась тогда в ведении Наркомпроса, в состав Академии наук она перешла в 1934 г., что отразилось в ее названии только в 1945 г.).
В Пулкове оказались еще двое ровесников Н.А. Козырева, одновременно окончивших Ленинградский университет,- В.А. Амбарцумян и Д.И. Еропкин. Все трое находились в подчинении академика А.А. Белопольского: двое первых как его аспиранты, а третий как ученый секретарь КИСО (Комиссии по исследованию Солнца), председателем которой был тот же академик. "Неразлучная троица" оставила по себе память в Пулкове до нынешних дней. Во-первых, все трое выделялись своими незаурядными способностями и нестандартными ранними публикациями, уже тогда частично вошедшими в сокровищницу мировой астрофизики; во-вторых, они отличались своим озорством, особенно проявившимся в противоборстве с администрацией обсерватории. Возможно, это был какой-то неявный протест более высокого порядка против ущемления инициативы и демократии вообще.
Высшие учебные заведения и научно-исследовательские институты в 20-х годах претерпевали перманентную ломку организационных форм, более или менее завершившуюся только к концу 30-х годов. Это не могло не отразиться на воспитании молодого поколения и на содержании исследовательских работ, которые загонялись в узкие рамки стандартного мышления и сугубо практического назначения. Организационная ломка сопровождалась полной ликвидацией демократических начал в управлении учреждениями, что наглядно проявлялось в Пулковской обсерватории. Со времени ее основания директор избирался Общим собранием Академии наук, причем директор обсерватории по уставу автоматически становился действительным членом Академии (академиком). С введением должности вице-директора последний также избирался Академией-собранием 1-го отделения (физико-математического). После революции 1917 г. обе должности замещались по выбору Совета астрономов: директор-сроком на 5 лет, вице-директор-на 3 года. Совет (коллектива) обсерватории, стихийно возникший из сущности Советской власти, избирал также лиц на все научные должности, включая сверхштатных астрономов. Доброе начало.
В 1930 г. истекал срок пребывания в должности директора А.А. Иванова, избиравшегося на эту должность дважды. В январе 1931 г. в Пулково прибыл первый директор-назначенец А.Д. Дрозд. Путем назначений стали замещаться и все остальные должности, начиная с заведующих секторами, введенными в структуру обсерватории в том же году, а впоследствии переименованными в отделы. Совет астрономов утратил какое-либо значение и прекратил свое существование. "Красный директор" (А.Д. Дрозд, сотрудник обсерватории с 1919 г., вступивший в РКП (б) в 1920 г., тогда же организовал партячейку при Пулковской обсерватории, но был вскоре уволен, по решению Совета астрономов) оставался на посту руководителя учреждения менее двух с половиной лет. В мае 1933 г. на должность директора обсерватории был назначен профессор Б.П. Герасимович. Этот замечательный ученый и неплохой организатор почему-то не сумел установить контакт с "троицей" молодых астрофизиков. Так в Пулкове сложилась "конфликтная ситуация".
Окончившие аспирантуру в 1931 г. В.А. Амбарцумян и Н.А. Козырев были зачислены в штат обсерватории учеными специалистами 1-го разряда. Направленность работ их руководителя по аспирантуре несомненно отразилась на характере совместных и раздельных статей обоих молодых ученых: немалая доля их публикаций посвящена спектральным исследованиям Солнца. Но уже в них наметился и самостоятельный подход к решению проблем физики Солнца с использованием "неклассических" методов. Вполне оригинальными были работы в области теоретической астрофизики, которая тогда "входила в моду" благодаря трудам Милна, Эддингтона, Занстра и которая быстро развивалась на основе успехов квантовой физики, теории относительности, физики атомного ядра. В.А. Амбарцумян и Н.А. Козырев тесно соприкасались с группой физиков-теоретиков, почти ровесников, окончивших Ленинградский университет приблизительно в те же (двадцатые) годы и работавших в университете и Физико-техническом институте. Из этой группы вышли знаменитости: Г.А. Гамов (1904-1968), Л.Д. Ландау (1908-1968), М.П. Бронштейн (1906-1938), Д.Д. Иваненко (род. 1904). Известны серьезные работы по астрофизике первых трех, выполненные в 30-е годы. Последние двое (из названных) неоднократно приезжали в Пулково, где проводились "вольные обсуждения" современных проблем теоретической физики и астрофизики [1]. Это была своеобразная школа "самообразования талантов", где уже "вышедшая в люди" молодежь училась на международных образцах и не только осваивала сложнейшие теории, но и творчески перевоплощала их.
Учась, учили других: В.А. Амбарцумян преподавал в университете теоретическую физику и теоретическую астрофизику, Н.А. Козырев читал лекции по теории относительности в педагогическом институте. Оба участвовали в создании новой науки - теоретической астрофизики. Сотворение нового - это не прикладывание достижений экспериментальной и теоретической физики к объектам астрофизических исследований, не простая примерка, потому что объекты физики и астрофизики существенно различны. Если предметом теоретической физики являются элементарные процессы взаимодействия вещества и излучения (атом-квант), то астрофизика изучает суммарный результат многократно осуществляемых и значительно усложняемых процессов в гигантских системах, каковыми являются звездные атмосферы и звезды как целое. Процесс элементарного взаимодействия трансформируется в процесс переноса излучения (энергии) из недр звезды к ее поверхности. Благодаря рассеянию излучения в пространстве астрофизические приборы позволяют наблюдать на неизмеримо больших расстояниях явления, протекающие на поверхности звезды. По составу наблюдаемого излучения судят о характере явлений, причем астрофизика пытается не просто установить характер, но и выявить причины явлений, для чего необходимо проникнуть внутрь звезды. Это позволяет сделать только теория. Изучая процессы переноса энергии, теоретик может "заглянуть" в недра звезды через мощный энергетический поток, при этом необходимо еще решить проблему устойчивости гравитирующего и излучающего (при колоссальном давлении изнутри) массивного тела. Исследование звездных недр связано с проблемой источников энергии. Проблемы множатся и нагромождаются также вследствие того, что наблюдаются звезды разнообразных (спектральных) классов и типов (устойчивые, переменные, нестационарные), а кроме звезд существуют другие объекты (светлые и темные туманности разных типов, невидимые "белые карлики", пульсары и т. п.), подлежащие изучению. К каждому объекту и к разным характерам - свой подход, особый метод исследования. Эта наука обширн. хотя в те годы - годы становления - она не была столь разнoсторонней.
Основные научные работы посвящены физике звёзд, исследованию планет и Луны. Разработал теорию протяженных звёздных атмосфер и установил ряд особенностей выходящего из них излучения (1934) (теория была обобщена С. Чандрасекаром, получив название теории Козырева — Чандрасекара). Разработал теорию солнечных пятен при предположении, что пятно находится в лучевом равновесии с окружающей фотосферой. Обнаружил в спектре темной части диска Венеры эмиссионные полосы, две из которых были приписаны молекулярному азоту (1953).
Получил спектрограммы лунного кратера Альфонс, указывающие на выход газов (молекулярного водорода и углерода) из центральной горки кратера. Считают, что это свидетельствует о вулканических явлениях на Луне или о тектонических перемещениях у её поверхности. Явление вулканической деятельности на Луне как научное открытие внесено в Государственный реестр научных открытий СССР под № 76 с приоритетом от 3 ноября 1958 г. Однако более распространён взгляд, что вулканизм на луне закончился более 1 млрд лет назад. Что касается описанных выше наблюдений, то они могут объясняться тектоническими сдвигами на Луне, происходящими за счет гравитационного воздействия Земли.
Предсказал отсутствие магнитного поля Луны за несколько лет до первых космических экспедиций к ней (в 1959 году, что было подтверждёно измерениями, сделанными «Луной-1»). Обнаружил водород в атмосфере Меркурия (на основании сравнительного изучения контуров линий водорода в спектрах Меркурия и Солнца) (1963). Сделал предположение о высокой температуре (до 200 000 К), имеющей место в центре Юпитера.
Разрабатывал и пытался подтвердить экспериментально (но безуспешно) собственную теорию, описывающую поведение физического времени («Причинная механика»). В частности, исходя из неверного предположения о чисто водородном составе звёздных недр, считал, что выделение энергии в звёздах не может объясняться термоядерными реакциями и пытался применить для объяснения этого процесса «Причинную механику».
Козырев изобрел зеркала, названные затем «зеркалами Козырева». По его мнению, «зеркала с алюминиевым покрытием оказались способными отражать и фокусировать „потоки времени“. При зеркальном отображении ХОД времени, как псевдоскаляр, изменяет знак. Поэтому Мир с обратным течением времени должен быть равноценен нашему Миру, отраженному в зеркале. "… опыты показали, что отражаться зеркалом может только действие излучающих время процессов…"
В 1970 году награждён золотой медалью Международной академии астронавтики.
Из ранних публикаций Н.А. Козырева следует отметить статьи об определении температуры солнечных факелов по данным собственных наблюдений и о результатах спектрофотометрического изучения солнечных пятен. В этой статье автор доказывал, что в пятнах должно соблюдаться лучевое равновесие и что сами пятна находятся гораздо глубже в солнечной атмосфере, чем считалось в то время. Впоследствии эта точка зрения Козырева подтвердилась. В 1934 г. он опубликовал в Monthly Notices, ежемесячнике Королевского Астрономического общества (Лондон), солидное исследование о лучевом равновесии протяженных фотосфер звезд. Если в обычной задаче переноса лучистой энергии атмосферные слои рассматриваются как плоскопараллельные, то для звезд с протяженными фотосферами такое упрощение недопустимо. Учитывая сферичность фотосферных слоев, Козырев сделал упрощающее предположение, что плотность в них изменяется обратно пропорционально квадрату расстояния от центра звезды (непрерывное истечение вещества с поверхности звезды). Далее он использовал имевшиеся данные наблюдений для некоторых типов звезд (Вольфа - Райе, Р Лебедя, горячих сверхгигантов) и получил результат, теоретически объясняющий наблюдаемые аномалии исследуемых объектов. В том же номере указанного ежемесячника опубликована аналогичная, хотя более общая, теория С. Чандрасекара, статья которого поступила на полгода позже. Теория приобрела имя Козырева - Чандрасекара.
По сравнению с Н.А. Козыревым В.А. Амбарцумян пошел гораздо дальше в разработке проблем теоретической астрофизики и организации исследований в этой области. Став профессором Ленинградского университета в 1934 г., он организовал и возглавил кафедру теоретической астрофизики при математико-механическом факультете, которая превратилась в Ленинградскую школу теоретиков-астрофизиков (В.В. Соболев, В.Г. Горбацкий и др.), пользующуюся огромным авторитетом поныне. Сам Амбарцумян, продолжая увеличивать личный вклад в избранную им область исследований, составил первый в нашей стране учебный "Курс теоретической астрофизики" (1939 г.). Впрочем, на этом биографические параллели Козырева и Амбарцумяна, тянувшиеся десять лет, придется оборвать: с уходом последнего из Пулкова их жизненные пути начали расходиться и полностью разошлись к концу 30-х годов.
Работы Д.И. Еропкина относились главным образом к области геофизики. Совместно с ним Н.А. Козырев опубликовал две статьи, содержащие результаты экспедиционных работ по исследованию спектральным методом полярных сияний, свечения ночного неба, зодиакального света. При интерпретации наблюдений к изучению земной атмосферы также была применена астрофизическая теория лучевого равновесия. Эти работы рассматривались в те годы как весьма актуальные, они дополняли общий комплекс геофизических атмосферных исследований предпринятых советскими учеными с различных позиций, в частности с помощью полетов на аэростатах в стратосферу. Однако инициатива пулковских астрофизиков не нашла поддержки у директора обсерватории, что причинило много неприятностей и молодым астрономам, и директору [2]. Конфликтная ситуация усугублялась.
События развертывались следующим образом. В мае 1934 г. умер академик А.А. Белопольский, высоко ценивший деятельность Д.И. Еропкина как научного работника и ученого секретаря КИСО. Названная комиссия перешла в ведение ГАО (до этого она находилась в подчинении Отделения математических и естественных наук, ОМЕН АН СССР), председателем ее стал Б.П. Герасимович. Таким образом, Еропкини Козырев - оба оказались во власти директора Пулковской обсерватории. Критика с их стороны в адрес директора поутихла (к тому же и "троица" распалась). Правда, Еропкин, оставаясь ученым секретарем КИСО, продолжал писать докладные записки по поводу включения в план ГАО темы по исследованию земной атмосферы. Руководитель обсерватории, признавая "важность этой темы для народного хозяйства и обороны страны", противился включению ее в исследовательский план ГАО как не соответствующей профилю учреждения. Запрос директора в Президиум Академии наук насчет дополнительного ассигнования по геофизической тематике оставался без ответа.
Тем не менее с 25 июля 1935 г. Д.И. Еропкин и Н.А. Козырев отправились на два месяца в Таджикистан для наблюдений зодиакального света. Приказ об их командировании подписал зам. директора ГАО Н. И. Днепровский (директор находился в заграничной командировке) [3]. В конце сентября командировка Еропкина и Козырева была продлена до 15 ноября "в целях наиболее успешного окончания работ Таджикской экспедиции". На этот раз приказ подписан Б.П. Герасимовичем, возможно, под давлением общественности. Действительно, работы в экспедиции шли успешно: помимо намеченных наблюдений зодиакального света ученые специалисты Пулковской обсерватории провели серию исследований ультрафиолетовой радиации Солнца и влияния на нее запыленности атмосферы в Сталинабаде и его окрестностях, предоставив важный материал медицинским учреждениям столицы Таджикистана. Для выполнения работ "по заданию Наркомздрава Тадж. ССР" Д.И. Еропкин и Н.А. Козырев были временно зачислены в штат Таджикской базы АН СССР. Об их важной и полезной деятельности писала газета "Коммунист Таджикистана" в декабре 1935 г. (N 276/1765).
По возвращении Еропкина и Козырева в Пулково директор Б.П. Герасимович собрал материал об их "инициативных действиях" в Таджикской экспедиции и направил 6 февраля 1936 г. "дело Козырева и Еропкина" на 17 листах непременному секретарю Академии наук Н.П. Горбунову с представлением незадачливых инициаторов "к отчислению от занимаемых ими должностей в ГАО" [4]. Санкция из Президиума АН СССР была получена, и в праздничный день 8 марта 1936 г. появился приказ ь 47 по ГАО такого содержания: "На основании распоряжения непременного секретаря АН СССР за использование экспедиции, полностью оплаченной ГАО, для выполнения посторонних обсерватории работ и сокрытие получения на ту же экспедицию вторых средств от другого академического учреждения (Таджикская база АН СССР) ученые специалисты Еропкин Д.И. и Козырев Н.А. увольняются с сего числа из состава сотрудников ГАО".
Приказ подписал директор Б.П. Герасимович. Вместе с тем директор ГАО направил в народный суд дело о "незаконном получении" вторых денег по ранее оплаченной экспедиции. Рассмотрение дела состоялось на судебном заседании 25 мая 1936 г. Свидетельские показания против обвиняемых давал астроном В.П. Цесевич, в то время директор Сталинабадской обсерватории, однако суд отклонил свидетельства, поскольку счел Цесевича заинтересованным лицом, указав на его вину в приеме на работу пулковских сотрудников без согласия дирекции ГАО (нарушение правил о совместительстве). В защиту выступили проф. В.А. Амбарцумян и научный сотрудник ЛГУ А.И. Лебединский; академик В.Г. Фесенков сделал письменное заявление, что принятие второй работы нисколько не повредило выполнению первой и что "изучение только одного вопроса в условиях экспедиции явно нецелесообразно, а ценность и значение обеих работ достаточно отражены прессой". В результате суд постановил "дело производством прекратить", при этом вынес частное определение руководству обсерватории ввиду "ненормальных отношений" в коллективе ГАО. Незаконных действий со стороны Козырева и Еропкина судом не установлено.
В конце мая шли последние приготовления к отправке экспедиций в район полосы полного солнечного затмения 19 июня 1936 г. Эпохальное событие в истории советской астрономиио нем много написано [5]. Н. А. Козырев намечался участником экспедиции в Омск, начальником которой был назначен И. А. Балановский, заведующий Астрофизическим отделом ГАО. Будучи уволенным из обсерватории, Козырев исключался также из состава пулковской экспедиции. Как научный сотрудник Астрономической обсерватории ЛГУ он участвовал в наблюдении затмения в составе экспедиции Ленинградского университета, направлявшейся в район г. Красноярска.
С возвращением в Ленинград возобновились хлопоты по восстановлению на работе в Пулковской обсерватории. Снова слушание в народном суде (Слуцкого района, к которому территориально относилось Пулково), теперь уже по иску Д. И. Еропкина и Н. А. Козырева. Решением от 16 июля 1936 г. суд предложил истцам обратиться в вышестоящие инстанции, поскольку "ответчик-Пулковская обсерватория-не имеет права приема и увольнения научных работников", чем ведает непременный секретарь Академии наук (ссылка на циркулярное письмо Президиума АН СССР от 28.XII.1935 г.). Ленинградский областной суд вернул дело на пересмотр в нарсуд Детскосельского участка, который решением от 7 августа 1936 г. предложил восстановить Д. И. Еропкина и Н. А. Козырева на работе.
Тем же летом в газете "Ленинградская правда" появились две статьи Д. Славентантора под названиями "Лестница славы" ("ЛП" от 4.VI.1936 г.) и "Рыцари раболепия" ("ЛП" от 18.VII. 1936 г.), целиком относящиеся к делам Пулковской обсерватории. Направляя обе статьи Н. П. Горбунову, Б. П. Герасимович утверждал, что они инспирированы Козыревым и Еропкиным и что публикации "являются лишь новым этапом в систематическом клеветническом походе против ГАО", проводимом "этими лицами" {6]. В первой статье описаны похождения авантюриста Н. М. Воронова, принятого "с помпой" на работу в ГАО 15 февр. 1935 г., а через год незаметно уволенного путем предоставления отпуска с последующим оформлением отчисления из штата. Сопоставляется шумиха, поднятая вокруг увольнения Козырева и Еропкина, с тихим уходом подлинного авантюриста.*
Примечание* (Скандальная история с Н.М. Вороновым даже обсуждалось на сессии физической группы Академии наук СССР по вопросам организации астрономии (23-30 октября 1936 г.) [7].
Во второй, со ссылкой на аналогичную статью в газете "Правда" ("Традиции раболепия"), приводятся примеры из жизни Пулкова, где "преклонение перед заграницей" сопровождалось "зажимом критики" и переплеталось со стародавними традициями, определявшимися правилом "не выносить сора из избы". Но вынесенный сор уже разлетелся и достиг столицы.
В связи с публикациями "ЛП" и решением Детскосельского суда Президиум АН СССР принял специальное постановление на заседании 16 августа 1936 г. [8, л. 4]: 1) Обжаловать решение народного суда о восстановлении на работе в Пулковской обсерватории ученых специалистов Д.И. Еропкина и Н.А. Козырева; 2) Принимая во внимание появившиеся в "Ленинградской правде" статьи, где отмечается ряд отрицательных явлений в деятельности обсерватории, назначить комиссию в составе проф. Пашуканиса Е.Б., акад. Вавилова С.И. и чл.-кор. Никифорова П.М. для обследования положения дел в пулковской обсерватории; 3) Для укрепления руководства административно-хозяйственной деятельностью обсерватории освободить зам. директора по АХЧ Б.А. Шигина и назначить на эту должность тов. Н.И. Фаворского.
Того же 16 августа подана в Ленинградский областной суд кассационная жалоба, соответствующая п. 1 постановления Президиума, за подписью Б. А. Шигина (директор обсерватории находился в отпуске с 1 по 28 августа). На другой день в соответствии с п. 3 того же постановления Б. А. Шигин освобождается от должности зам. директора ГАО. Временно помощником директора по хозяйственной части назначается П. М. Пименов. Через неделю дела АХЧ предлагается принять приехавшему в Ленинград Н. И. Фаворскому. Приказы по ГАО подписывает Н. И. Днепровский. Все вполне оперативно, хотя эти меры, казалось бы, не вытекали непосредственно из хода событий, приведших к рассмотрению пулковских дел Президиумом АН СССР. Б. А. Шигин был неплохим хозяйственником, членом ВКП(б), но с "троцкистскими замашками"; в обсерватории преданно служил Герасимовичу. Н. И. Фаворский-тоже член ВКП(б), с высшим экономическим образованием, "без подозрений".
В конце августа в ленинградской газете появляется новая статья "Еще раз о пулковских нравах", подписанная А. Неждановым и Д. Славентантором ("ЛП" от 27.VIII.1936 г.). Снова говорится о зажиме критики в этом старомодном учреждении, "о выживании директором обсерватории молодых научных работников", а главное о "двойной игре" директора и предместкома. Первый, действуя жестоко против Козырева, прикрывался от газетчиков и других защитников благожелательными отзывами о нем; второй, старавшийся во всем угодить директору, на стороне осуждал его действия. Задета и парторганизация. Вернувшийся из отпуска Б. П. Герасимович написал уполномоченному комиссии партийного контроля при ЦК ВКП(б) по Ленинградской области жалобу на парторга обсерватории А. П. Рогова (занимавшего должность экономиста), обвиняя его в "отрыве от администрации" и уклонении от ознакомления "с общим ходом дел в ГАО", а также в "подлоге" (термин заявителя), состоявшем в том, что когда директор перед уходом в отпуск просил парторга передать в редакцию газеты ответ на предыдущую публикацию от имени треугольника, Рогов доставил ответ только за подписью директора, без подписей двух других членов треугольника (по поводу чего будто бы поступило в партийные органы также заявление председателя месткома М. С. Эйгенсона [8, л. 5]). Очевидно, директор не знал, что парторг Рогов не мог подписать опровержение, составленное Эйгенсоном, поскольку дело приняло иной оборот: партячейка ГАО выразила поддержку публикациям "ЛП" и направила ее в письменной форме в редакцию газеты. Одобрение выразил и беспартийный председатель месткома вопреки им же написанному ответу от треугольника. В этом и заключалась его "двойная игра". Директор просил произвести замену на посту парторга ГАО, но через месяц его исполнитель Н. И. Фаворский нашел повод считать А. П. Рогова уволенным из обсерватории. Парторгом становится А. М. Лейкин, командированный в Пулково Томским университетом, а вскоре зачисленный в штат ГАО.
Комиссия Президиума АН СССР по обследованию Пулковской обсерватории под председательством зам. наркома юстиции Е.Б. Пашуканиса (назначенного на эту должность в 1936 г., а в 1937 г. расстрелянного) работала в сентябре [8, л. 10-15]. Отметив положительные стороны в деятельности обсерватории,. в частности ее руководства в лице Б.П. Герасимовича, комиссия, как принято, больше констатировала отрицательные явления, а затем перешла к рекомендациям по устранению недостатков. Статьи в "ЛП" она признала "в основном правильными", сделав подробные замечания по каждой из них. Комиссия отметила "проявление со стороны директора обсерватории нетерпимости к критике" в его адрес. Высказаны серьезные упреки в адрес Н.А. Козырева и Д.И. Еропкина по поводу их "индивидуализма, несовместимого с планомерно организованной работой", использования ими "недопустимых приемов научной критики", необоснованных требований включения в план геофизических тем, лишенных финансирования по сметам ГАО, неправильного поведения в Таджикской экспедиции при выполнении сторонних работ без ведома дирекции Пулковской обсерватории. Тем не менее комиссия рекомендовала восстановить Н.А. Козырева на работе в ГАО, ограничившись выговором в приказе, после возвращения неправильно полученных им денег. Относительно Д.И. Еропкина выражено пожелание предоставить ему возможность работы где-либо в другой обсерватории или геофизическом учреждении.
Президиум АН СССР на заседании 5 октября 1936 г. выразил согласие с рекомендациями комиссии, кроме пункта, касающегося Козырева и Еропкина, по которому решение было отложено. Такие страсти бушевали в обсерватории (и вокруг нее) в течение семи месяцев из-за необдуманного увольнения двух ученых специалистов, но Президиум не внял голосу даже посланной им высокой, компетентной комиссии. Как видно, сильное упорство проявили Б.П. Герасимович и Н.П. Горбунов, отстаивая свой престиж. Уволенным предстояли новые мытарства, дальнейшая судебная канитель.
Тем временем в Ленинграде начались аресты ученых, преподавателей вузов, научных работников. В числе арестованных оказались многие физики, математики, геофизики, астрономы. Одним из первых был арестован член-корреспондент АН СССР Б. В. Нумеров, директор Астрономического института. Ему приписали роль организатора террористической антисоветской группы среди интеллигентов. Многих других заключали в тюрьму, а затем судили "по делу Нумерова".*
Примечание* Только недавно стала известна полная формулировка обвинения, предъ явленного большой группе (свыше 100 человек) ленинградских ученых, арестованных во второй половине 1936 - первой половине 1937 г. Людей (специалистов НИУ и преподавателей вузов) судили по подозрению в "участии в фашистской троцкистско-зиновьевской террористической организации, возникшей в 1932 году по инициативе германских разведывательных органов и ставившей своей целью свержение Советской власти и установление на территории СССР фашистской диктатуры" (из справки Управления КГБ по Ленинградской области от 10.03.89 г. N 10/28-456, присланной по запросу ГАО. Канцелярия ГАО, вх. ь 36 от 17.03.89 г.).
Волна арестов докатилась и до Пулкова. 31 октября 1936 г. был арестован научный консультант Пулковской обсерватории по вопросам радиофизики А.П. Константинов как участник "контрреволюционной организации". В ночь на 7 ноября совер-шились аресты еще четырех пулковцев: И. А. Балановского, Н. В. Комендантова, П.И. Яшнова и Н. А. Козырева. Дата операции подобрана кощунственно: к каждой годовщине Великого Октября обычно реабилитировали уголовных преступников, а на этот раз пополняли армию заключенных числом политических нереабилитируемых. Козырева арестовали на торжественном вечере 6 ноября, прямо на балу в Доме архитектора (бывшие Юсуповский дворец, ныне ДК Работников просвещения). Очередное кощунство совершено в ночь на 5 декабря (День Сталинской Конституции): тогда арестовали Н.И. Днепровского и Д.И. Еропкина. Для чего избирались такие даты? С целью выполнить операцию менее заметно или, наоборот, громогласно провернуть "мероприятия против контрреволюции", нагнать страху на обывателей? Во всяком случае в Пулкове аресты наделали много шума: даты их и жертвы не забыты до сих пор.
Н.В. Комендантова, занимавшего должность ученого секретаря обсерватории, сменил М.М. Мусселиус, но последнего также арестовали 10 февраля 1937 г. Должность становилась опасной. Впрочем, репрессировали не по должностному признаку. Сменивший И.А. Балановского на посту заведующего отделом астрофизики и звездной астрономии молодой профессор Е.Я. Перепелкин был арестован II мая 1937 г. Затем добрались и до директора. Б.П. Герасимовича арестовали 29 июня 1937 г в поезде при возвращении из Москвы, куда он выезжал по вызову Президиума Академии наук. Одновременно с ним арестовали непременного секретаря Академии Н.П. Горбунова (которого 7 сентября 1937 г. не стало в живых).
Пулковские сотрудники, арестованные с ноября по февраль были судимы в Ленинграде 25 мая 1937 г. выездной сессие) Военной коллегии Верховного Суда СССР. Семеро (И. А. Балановский, Н.И. Днепровский, Н.В. Комендантов, П.И. ЯШНОЕ, М.М. Мусселиус, Н.А. Козырев, Д.И. Еропкин) были "признаны виновными в преступлениях" по ст. 58 пп. 6, 8 i II УК РСФСР и стандартно приговорены каждый "к 10 годам тюремного заключения с поражением в политических правах на 5 лет, с конфискацией всего, лично ему принадлежащего имущества". Суд над каждым, поодиночке, длился по нескольку минут без предъявления обоснованного обвинения, без защиты, только с учетом собственных "признаний виновных"... под пытками. Не суд, а расправа. А.П. Константинов, судимый там же в тот же день, был приговорен к высшей мере наказания - расстрелу и казнен 26 мая 1937 г.*
Примечание* Справка Ленинградского УКГБ от 9.08.1989 г. за ь 10/32-2/89 (по запросу ГАО от 5.06.89 г.). (Это старший брат Б.П. Константинова (1910-1969), в последующем академика (1960 г.), директора Физико-технического института в Ленинграде (1957-1967 гг.) и вице-президента Академии наук СССР.)
Б.П. Герасимович разделил участь Н.П. Горбунова. Судимый в Ленинграде 30 ноября 1937 г. на закрытом судебном заседании (выездной сессией Военной коллегии Верховного Суда СССР) и приговоренный к ВМН он был расстрелян в день суда.
По существовавшему тогда кодексу 10-летний срок заключения считался наибольшим, выше-расстрел, но из практики НКВД того же периода видно, что почти все осужденные по политическим мотивам подлежали ликвидации. Из пулковских астрономов живым остался только один Козырев, остальные погибли. Трое - Д.И. Еропкин, М.М. Мусселиус, Е.Я. Перепелкин - были расстреляны в тюрьмах после дополнительного осуждения особыми тройками "за контрреволюционную троцкистскую агитацию среди заключенных" (формулировка удивительно однообразна независимо от места осуждения, как будто она отражала установку свыше). Б.В. Нумеров расстрелян в Орловской тюрьме 13 сентября 1941 г. без суда, очевидно в связи с нависшей угрозой оккупации г. Орла немецко-фашистскими войсками. Судьбы остальных мало известны. Свидетельствам о смерти, выданным в 1956 г. родственникам погибших при реабилитации ранее осужденных, трудно верить. Например, согласно свидетельству, выданному 15 мая 1956 г. Городским бюро ЗАГС г. Кемерово гр-ке Перепелкиной Г.П., ее муж умер 23 августа 1940 г. (дата и год уточнены прописью) по причине сахарного диабета; согласно справке Ленинградского УКГБ от 10.03.1989 г. Перепелкин Е.Я." осужденный Спецколлегией Ленинградского облсуда на закрытом заседании 17 июня 1937 г. и приговоренный "к 5 годам лишения свободы с последующим поражением в правах на 3 года", при отбывании наказания в Мариинском ИТЛ (исправительно-трудовом лагере) Красноярского края был расстрелян 13 января 1938 г. по приговору особой тройки НКВД Западно-Сибирской области от 25 декабря 1937 г. Оба документа выданы официальными органами.
В интервью с Б.А. Викторовым, зам. Главного военного прокурора в 1954-1967 гг., ведавшим делами по реабилитации невинно осужденных в сталинские времена, журналист Н.В. Успенская [9] спросила, повлияла ли на аресты в Пулкове имевшая тогда место конфликтная ситуация. Собеседник, перед интервью вновь познакомившийся с делами пострадавших, отвечал: "По документам видно, что между сотрудниками были конфликты. В их суть я не входил, потому что следствие шло не по этому пути..." Несомненно, следствие шло по заранее намеченному пути и также не входило в существо пулковских конфликтов. Если бы на самом деле существовала скрытая террористическая организация, то с учетом конфликтов Козырева и Еропкина не следовало подозревать в принадлежности к ней как изгоев. Любая нелегальная партия или организация, а террористическая в особенности, может функционировать только при наличии в ней единства и жесткой дисциплины, которой кажущимся образом подчиняются даже провокаторы, внедряемые извне [10]. А тут не было никакого единства, никакой организации. Кроме того, "конфликтная ситуация" не выходила за пределы Пулкова (находившегося за чертой города), а аресты происходили по всему Ленинграду. Также не следует считать, чтосущественную роль могли играть "доносы" [II 1, поскольку доносчиков невозможно было выставить как свидетелей: любые свидетели незаконных операций были излишни, тем более что они могли изменить ход запланированной операции. Тот же Б.А. Викторов указывает: "Искать доносчиков - попусту тратить время. Они, как и творцы "сценариев", далеко не всегда "попадали в кадр". Чаще всплывали, так сказать, "свидетели обвинения".
Сценарии действительно разрабатывались в целях "очищения партийных рядов" или ликвидации "классово-враждебных элементов" и нагнетания страха среди интеллигенции.*
Примечание* В докладе Н.С. Хрущева "О культе личности и его последствиях" на XX съезде КПСС (25 февраля 1956 г.) говорилось о чудовищной фальсификации политических дел в бывших управлениях НКВД Ленинградской и других областей, о заблаговременном составлении списков участников "антисоветских заговоров", подлежавших разоблачению, и даже заранее намечавшихся мерах наказания [12].
Ныне, по прояснении ряда обстоятельств, аналогичный сценарий просматривается на ленинградских процессах 1937 года по "делу Нумерова". В кабинетах Ленинградского управления НКВД рождалась провокационная "организация интеллигентов", нелепые цели которой сформулированы в обвинительном заключении на одном из многочисленных закрытых судебных процессов того злополучного года. Надуманность и бюрократическая неуклюжесть формулировки бросается в глаза. Это-теперь. Тогда же начальство поощряло такое сочинительство: ведь и на открытых процессах в Верховном суде с участием государственного обвинителя А.Я. Вышинского формулировки не блистали большей правдоподобностью.
Наполнение вымышленных организаций и группировок "участниками" происходило через отделы кадров путем предварительного ознакомления с анкетными материалами, которые собирались скрупулезно. Недаром ведение кадровыми вопросами поручалось таким надежным людям, как Н. И. Фаворский, и, может быть, не случайно в Пулковской обсерватории за два с лишним месяца до арестов было произведено "укрепление руководства" административно-хозяйственной деятельностью: методы и принципы подбора "членов" фиктивной группировки не должны быть известны. Но эти мнимые члены, которых вскоре начнут "разоблачать".- живые люди. Сценарий превращался в человеческие трагедии.
Как общее для арестованных пулковских сотрудников выявляется то, что на вопрос анкеты о социальном происхождении почти все они приписывали себя к дворянству, хотя подлинными выходцами из дворян были далеко не все. Имелись и другие "компрометирующие данные", например Б.П. Герасимович состоял ранее в партии эсеров, М.М. Мусселиус - из кадровых офицеров царской армии и т. п. В "шпионских связях" с заграницей можно было обвинить любого из сотрудников обсерватории, потому что каждый вел переписку с зарубежными учеными. Таким подбором создавалась "террористическая шпионская организация". Ее "разоблачение" производилось путем выколачивания на следствии "признаний виновных" и "свидетельских показаний". Никто не знал о составлении списков обреченных согласно разработанному сценарию, потому что никто не догадывался о "сценарии", но каждый узнавал о "предательстве" бывшего товарища по службе. Н.А. Козырева уверили, что на него "показал" Б.В. Нумеров, который будто бы перечислил еще многих "участников шпионской организации". Это вошло в один из "Невыдуманных рассказов" И.С. Шкловского* [13].
Примечание* Автор рассказа о Н.А. Козыреве, очевидно, не слишком задумывало; над тем, как преподнести услышанное им от Козырева (возможно, рассказ опубликованный посмертно, не предназначался для печати). Так, в пересказы фигурирует секретарь парторганизации "Эй-н - личность верткая, горластая. ..". Нетрудно догадаться, что речь шла о М.С. Эйгенсоне. Однако в 1936 г. он не мог быть секретарем парторганизации, так как вступил в ВКЩб) в 1939 г. Прочее относительно него бездоказательно и бестактно.
Сам Козырев, по сведениям Н.В. Успенской [9], дал "показания" на М.П. Бронштейна, а последний "признался", что его завербовал в "фашистскую террористическую организацию" Я.И. Френкель и что в нее также входили В.А. Амбарцумян, В.А. Фок, П.И. Лукирский, Л.Д. Ландау, В.Р. Бурсиан, В.К. Фредерике, Ю.А. Крутков, Н.Н. Павлов. Не все из перечисленных подвергались аресту: вероятно, не все числились в предварительных списках. М.П. Бронштейна, который где-то когда-то называл себя племянником Троцкого (Бронштейна), расстреляли сразу же после суда - 18 февраля 1938 г.
Н.А. Козыреву повезло: он выжил. Впоследствии он мало и неохотно рассказывал о том, как пережил годы тюремного заключения и ссылки в ИТЛ, но некоторые его воспоминания вошли в художественное исследование А.И. Солженицына "Архипелаг ГУЛАГ", рассказ И.С. Шкловского и неопубликованные материалы: биографический очерк, написанный его сыном Ф.Н. Козыревым, а также готовящаяся к печати статья А.И. Кульпина (из Феодосии) ""Докторантура" профессора Козырева" (статья составлена на основе бесед с родными и знакомыми Козырева после его смерти). Сведения эти противоречивы, порой загадочны или просто непонятны: должно быть, от самого Николая Александровича они исходили по-разному, поскольку настроение рассказчика могло быть неодинаковым. Поэтому целесообразно обратиться сначала к официальной справке. В ней сказано: "Козырев Николай Александрович... до ареста 7 ноября 1936 года старший научный сотрудник Пулковской обсерватории и ЛГУ. Выездной сессией Военной коллегии Верховного Суда СССР в закрытом судебном заседании в Ленинграде 25 мая 1937 года признан виновным в преступлении, предусмотренном ст. 58 пп. 8 и II УК РСФСР и приговорен к 10 годам тюремного заключения с поражением в политических правах на 5 лет с конфискацией всего, лично ему принадлежащего имущества. До мая 1939 года отбывал наказание в тюрьме г. ДмитровскОрловский Курской области, а затем был этапирован через г. Красноярск в Норильские лагеря НКВД (с. Дудинка и г. Норильск). До января 1940 года работал на общих работах, а с января 1940 года по состоянию здоровья был направлен на Дудинскую мерзлотную станцию в качестве геодезиста. Весной 1940 года был расконвоирован и производил топографические съемки с. Дудинки и его окрестностей. Осенью 1940 года работал инженером-геодезистом Дудинского отделения капитального строительства, а с декабря 1940 года назначен начальником Мерзлотной станции. 25 октября 1941 года "за проведение враждебной контрреволюционной агитации среди заключенных" арестован вторично, и 10 января 1942 года Таймырским окружным судом Красноярского края в с. Дудинка приговорен к 10 годам лишения свободы с поражением в политических правах на 5 лет. После суда Козырев Н.А. был переведен в г. Норильск и назначен на работу на металлургический комбинат инженером теплоконтроля. Весной 1943 года по состоянию здоровья был переведен на работу в Геологическое управление Норильского комбината инженером-геофизиком. До марта 1945 года работал прорабом экспедиции на Хантайском озере ...
Какого рода "контрреволюционная агитация" могла привести к строжайшему наказанию вплоть до расстрела? Козырев помнил некоторые пункты обвинения: 1) подсудимый - сторонник теории расширяющейся Вселенной, 2) считает Есенина (в другом варианте пересказа - Гумилева) хорошим поэтом, а Дунаевского - плохим композитором, 3) во время одной драки в бараке заявил, что бытие не всегда определяет сознание, 4) не согласен с высказыванием Энгельса о том, что "Ньютон - индуктивный осел". По последнему пункту подсудимый готов был спорить: "Значит, вы не согласны с высказыванием Энгельса о Ньютоне?" - спросил председательствующий на суде. "Я не читал Энгельса, но знаю, что Ньютон - величайший из ученых, живших на Земле", - ответил обреченный астроном. Точно бы повторилась легенда об исходе судилища инквизиции над Галилеем [13]. Верховный суд РСФСР счел приговор Таймырского суда слишком либеральным и заменил его расстрелом, который повис над крамольником Козыревым.
Находившийся в том же лагере Л.Н. Гумилев (сын известного поэта Николая Гумилева, расстрелянного органами ВЧК в августе 1921 г.) предсказал Козыреву, пользуясь искусством хиромантии, что приговоренному не бывать расстрелянным. Отсутствие "расстрельной команды" в Дудинке вряд ли послужило причиной оттяжки времени для исполнения нависшего приговора. Стране был нужен никель (другая никелево-рудная база на Кольском полуострове находилась в зоне военных действий), а никелевый комбинат в Норильске по-прежнему испытывал острую нужду в специалистах. По прошествии определенного срока Верховный суд СССР восстановил решение Таймырского суда относительно "вины" Козырева. Предсказание Гумилева оказалось пророческим и в других случаях смертельной опасности, нередко грозившей астроному на далеком Севере.
Продолжим цитирование справки Ленинградского УКГБ (см. с. 23): "В августе 1944 года на имя Народного Комиссара Внутренних Дел СССР поступило заявление от академика АН СССР Шайна Г.А. с ходатайством об освобождении из заключения астронома Козырева Н.А. Освобождение Козырева Н.А. и возвращение его на работу по специальности академик Шайн Г.А. мотивировал необходимостью восстановления разрушенных немцами центров астрономической науки в СССР (Пулковской, Одесской, Харьковской и Николаевской обсерваторий), в работе которых Козырев как крупный и талантливый астрофизик может оказать большую помощь.
В июне 1945 года согласно указаний Зам. Наркома Госбезопасности СССР для передопроса и изучения дела в Москву из Норильска был этапирован Козырев Н.А. При проверке было установлено, что Козырев Н.А. является талантливым научным работником, который разработал в 1934 году новую точку зрения на строение звезд с обширными атмосферами, признанную учеными, известными своими работами в СССР и за границей. Является одним из создателей теоретической астрофизики в СССР. Крупные советские ученые: академик Шайн Г.А., членкорреспондент АН СССР Амбарцумян В.А. и профессора Паренаго П.П., Воронцов-Вельяминов Б.А. и Павлов Н.Н.всвоих отзывах высоко оценивают Козырева Н.А. как ученого-астронома, а его работы ставят в первый разряд.
Учитывая изложенное, а также то, что предварительным следствием в 1936-1937 году и судебным заседанием 25 мая 1937 года не было установлено и доказано участие Козырева Н.А. в антисоветской организации, а вынесенный приговор по делу Козырева состоялся по необоснованным данным, было возбуждено ходатайство перед Особым Совещанием МГБ СССР о досрочно-условном освобождении Козырева Н.А. из заключения с правом проживания в городах Ленинграде и Симеизе. 14 декабря 1946 года данное ходатайство было удовлетворено.
21 февраля 1958 года по протесту Генерального ПрокурораСССР по делу Козырева Н.А. постановлением Пленума Верховного Суда СССР N. 08/119с-57 приговор Таймырского окружного суда от 10 января 1942 г. в отношении Козырева Н.А. был отменен и дело производством прекращено за отсутствием в его действиях состава преступления. Козырев Николай Александрович полностью реабилитирован".
9 мая 1945 года страна праздновала победу над фашистской Германией. ГУЛАГ не жил полностью изолированно от страны. В победе была также часть труда его узников. Конечно, рабский труд не то, что труд свободного человека. Понимали это всегда. но освобождать узников, особенно политических, не торопились. Однако с Козыревым - необычный случай: тут ходатайства видных ученых (откуда они узнали, что он еще жив?).
Пересмотр липового "дела Н.А. Козырева" тянулся полтора года. Большое внимание ему уделил назначенный в 1946 г. следователь Н.А. Богомолов (полный тезка Козырева). Очевидно это он осмелился доказать, что "вынесенный приговор (25 ма? 1937 г.) по делу Козырева состоялся по необоснованным дан ным". Весьма контрастная для бериевского периода формулировка. По существу, она призывала к пересмотру дел остальных астрономов, осужденных одновременно с Козыревым, но применена была к единичному случаю, да и в этом случае не привела к реабилитации, хотя дала многое - свободу. Как рассказывал сам Н.А. Козырев, решающим к концу пересмотра дела был вопрос следователя: "Скажите, вы верите в Бога?", - Козырев ответил утвердительно, на что последовал приказ: "Ступайте!". Значительно позже, уже на свободе, Козырев узнал, что его ответ следователь расценил как правдивость всего сказанного дважды осужденным. А ведь вывод мог быть противоположным "(опять "контрреволюционная агитация"): Козырев безусловно рисковал. Этот эпизод говорит о многом.
Н.А. Козырев был освобожден "условно-досрочно" в последних числах декабря 1946 г. Несколько дней он провел в Москве: московские визиты, прежде всего в Академию наук, были связаны с определением на работу и подготовкой диссертации. Г.А. Шайн, хлопотавший об освобождении Козырева, пригласил его в Крымскую астрофизическую обсерваторию, образовавшуюся за два года до описываемых событий. Академик Шайн был назначен директором этой еще только зарождавшейся обсерватории, если не считать ее части в Симеизе - бывшего отделения Пулковской обсерватории, полностью разрушенного.
Теперь еще об одной загадке, связанной с именем Козырева: когда он сделал и полностью оформил свою диссертацию? С удивлением И.С. Шкловский писал, что "через год после окончания срока заключения Козырев защитил докторскую диссертацию" [13]. Казалось, и это выходило за пределы человеческих возможностей, хотя защита Н.А. Козырева состоялась через три месяца с небольшим после его освобождения. А.И. Кульпин объясняет, что при этапировании из Дудинки в Москву Козырева "согревал пакет, зашитый в нательной рубашке", в котором "находилась законченная в черновом виде его докторская диссертация". Статью Кульпина тоже можно назвать "невыдуманным рассказом", поскольку пакет-это не вымысел. Сын Козырева, младший из четырех, сообщает, что отец "нес в голове свою диссертацию". Представляя себе, какие условия для такого рода работы были в тюрьме и лагере, хочется присоединиться к последнему свидетельству, но... письменные наброски в объеме небольшой общей тетради все-таки существовали. И составил он их в Дудинке и Норильске, когда был временно расконвоирован. Затем, при повторном аресте, Козырев какими-то путями, только ему ведомыми, переправил эту тетрадь в Москву академику В.Г. Фесенкову (1889-1972), от которого получил ее при освобождении. На фотовыставке к 75-летию Н.А. Козырева, посмертной, смонтированной его сотрудниками В.В. Насоновым и М.В. Воротковым, писателем А.Н. Строгановым и сыном Д.Н. Козыревым, демонстрировались фотокопии листка из "тетради заключенного Козырева" и его письма В.Г. Фесенкову. Оба документа показывались "вверх ногами", чтобы оставались малозаметными для непосвященных, так как выставка демонстрировалась до наступления "периода гласности".*
Примечание* В статье [16] нет никакого упоминания об его аресте и десятилетнем пребывании в тюрьме и ссылке. Впервые в советской печати некоторые сведения появились в цитируемом пересказе И.С. Шкловского.
Кроме того, она не была общедоступной, поскольку размешалась на стенах одной из комнат лаооратории Козыреве (до разорения последней), куда доступ по разным причинаь крайне ограничивался. Нынешнее местонахождение легендарной тетради пока не установлено.
От набросков до окончательно оформленной диссертации - долгий путь, тем более что в набросках никак не могла быть отражена литература, вышедшая за десять лет заточения. Ее требовалось пересмотреть и сопоставить собственные мысли с идеями, возникшими в мире на предмет исследования. Впрочем, просмотр литературы Н. А. Козырев выполнял быстро. Об этом можно судить по более позднему периоду его работы в ГАО. Каждые две недели в научной библиотеке Пулковской обсерватории выставляются новые поступления журналов и книг, причем каждая выставка вмещает до 100, а иногда и более библиотечных единиц. Всю эту книжную массу Козырев обычно просматривал за полтора-два часа, как будто он заранее знал, кто о чем мог написать что-то существенное, ранее не высказанное и не опубликованное. Его интересовали разнообразные темы, записей при просмотре он не делал, но уходил из библиотеки полностью информированный. Таков стиль его работы: он не разбрасывался. Конечно, при окончательной подготовке своей диссертации он проявил предельную сосредоточенность.
Мне, работавшему после войны в Астрономической обсерватории ЛГУ у А.И. Лебединского, удалось присутствовать на защите Козырева (это была моя первая встреча с Николаем Александровичем, односторонняя; обоюдное знакомство и начало сотрудничества произошло приблизительно десятью годами позже). Защита докторской диссертации Н.А. Козыревым состоялась в Ученом совете математико-механического факультета Ленинградского университета 10 марта 1947 г., что зафиксировано документами и сообщениями в печати [17]. Официальными оппонентами по диссертации выступили чл.-кор. АН СССР В.А. Амбарцумян, проф. К.Ф. Огородников и проф. А.И. Лебединский. Защита прошла успешно и была утверждена Ученым советом ЛГУ, на основании чего в 1948 г. решением Высшей аттестационной комиссии (ВАК) Н.А. Козыреву была присуждена искомая ученая степень.
Диссертация под названием "Источники звездной энергии и теория внутреннего строения звезд" опубликована в "Известиях Крымской астрофизической обсерватории АН СССР", научным сотрудником которой он состоял до середины августа 1957 г. Это капитальный труд Н.А. Козырева, положенный в основу его последующих исследований в разных направлениях-астрономическом, физическом, философском.
В августе 1958 г. в Москве происходила Х Генеральная ассамблея Международного астрономического союза (MAC). Делегаты съезда и иностранные гости числом более 1200 посетили Ленинград и Пулково. Н.А. Козырев - член MAC, он - среди делегатов. К съезду вышла в свет его небольшая книга "Причинная или несимметричная механика в линейном приближении" (ротапринтное издание). Название не случайное: книга действительно посвящена проблеме создания новой механики, основанной не на равенстве действия и противодействия, т.е. не на симметрии взаимодействующих сил, а на асимметрии и необратимости причин и следствий, связь между которыми устанавливается последовательностью во времени, его направленностью, причем физическое время выступает, таким образом, в качестве "движущей силы" или носителя энергии. Вот как проясняется тайна "неядерного источника".
Раскрываются силы вселенского характера, дейстиующие повсюду и постоянно. Наряду с пересмотром законов механики речь идет также о пересмотре мировых законов термодинамики. Рассуждения таковы: применяя физические законы к объяснению явлений звездного мира, мы неизбежно распространяем действие второго начала термодинамики на всю Вселенную, но его следствием была бы полная деградация-тепловая и радиоактивная смерть, никаких признаков которой мы, однако, не наблюдаем. Еще быстрее деградация должна была бы наступить для отдельных астрономических объектов, в частности для звезд, которые можно рассматривать как изолированные системы, не получающие поддержки извне, а тогда в нашем окружении должны были бы преимущественно наблюдаться вымирающие тела, но фактически таковые неприметны. Не можем мы признать и то, что Вселенная очень молода; также не слишком молоды звезды, в частности наше Солнце, даже планеты. Скорей всего все космические тела непрерывно омолаживаются. Следовательно, "в природе существуют постоянно действующие причины, препятствующие возрастанию энтропии". Как постоянно препятствующий, повсеместно действующий и всеобъемлющий фактор снова выступает физическое время, которое "в силу своей направленности может совершать работу и производить энергию". Как говорят, время старит, но, по Козыреву, оно же и омолаживает... при "известных условиях", вернее, пока никому не известных.
Во всяком случае, "теория времени" Козырева замечательна. Она затрагивает сложные философские вопросы и фактически по-новому, вполне конкретно, ставит проблему "четвертого начала" термодинамики-организующего, противодействующего второму началу-также повсеместно и постоянно проявляющегося. Может быть, его теория противоречит закону сохранения материи - энергии (это еще не доказано, хотя и ставилось в упрек Козыреву), зато она не выдвигает каких-либо условий об ограниченности Вселенной в пространстве, начала и конца всего существующего. Короче говоря, она материалистична.
Теория, в общем, сложна, хотя почти свободна от математических формул.
Рассуждения Козырева отошли от принципа индукции, на который вначале полагался автор; они зиждятся на его интуиции. Интуитивно он пришел к убеждению, что время порождает энергию неядерного происхождения, к доказательству выработки которой в небесных телах он шел индуктивным путем. Использование интуиции - вполне принятый в науке и законный путь, причем он имеет известные преимущества: если для индуктивного метода требуется обилие фактов и примеров, то для интуиции достаточно одного-двух фактов, наиболее существенных, подсказывающих основополагающую идею, которая затем должна быть развита и подкреплена всеми доступными примерами. Так и поступил Козырев в расчете на то, что убедительные факты еще появятся.
Одно из наиболее надежных подкреплений теории пришло вскоре, как по заказу. Ранее отмечалось, что Н.А. Козырев на протяжении ряда лет систематически обследовал Луну спектральным методом в поисках проявлений эндогенных процессов. Регулярно просматривая новые поступления научной литературы, он обратил внимание на статью американского астрономе Д. Олтера в "Публикациях Тихоокеанского астрономического общества" (апрель 1957 г.), где сообщалось о появлении дымки, иногда замывающей детали внутри кратера Альфонс. Именно .на этот кратер Козырев направил спектрограф и не безрезультатно: 3 ноября 1958 г. он получил спектрограмму, свидетельствующую о выбросе газа из центральной горки кратера. Явление продолжалось в течение получаса и удачно было схвачено. Результат долгожданной удачи означал открытие вулканизма на Луне - первое доказательство наличия планетного вулканизма.
Однако признание открытия, несмотря на документальность наблюдения, пришло далеко не сразу. Статья Н.А. Козырева, иллюстрируемая уникальной спектрограммой и содержащая подробное описание методики и обстоятельств наблюдений, опубликована в американском журнале Sky and Telescope. Этому предшествовали сообщения корреспондентов в советской прессе. Непредвиденно в обсуждение публикаций вмешались ученые США (Г. Юри, Д. Койпер), точка зрения которых относительно формирования рельефа Луны была диаметрально противоположной: по их убеждению, на Луне действуют только экзогенные силы, и все особенности лунного рельефа возникли в результате соударений с метеоритами и планетезималями. Никакого вулканизма на Луне нет и не было в прошлом. Тогдашний руководитель лунно-планетных исследований в США Д. Койпер в письме директору Пулковской обсерватории А.А. Михайлову по поводу нашумевшего открытия Козырева резко заявил, что опубликованная спектрограмма - просто подделка. Демонстрация подлинной спектрограммы при встрече Козырева с Койпером на Международном симпозиуме по исследованию Луны, происходившем в Пулкове в первой декаде декабря 1960 г., изменила грубое суждение американского ученого, но не поколебала его убеждений. Они оказались поколебленными лишь после доставки на Землю лунных грунтов экипажем корабля "Аполлон-11" (июль 1969 г.), когда впервые осуществилась высадка двух человек на поверхность Луны (Н. Армстронг и Э. Олдрин при участии М. Коллинза с окололунной орбиты). Доставленные лунные грунты преимущественно состояли из пород вулканического происхождения. Лучшего доказательства не требовалось.
Последовавшие решения можно расценивать как восстановление справедливости. Первой отозвалась Международная академия астронавтики (МАА): на годичном собрании в Клоудкрофте (шт. Нью-Мексико, США) в конце сентября 1969 г. она приняла решение о награждении профессора Н.А. Козырева именной золотой медалью с вкрапленными семью алмазами, изображающими ковш Большой Медведицы. Награждение мотивировано формулировкой: "За замечательные телескопические и спектральные наблюдения люминесцентных явлений на Луне, показывающие, что Луна все еще остается активной планетой, и стимулирующее развитие люминесцентных исследований в мировом масштабе". Почти год спустя академик Л.Н. Седов как вице-президент Международной астронавтической федерации (МАФ, куда входит МАА) .вручая Н.А. Козыреву награду, сказал: "Такая медаль присуждена пока только двум советским гражданам - Ю.А. Гагарину и Вам".
В декабре 1969 г. Комитет по делам открытий и изобретений при Совете Министров СССР присудил Н.А. Козыреву диплом об открытии "тектонической активности Луны". Годом раньше диплом об открытии внутренней энергии Луны был выдан В.С. Троицкому (Горьковский радиофизический институт). Радиоастрономические наблюдения Луны, проводившиеся В.С. Троицким на протяжении ряда лет с помощью разработанного им прецизионного метода регистрации слабых сигналов, позволили обнаружить энергетический поток, непрерывно текущий наружу через лунную поверхность. Интерпретация наблюдений приводила к заключению о наличии температурного градиента с проникновением в более глубокие слои (радиоизлучение различных частот) и о крайне малой теплопроводности внешних слоев лунной поверхности. Эти выводы также подтвердились полностью непосредственными измерениями с помощью аппаратуры, установленной на Луне. Иными словами, Луна на самом деле не мертва, а продолжает оставаться активным небесным телом.
Другой вопрос: откуда происходит эта активность? Подтверждает ли она теорию Козырева, основанную на предположены о превращении времени в энергию? (Постулаты причинной механики сформулированы иначе, но в целом они сводятся к предположению, что время служит основой для непрерывной выработки энергии внутри небесных тел.) С опубликованием его книги многих захватили и увлекли рассуждения о физических свойствах времени общего и частного характера. Дискуссии по поводу идей Козырева появились в советской и иностранной печати. Ленинградский физик и публицист Вл. Львов написал ряд статей под броскими названиями вроде "Революция в физике продолжается" ("Литературная газета" от 24 сентября 1959 г.). Резко критиковавший идеалистические теории Запада, физиклитератор высоко оценивал достижения Козырева. Известная писательница Мариетта Шагинян поместила в "Литературной газете" (от 3 ноября 1959 г., в годовщину открытия Козырева) большую статью на три подвала под названием "Время с большой буквы", на что последовало контрвыступление в газете "Правда" (от 22 ноября 1959 г.) академиков Л.А. Арцимовича, П.Л. Капицы, И.Е. Тамма "О легкомысленной погоне за научными сенсациями". Само название говорило о критическом характере статьи по поводу "переворота в науке, будто бы совершенного профессором Н. А. Козыревым". На публикацию в "Правде" отозвался английский журнал New Scientist (Лондон, 26 ноября 1959 г.) солидным обзором доктора Т. Маргерисонa "Причинная механика-русский научный спор", в котором добросовестно пересказано содержание книги Козырева и сделано заключение: "Еще рано говорить о том, обладает ли физическим смыслом новая концепция времени или же она является бессмыслицей... Собственные публикации Козырева не содействуют прояснению вопроса, так как им недостает ясности и подробностей. Но независимо от того, выдержит ли гипотеза Козырева испытание критикой или нет, его подход отмечен новизной, которая не может не стимулировать мысль физиков".
Автор "Причинной механики" считал, что как результат проявления ее законов должна наблюдаться асимметрия фигур планет. Во вращающихся телах под влиянием "потока времени" должны возникать дополнительные силы, приводящие к изменению формы тела или планеты. При "левостороннем" вращении на экваториальные массы действует сила, направленная к северу, вблизи оси вращения она направлена к югу, при этом, очевидно, должна "существовать параллель, на которой силы причинности равны нулю". В результате "северное полушарие планеты должно стать более сжатым, а южное-более выпуклым"; фигура планеты в меридиальном сечении будет представлять кардиоиду. Наибольшая деформация должна наблюдаться у Юпитера и Сатурна, поскольку они обладают большими экваториальными скоростями вращения. Проведя (совместно с Д.О. Мохначем) измерения многочисленных снимков этих планет, полученных в разных обсерваториях, автор сделал заключение о наличии у них асимметрии, предсказываемой теорией. Для выявления асимметрии формы Земли предложен опыт качания маятников с вибрирующим подвесом на разных широтах в целях определения "нулевой параллели". Опыт осуществлен автором в Ленинграде и г. Кировске (Мурманская обл.), "нулевая параллель" на широте 73ш определена путем экстраполирования. Разработан ряд других лабораторных опытов для обнаружения "причинно-следственных сил": взвешивание обычных грузов на весах с вибрирующим коромыслом при жестко подвешенном грузе на одном конце и эластичном подвесе - на другом; взвешивание быстровращающихся волчков (гироскопов) и т. п. В книге отражены результаты опытов, которые проводились до ее написания.
Для решения "русского научного спора" Бюро Отделения физико-математических наук (ОФМН) постановлением от 23 января 1960 г. назначило комиссию под председательством чл.-кор. АН СССР А.А. Михайлова по проверке теории и экспериментов Н.А. Козырева. Комиссия, состоявшая из девяти человек, разделившись на подгруппы, проводила проверку по трем направлениям: а) теория, б) эксперимент, в) проблема асимметрии планет. К работе подкомиссий привлекались также другие специалисты; в полугодовой деятельности комиссии принимал участие сам Козырев. Окончательное заключение комиссия приняла 15 июня 1960 г. [25]. Оно сводилось к следующему: а) теория не основана на четко сформулированной аксиоматике, ее выводы не развиты достаточно строго логическим или математическим путем; б) качество и точность проводимых лабораторных опытов не дают возможности сделать определенные заключения о характере наблюдаемых эффектов, в опытах недостаточно устранены различные побочные влияния; в) с целью установления асимметрии северного и южного полушарий Юпитера и Сатурна, имеющей принципиальное значение для теории, следует провести особо тщательные, объективные измерения с использованием прежних и новых, специально сделанных снимков планету проведение новой экспедиции для проверки "широтного эффекта" имеет смысл при условии коренного улучшения аппаратуры.
К наблюдениям широтного эффекта действия "причинных сил" Козырев больше не возвращался. Проверку асимметричной формы больших планет путем измерения их фотоснимков дополнительно произвели двое сотрудников ГАО (X.И. Поттер и Б.Н. Стругацкий) и не обнаружили ее у Сатурна. Относительно Юпитера они пришли к заключению, что кажущаяся асимметрия вследствие несимметричного расположения полос на его диске не имеет "ничего общего с геометрической асимметрией фигуры планеты" [26].
Несмотря на сильный резонанс, вызванный появлением "Причинной механики", суммарный эффект поспешной публикации все же следует считать отрицательным. Это сознавал автор книги, как понимал и то, что суть неуспеха состояла не только в недоработанности теории, но и особенно в недостаточности подкрепляющих ее факторов.
Снова - астрономические наблюдения, совершенствование теории, изобретательство в эксперименте. Запрета не наступило, но и поощрения нет, ни материального, ни морального, будто бы работа Козырева-его личное дело. Действительно, работы по причинной механике никогда не стояли среди плановых тем обсерватории, только-астрономические исследования, инициатива в которых была полной, хотя никаких преимуществ перед, другими плановыми работами не предоставлялось.
Для подкрепления интерпретации лунной спектрограммы (задолго до признания ее ценности) Н.А. Козырев предпринял экспедицию на Камчатку летом 1962 г. Кроме него экспедиция состояла из небольшого отряда вулканологов исследовательской станции Ключи. Вооружение-два переносных спектрографа с питающей оптикой (объективными насадками). Восхождения на трехкилометровую высоту к кратерам со снаряжением, палатками для ночлега и укрытия от ненастий. Исследовались действующие вулканы Ключевской группы. Засняты спектры пламени и озера лавы вулкана Плоский Толбачик, спектры поглощения дымов трех вулканов. Результаты представляли несомненный интерес для вулканологов: земные вулканические извержения при наличии атмосферы сильно отличаются от лунных. Все же Козырев провел сравнение спектров дымов с лунной спектрограммой, полученной 23 октября 1959 г., и нашел, что в ту дату он, по-видимому, наблюдал выброс дыма и поток лавы в кратере Альфонс на Луне.
|
|
Каждый год дважды, весной и осенью, Н.А. Козырев выезжал в Крым для астрономических наблюдений. Он написал еще ряд статей, не имеющих прямого отношения к основной линии его исследований. В ряду их следует назвать статью об атмосфере Меркурия, в которой он, опираясь на собственные наблюдения ночной стороны планеты, попытался рассчитать вероятность присутствия у Меркурия сильно разреженной водородной атмосферы, непрерывно образующейся за счет захвата частиц солнечного ветра. Другая статья, также основанная на наблюдениях, посвящена Сатурну и его кольцам, в которых им обнаружено присутствие водяного пара, появляющегося под влиянием "фотовозгонки". Этот термин Козырев ввел впервые, понимая под явлением фотовозгонки разрушение солнечным излучением кристаллической решетки льда, составляющего кольца вокруг Сатурна. Работа Козырева вызвала возражения американских астрономов Д. Койпера и Д. Крикшенка, истолковавших свои наблюдения присутствием в Сатурновых кольцах аммиачного льда, но позднее (1970 г.) они согласились с объяснением Козырева.
Две теоретические работы несомненно были выполнены в поддержку положений причинной механики. Статья "Внутреннее строение Юпитера", вопреки ранее появившемуся расчету о твердом ядре планеты, доказала возможность высокой температуры в центре Юпитера (165000 К), которая при определенном предположении о его внутреннем строении приводила к тепловому потоку из недр, фактически зарегистрированному при пролетах американских АМС "Пионер-10" и "Пионер-11" (1973 г.).
Статья об особенностях физического строения компонент двойных звезд, каковые, согласно выводам автора, имеют тенденцию к сближению их спектральных классов на основе воздействия главной звезды на звезду-спутник через "поток времени", вызвала возражения В.А. Крата, тогдашнего директора ГАО, в примечаниях к публикации Н.А. Козырева [27]. Его статьи в изданиях Пулковской обсерватории стали публиковаться "в дискуссионном порядке" с соответствующей припиской. Вообще смена руководства обсерваторией в 1964-1965 гг. (директора, заместителей, ученого секретаря) не улучшила отношения к работам Козырева, скорее наоборот-усилила контроль при сокращении их обеспечения (материалами, помощью оптико-механических мастерских и др.)
Лабораторный эксперимент Козырева вступил в новую фазу: принимая во внимание крайнюю малость наблюдаемых эффектов, нужно было усовершенствовать аппаратуру и способы регистрации, чтобы устранить влияние наблюдателя и всевозможных помех. Изобретательство и конструирование аппаратуры - забота самого исследователя. Вначале ему помогал советами Л.А. Сухарев, в осуществлении конструкций - Д.С. Усанов С февраля 1963 г. самым надежным помощником стал В.В. Насонов (1931-1986), инженер завода "Равенство", добровольно пришедший однажды в лабораторию Козырева, а затем работавший почти ежедневно (точнее, вечерами после работы, без оплаты).
С повышением точности регистрации в 1974 г. Н.А. Козырев сам предложил произвести проверку его опытов. Комиссия Ученого совета ГАО под председательством того же А.А. Михайлова, но уже академика, нашли опыты Козырева неубедительными вследствие противоречивого и непредсказуемого характера регистрации "причинно-следственных" процессов.
Крутильные весы и мостиковые системы изменили характер астрономических наблюдений, проводившихся Н.А. Козыревым и В.В. Насоновым (как правило, Насонов сочетал свой отпуск с командировками Козырева в Крым). Подход к наблюдениям "потоков времени" от астрономических объектов имел практическую основу. Изучая экраны, Козырев установил, что лучшим материалом для экранирования посторонних влияний является алюминий. Ввиду этого зеркала с алюминиевым покрытием оказались способными отражать и фокусировать "потоки времени". Открывшаяся возможность наблюдений обычным зеркальным телескопом (рефлектором) позволила обнаружить среди астрономических объектов такие, в которых особо активно протекают процессы "превращения времени в энергию": радиоастрономически активные галактики, источники мощного рентгеновского излучения (черные дыры?), белые карлики, нейтронные звезды Не пропускались солнечные и лунные затмения, а также связанные с ними явления на Земле, причем последние Козырев наблюдал даже без телескопа, не выходя из помещения лаборатории, где находилась регистрирующая аппаратура.
Козырев предложил новый способ определения звездных параллаксов, сходный с тригонометрическим, но не требующий полугодовых промежутков между наблюдениями и не ограничивающий результата фактическим удалением звезды. Однако его измерения и некоторые другие выводы основывались на предположении о мгновенном распространении информации "через физические свойства времени". Этот постулат вызвал особое раздражение у физиков и убедил многиx ученых в полной неприемлемости его последних работ.
В результате носителю "физической крамолы" было предложено перейти на положение профессора-консультанта. Козырев отверг такое предложение, так как не хотел оформлять пенсию. Это можно было понять, потому что оформление пенсии для многих означает "выход в тираж погашения". Козырев, наоборот, полагал, что ему еще многое предстоит сделать, и не считал оконченным свой путь в науке. Однако "треугольник" не хотел принимать во внимание "личные соображения", и Н. А. Козырев был уволен из обсерватории 10 апреля 1979 г. по сокращению штатов. Через месяц, 15 мая, был освобожден от должности "по собственному желанию" директор обсерватории. Смена власти ничего не изменила, и Козырев, пытавшийся в Академии наук найти справедливость, до января следующего года оставался без заработка и без пенсии, пока не принял нештатную должность консультанта. Из просмотра документов невольно напрашивается аналогия с увольнением Козырева в 1936 году.
Несколько слов о внешности и привычках Козырева. Высокого роста, хорошо сложенный, худощавый, подтянутый, гололобый, очень коротко подстриженный, с гордо поднятой головой, он походил на военного высокого ранга в отставке, хотя в армии никогда не служил. Ходил он обычно быстро, стремительно, при встрече со знакомыми любезно раскланивался на ходу или останавливался, протягивал для пожатия руку, если не спешил Вежлив был всегда и со всеми. У телескопа и в лаборатория отличался мягкими и ловкими движениями. Много курил. В лаборатории постоянно держал горячий чай и печенье: к этому вынуждала язвенная болезнь желудка, нажитая в заключении и ставшая для него роковой.
Приезжая на наблюдения в Крымскую обсерваторию, он почти ежедневно совершал прогулки в горы и леса, окружающие пос. Научный. Уходил большей частью в одиночку: во время прогулок он размышлял. Поддерживая "спортивную форму", он каждое лето, оформив отпуск, совершал какое-нибудь путешествие: проходил на байдарке протяженный маршрут по заранее намеченной реке средней полосы России, колесил на велосипеде или мотоцикле по дорогам Ленинградской области, спускался теплоходом по Волге от Московского моря до Астрахани. Любил Киев и места русской старины, которой насыщена Ярославщина или Золотое Кольцо. Однажды (1965 г.) побывал в круизе вокруг Европы на теплоходе с короткими остановками в столичных городах, совершил туристские поездки в Болгарию, ЧехоСловакию, Бельгию (по линии научного туризма).
Н. А. Козырев умер 27 февраля 1983 года, не дожив около полугода до своего 75-летия. Он похоронен на Пулковском кладбище астрономов. В июле того же года скончалась в канун своего 55-летия его жена (третьим браком) Римма Васильевна (урожденная Чубарова). Ее прах захоронен в той же могиле. Дети соорудили великолепный памятник родителям: массивная глыба розовато-серого гранита в виде полураскрытой книги, поставленной вертикально и глубоко перерезанной крестом; на открытых полированных страницах высечены древней вязью имена и годы жизни ушедших архитектор М. И. Бибина).
Козырев не завершил свою Теорию времени, которой он посвятил более 40 лет жизни, ему так и не удалось подкрепить ее неопровержимыми примерами. Правда, еще при его жизни американские АМС "Вояджер-1" и "Вояджер-2" при пролете сквозь систему Юпитера (1979 г.) зарегистрировали на спутнике Ио восемь действующих вулканов. Его предсказание о распространенности планетного вулканизма сбылось, хотя никто не вспомнил о провидце. Но также никто не выяснил природу вулканизма малых тел. Теория Козырева объясняет эти явления вполне, и все же это не служит непосредственным доказательством ее правильности.
Из четверых сыновей Н.А. Козырева ни один не пошел по стопам отца, хотя старший приобрел специальность физика. Единственным наследником идей оставался В.В. Насонов. Он продолжал опыты после смерти учителя и оставил в машинописном виде несколько статей, посвященных исследованию активных свойств времени и их возможных приложений к биологии. Одновременно он подготавливал к сдаче в архив материалы деятельности Н.А. Козырева. Этот долг он выполнил. Работая с перенапряжением, Виктор Васильевич не выдержал огромной нагрузки и скончался 15 марта 1986 г.
В идеях Козырева имеется рациональное ядро. Их разработку он вел, по существу, один. Как оказалось, одному человеку не под силу поднять такой груз: для этого не хватило всей его жизни. Нужны свежие силы: идеи стоят того, чтобы их вновь поднять и разработку довести до конца. Надо думать, что публикуемое наследие первопроходчика будет с успехом использовано для дальнейших поисков энтузиастами, которые непременно найдутся.
Пулково, сентябрь-октябрь 1989 г.
|
|
 |
