Г. Д. Ломакин - Аркадий Климентьевич ТИМИРЯЗЕВ

ЖНФК (Журнал научно-физического кружка им. М. В. Ломоносова) № 13, с. 43-55.
Февраль 1973 г.

На подступах к величественному храму науки – МГУ по обочинам красочных аллей тянутся ряды бюстов известных русских ученых, прославивших своими трудами отечественную науку. Среди них нет бюста замечательного и дорогого сердцам многих советских людей профессора МГУ Аркадия Климентьевича Тимирязева. Может быть впоследствии, когда пройдет наша поистине драматическая эпоха, какое-нибудь из поколений догадается оценить все достоинства этого ученого-энтузиаста, горячего патриота и выразит к нему свою добрую память постановкой такого же бюста. Однако пока что этого ожидать нельзя.

Поместим полностью некролог А. К. Тимирязеву, написанный “Группой товарищей” (“Известия” от 18 ноября 1955 г.).

“15 ноября 1955 года скончался старейший профессор Московского государственного университета имени М. В. Ломоносова доктор физико-математических наук, член КПСС с 1921 года Аркадий Климентьевич Тимирязев.

Сын К. А. Тимирязева – крупнейшего русского ученого и прогрессивного общественного деятеля – Аркадий Климентьевич Тимирязев родился 9 октября 1880 года.

Еще, будучи студентом Московского университета, А. К. Тимирязев начал научную работу в лаборатории знаменитого русского физика П. Н. Лебедева, а после окончания университета в 1904 году был оставлен при университете для подготовки к профессорскому званию. В 1911 году в знак протеста против полицейских мер, принятых царским правительством по отношению к университету, Аркадий Климентьевич вместе с П. Н. Лебедевым и другими прогрессивными русскими учеными покинул Московский университет.

После Великой Октябрьской революции профессор А. К. Тимирязев вернулся в Московский университет и принял деятельное участие в организации высшего образования в молодой советской республике. Значительны его заслуги перед высшей школой: им написан ряд учебников для физических специальностей вузов, на протяжении многих лет он был одним из любимых и популярных лекторов Московского университета, Коммунистического университета им. Я. М. Свердлова и других учебных заведений.

А. К. Тимирязев известен рядом экспериментальных и теоретических работ в области статистической физики, он вел активную борьбу против проявления буржуазной идеологии в естествознании. Профессор Тимирязев состоял действительным членом и членом президиума Коммунистической Академии, он был организатором кафедры истории физики в Московском университете и долгие годы руководил ее работой.

Наряду с научно-педагогической деятельностью Аркадий Климентьевич вел большую общественную и партийную работу, неоднократно избирался членом партийного комитета университета.

Всю свою жизнь Аркадий Климентьевич отдал делу служения советскому народу и коммунистической партии. Светлая память об Аркадии Климентьевиче навсегда сохранится в наших сердцах”.

Как будет видно из дальнейшего, опубликовавшую этот некролог “группу товарищей” по справедливости следовало бы назвать “группой отважных смельчаков”. С наступлением в физике господства ортодоксальных концепций и особенно деспотического влияния эйнштейнианцев, имени А. К. Тимирязева ортодоксы стали бояться как бес ладана. И только в последнее время кое-кому из них захотелось добраться уже до гроба покойного, чтобы по примеру некоторых неудачных предшественников, достойного русского ученого снова обливать грязью. Среди них ныне усердно пытается завоевать себе сомнительную славу философ Б. М. Кедров. Если прочесть его последние статьи, то можно подумать, что он только и специализируется на шельмовании А. К. Тимирязева.

Почему же коммунист-ученый-патриот А. К. Тимирязев завяз костью в горле у академика Б. М. Кедрова? Уж не потому ли что он восставал против деспотизма в науке еще при царском режиме? И не потому ли, что не терпел в науке ложного, идеалистического, чуждого подлинному знанию? Похоже, что не дает Б. М. Кедрову спокойно жить то, что А. К. Тимирязев, как достаточно эрудированный физик, еще в первые годы становления советского государства во многих статьях довольно убедительно раскрыл всю несостоятельность релятивистского учения Эйнштейна. И особенно ненавистной показалась Кедрову статья Тимирязева в 1-2 номерах журнала “Под знаменем марксизма” (“ПЗМ” – 1922 г.), которую по достоинству оценил В. И. Ленин и, после знакомства с которой, написал свою знаменитую статью “О значении воинствующего материализма” (тоже в 1922 году).

Необходимо кратко остановиться на истории вопроса.

В послереволюционный период в нашей науке сохранились многие кадры царского времени, поэтому даже теперь трудно определить, когда же в идеологии ученых нашей страны завершилась подлинная революция и завершилась ли она вообще? В период жизни В. И. Ленина и при руководстве Ленина эту революцию совершали наиболее прогрессивные ученые-естествоиспытатели и среди них – рядом стоящие отец и сын Тимирязевы. Отец имел тесную связь с В. И. Лениным, сын унаследовал все лучшие черты и традиции отца, отдал этой революции весь пыл своего сердца. Вот одно из обращений А. К. Тимирязева к научной общественности, где выражалась тревога за судьбы подлинно материалистического классического естествознания:

“…Наша задача должна состоять в том, чтобы смахнуть с науки ей же самой мешающую буржуазную накипь, а не в том, чтобы взять на подозрение все те громадные ценности, которые нам остались от дряхлеющего буржуазно-капиталистического мира. Такая подозрительность равноценна панике, а паника явление опасное. Поэтому, как бы здорово ни было то чувство, которое охватывает некоторых наших товарищей, увидевших первые схватки на новом идеологическом фронте, увидевших ту фальсификацию науки, о которой у нас шла речь, мы можем и теперь на этом фронте призвать к самообладанию и, отдавая себе полный отчет в тех опасностях, которые грозят нам, – повторить давно знакомые слова, не раз облетевшую Советскую Россию: “не сдадимся, выдержим, победим” (Из доклада, прочтенного 18 сентября 1922 года. См. в сб. “Естествознание и диалектический материализм”. 1925, с.113).

Угрозы шли как со стороны проникающей в физику с запада позитивистской методологии и ее концепций, в первую очередь, реакционного эйнштейнианства. Обращая на это главное внимание, видя в теории относительности и ее философских следствиях идеалистическое содержание, А. К. Тимирязев писал:

“И не по этой ли причине дальновидные представители новой русской эмиграции в фельетонах своих контрреволюционных газет с восторгом отзываются о великой революции в науке, проявляя тем самым какую-то непонятную, даже трогательную признательность к… революции! Правда, в области такой безопасной науки, как физика!” (Теория относительности и материализм. Сб. статей, 1925, с.56).

Без союза с ними, – говорил В. И. Ленин, – “воинствующий материализм не может быть ни в коем случае ни воинствующим, ни материализмом”. И из статьи видно, что в первых рядах “представителей современного естествознания”, на которых надо опереться, В. И. Ленин видел, прежде всего, А. К. Тимирязева.

К сожалению, В. И. Ленин слишком рано оставил важнейший фронт идеологии. Свою статью он писал в Горках, уже будучи больным. И его дело не смогла продолжить та “влиятельная прослойка интеллигенции” (А. А. Максимов), от деятельности которой зависел исход борьбы.

А. К. Тимирязев продолжал публиковать статьи с убедительной критикой эйнштейнианства, идеалистических концепций в физике. В 20-х годах особенно влиятельными были тимирязевские сборники “Диалектика в природе”, “Теория относительности и материализм”, “Естествознание и диалектический материализм” и др. И роль тимирязевцев стала настолько ощутимой, что их противники всполошились, стали усиленно мобилизовывать свои силы.

Кто же эти противники? Это гессены, егоршины, каревы, гольцманы и др. Теперь их статьи (публиковались главным образом в “ПЗМ”) у порядочного человека вызвали бы негодование. Но в свое время они, эти канувшие в вечность “летучие идеологи”, пользовались на страницах журналов полным раздольем. И, конечно, у них был свой вождь.

Вскоре после смерти В. И. Ленина, когда в “ПЗМ” еще продолжал свою деятельность Троцкий, на арене появился некто А. М. Деборин. Возможно, при содействии Троцкого (троцкисты всегда особое внимание уделяли проблеме расстановки кадров – см. А. Микоян. Мысли и воспоминания о Ленине. М., 1970) А. М. Деборин, даже будучи беспартийным, в 1926 году уже становится ответственным редактором журнала.

Однако, сначала несколько слов о самом Троцком и его отношении к ТО. Оказывается, что Троцкий защищал ТО, высокомерно, по-барски называя отечественных ученых-материалистов “метафизиками чисто пролетарской науки”, огульно игнорируя их убедительные строго научные доводы, считая подлинный смысл ТО для них недоступной тайной. Так, он писал:

“Что скажут метафизики чисто-пролетарской науки по поводу теории относительности? Примирима ли она с материализмом или нет? Решен ли этот вопрос? Где, когда, кем?”. Этот довод Троцкого выставлял А. Гольцман как раз против доводов А. К. Тимирязева, защищая метод и теорию Эйнштейна ссылками на “высший авторитет своей идеологической и политической ориентации” (в сб. “ТО и материализм”, с. 120).

Возвратимся к А. М. Деборину. Настоящая фамилия этого новоявленного редактора – Абрам Моисеевич Иоффе (БСЭ, 1930, т. 20, ст. 757). Как видно, Абрама Моисеевича родная фамилия стесняла, и он решил присвоить имя библейской героини древних евреев Деборы, маскируясь одновременно и под слово “борец”, и к тому же к концовке русских фамилий “н”. По мифическому же преданию (БСЭ, т. 13, с. 525 – новое (второе – ред.) издание), Дебора, сплотив еврейские племена, руководила завоеванием Палестины.

И вот А. М. Деборин-Иоффе отправился со своим знаменем “под знамя марксизма”, чтобы с этой позиции завоевать “Палестину” в советской науке. Кто-то отрекомендовал его как первоклассного знатока гегелевской диалектики. Каким он был диалектиком на самом деле, можно судить по острой критике его ранней работы В. И. Лениным в “Философских тетрадях”. (Весьма показательно, что в издании “Философских тетрадей” при Деборине и после него весь важнейший раздел книги В. И. Ленина “Современная философия” и следующая за ним статья “А. Деборин. Диалектический материализм” набраны петитом, мол, это не существенно, можно и не читать!).

Деборин знал, что Гегель материалистические начала классического естествознания называл механическими (Энгельс в “Анти-Дюринге” – 1933, с. 249 писал: “Самое комичное – это то, что приравнивание “материалистического” и “механического” имеет своим родоначальником Гегеля, который хотел унизить материализм эпитетом “механический”) . Поэтому свою борьбу он (Деборин) направил как раз против естественников-материалистов, и, в первую очередь, против физика А. К. Тимирязева, назвав их также механистами (ПЗМ, 4-5, 1926).

А. К. Тимирязев в солидной статье (на 52 с.) “Воскрешает ли современное естествознание механический материализм XVIII столетия?” (“Вестник Ком. Академии”, вып. 17, 1925) дал Деборину сокрушительную отповедь. В частности, в этой статье он писал (с. 163–164):

“Неумение критически подходить к вопросам естествознания породило и ту невообразимую путаницу, которая создалась вокруг слова “механист”. Ни для кого не тайна, что в условиях капиталистического общества слово материалист не пользовалось, выражаясь мягко, популярностью, поэтому “механист” было вежливой формой для понятия “материалист”.

Мы не имеем возможности говорить о подобных убедительных высказываниях в защиту “механического” естествознания со стороны ряда других естественников (см., например, статью Б. Выропаева в “ПЗМ”, №11, 1926, с. 133). Приведем только слова философа Рэя, которые В. И. Ленин отметил в своих “Философских тетрадях” (1947, с.361): “К механистической школе принадлежит… огромное большинство физиков-экспериментаторов, которым физика обязана своими новейшими успехами”.

А. М. Деборин понял, что так просто кавалерийскими наскоками с помощью своих бездарных и безграмотных соратников тимирязевцев не одолеть. И он изменяет тактику: под деятельность своих противников он искусственно подводит политическую подкладку. Организуя “идеологический совет”, он развивает борьбу против тимирязевцев уже не как против ученых-естественников, а как против “идеологов правого уклона в партии” (!!).

Спрашивается: почему естественники-материалисты вдруг оказались оппозиционерами партии? Да потому, что в те времена ведущая в партийном уклоне бухаринская “теория равновесия классовых сил” тоже называлась механической (!!!).

Не будем затрагивать множество грязных статей против тимирязевцев-“механистов”. В них теперь хорошо раскрывается большая подготовительная работа “деборинского идеологического совета”. Обратимся сразу к итогам.

“В апреле этого года состоялась 2-я Всесоюзная конференция марксистско-ленинских учреждений, подытожившая четырехлетнюю дискуссию между диалектическими материалистами и механистами. Конференция, в которой участвовали представители всех крупнейших научно-исследовательских учреждений страны пролетарской диктатуры, единодушно характеризовала механистов, как течение, представляющее “явный отход от марксистско-ленинских позиций в философии”. За эту резолюцию голосовали представители таких учреждений, как Коммунистическая Академия, Институт Маркса и Энгельса, Институт красной Профессуры и т. д.

Казалось бы, что для всякого мало-мальски прислушивающегося к голосу своего коллектива марксиста-ленинца было бы обязательно после этого решения еще раз продумать свои воззрения, по меньшей мере заняться серьезной теоретической работой и изучением указанных ему ошибок, прежде чем выступить на их защиту. Не тут-то было! Сборник “Диалектика в природе” № 5 доказывает, что механисты на опыте последнего звена дискуссии ничего не забыли и ничему не научились. Без единого нового аргумента, без тени каких бы то ни было доказательств, они выступают со своими старыми положениями, показывая тем самым, что они не намерены считаться с организованным теоретическим марксистско-ленинским общественным мнением…” (“ПЗМ”, № 10-11, 1929 г., с.1-2).

Далее в “ПЗМ”, 1930, № 6, с. 8-9, подобно победным звукам фанфар, раздались слова самого Деборина:

“…Мы вынуждены были расколоть “Общество воинствующих материалистов”, разбить его, т.е. отмежеваться от механистов (понимать – от естественников-материалистов – Г.Л.) и создать новое Общество. Мы это и сделали…

Общество воинствующих материалистов-диалектиков, – пишет далее Деборин, – не есть научно-исследовательская организация, а боевая организация, которая ставит себе целью борьбу за чистоту диалектического материализма и даже шире – марксизма в целом, и призвана откликаться на все актуальные вопросы. Естественно, что Общество воинствующих материалистов проделало огромную работу в связи, прежде всего с критикой теоретических основ правого уклона. Надо сказать, что как раз механистическое мировоззрение и послужило основанием, теоретическим философским основанием для правого уклона. Естественно, что борьба против правого уклона явилась для нас продолжением борьбы с механистами. Теперь для всех ясно, как они смыкаются. Мы всегда рассматривали механистическое течение, – и это отражение наших взглядов можете найти в наших публичных выступлениях, – как теоретическое выражение назревающего в партии уклона”.

И еще, – ранее (в “ПЗМ”, №10-11, 1929, с. 14) писалось:

“Пусть же на опыте критики и разоблачения ошибок механистов будут воспитываться все новые и новые кадры бойцов за марксизм-ленинизм. Пусть они ясно видят классового врага за всеми его масками... Словом – пусть они не будут механистами!”.

Так тимирязевцев, а в их лице и сторонников отечественной традиционной школы естественников-материалистов, подавили, лишили трибуны, стали всюду сопровождать их даже самые безобидные статьи всевозможными сопроводиловками (см., например, “ПЗМ”, 1927, 4), наконец, их замолчали. Вместе с тем так Деборин своими директивами воспитывал “все новые и новые кадры”.

Но что же, в конце концов, стало с Дебориным и деборинцами?

Вот характеристика А. М. Деборина, который оставался ответственным редактором журнала “ПЗМ” вплоть до переименования этого журнала в 1947 г. в “Вопросы философии” (до изгнания Деборина из редакции журнала, но почти за четверть века успевшего воспитать добрую плеяду своих последователей).

“Будучи в эмиграции, учился в Бернском университете на философском факультете. В 1908–1914 г. меньшевик-интернационалист (понимать – троцкист – Г.Л.). В 1928 г. вступил в ВКП(б).

…Философская дискуссия 1930 г. показала, что в работе Деборина на идеологическом фронте были немаловажные ошибки”.

“Деборин являлся главой меньшевиствующего идеализма; для его теоретических работ характерны… подмена материалистической диалектики идеалистической диалектикой Гегеля. Д. вел активную борьбу с механистами, однако критика механицизма велась с позиций меньшевиствующего идеализма…”.

“Меньшевиствующий идеализм – антимарксистское, антипартийное, идеалистическое течение в философии советского периода конца 20-х и начала 30-х годов, возглавляющееся А. Дебориным и др. Меньшевиствующие идеалисты вели борьбу против линии Коммунистической партии в философии…, отрицали ленинизм, как дальнейшее творческое развитие марксизма, ленинский этап в развитии философии марксизма, марксистско-ленинский тезис о партийности философии… В области естественных наук меньшевиствующие идеалисты проповедовали реакционные идеалистические взгляды… В борьбе против линии партии многие меньшевистские идеалисты превратились в прямых врагов народа, участников антисоветских троцкистско-бухаринских банд. Коммунистическая партия разоблачила и разгромила меньшевиствующих идеалистов как агентуру врагов социализма на философском фронте”.

И еще добавим: на Всесоюзном совещании философов и естественников по философским проблемам естествознания, состоявшегося в октябре 1958 года, академик (!!) А. Деборин сидел в президиуме почетным гостем среди своих приближенных как живая реликвия прошлых, но еще не закончившихся идеологических битв.

Ныне ортодоксы (той же деборинской ориентации) заявляют, что теперь в теоретической физике и философии все прекрасно, колоссальные достижения, полные единодушие и ясность, в общем, тишь и гладь, и божья благодать! Мы не сомневаемся, что в этой области, особенно в области развития физики как одной из важнейших научных предпосылок технического прогресса страны, полное молчаливое спокойствие соблюдают и все сионистско-троцкистские центры за рубежом. Ведь теперь позитивистские концепции вместе с реакционной идеологией текут в нашу физику и философию беспрепятственно, наводняют книжный рынок, забираются даже в учебники средней школы. И чего сионистам шуметь, создавать панику, возбуждать подозрение?

Другое дело, когда где-то прорвется деловая критика. Тогда возникает шум – шум злой, со скрежетом зубов и пеной у рта. Он особенно проявляется там, где прорывается критика эйнштенианства (ЧП в нашем научном мире), критика позитивистских концепций современной теоретической физики. И можно представить, как взвыла бы вся сионистская свора за рубежом (ведь Эйнштейн тоже был сионистом), если бы у нас в стране стали критиковать ТО открыто. Как досталось бы тогда посольствам, делегатам, артистам! Однако для такой критики ортодоксы-эйнштенианцы вкупе с продолжателями дела Деборина закрыли все каналы. Эта критика, как и новые теоретические разработки, противоречащие ТО, стали “не от мира сего”.

И философ-деборинец Б. М. Кедров, не видя на “расчищенном поле” живых противников ТО, стал теперь обращаться к мертвым. Он обратился к А.К.Тимирязеву, причем не просто в текущем порядке, а в особые моменты, когда в стране отмечались знаменательные даты из жизни и деятельности В. И. Ленина (“Правда” от 11 октября 1968 г., “Природа” 1972, №3). Совершенно ясно, что здесь имя Ленина лицемерно используется для проповедывания ортодоксальных идей и, прежде всего, эйнштенианства. Это же мы видим и в И.К.Кикоина в журнале “Наука и жизнь” №2, 1970. Во всем этом видна открытая ревизия ленинской теории познания.

Б.М.Кедров во второй статье издевается над фактами, презрительно называя их “фактиками”, отвергая тем самым критерий практики, как основу познания. Подобное делает и Кикоин. Б.М.Кедров гнушается над тимирязевским “здравым смыслом”, выдумывая какой-то “здоровый смысл”. (И. К. Кикоин делает вызов “здравому смыслу”). Особенно изощряется Б.М.Кедров в изобретении кличек А. К. Тимирязеву и тимирязевцам. В первой статье, “посвященной 100-летию со дня рождения В. И. Ленина, тимирязевцы, по Кедрову, это “вульгарные материалисты”, “горе-мыслители”, сам Тимирязев – “незадачливый” профессор “и иже с ним”. (Ох, как все это подходит к самому Бонифатию Кедрову!). Во второй статье “посвященной” выходу в свет работы В. И. Ленина “О значении воинствующего материализма”, Тимирязев уже “позитивист”! И лишь потому, что в статье А.К.Тимирязева, где развенчивается ТО и которую (статью) одобрил В. И. Ленин, Б. Кедров не нашел слова “диалектика”. Поистине академическая прозорливость философа! Стал у Б. М. Кедрова А. К. Тимирязев “позитивистом” еще и потому, что в своей статье он (Тимирязев) убедительно показал, как по Эйнштейну и его теории “сознание диктует бытию свои законы” (с. 73) .

Достаточно заглянуть на первые строки статьи А. К. Тимирязева, начатой в духе весьма деликатной оценки личности Эйнштейна, как станет ясно, откуда происходят замечания В. И. Ленина о “великих преобразователях естествознания”. Однако ныне релятивисты адресуют слова Ленина только “гению” Эйнштейна. Но Б. М. Кедров ухитрился в этих словах увидеть даже критику Лениным Тимирязева. В этой грубой фальсификации В. И. Ленина не отстает и акад. И. К. Кикоин, который, представляясь также толкователем Ленина, пишет: “Примечательно, что Ленин, не будучи физиком, спустя всего два с лишним года после выхода знаменитой работы Эйнштейна о теории относительности (“К электродинамике движущихся тел”, 1905 г.), оценил ее огромное гносеологическое значение”. (“Наука и жизнь”, №2, 1970, с. 4). Мы хорошо знаем, что В. И. Ленин “спустя два с лишним года…”, т.е. в 1908 году опубликовал работу “Материализм и эмпириокритицизм”, а о ТО он впервые упомянул (только упомянул!) в 1922 году, т.е. спустя 17 лет в статье “О значении воинствующего материализма”. Таким образом, И. К. Кикоин показал, что он позволяет себе недопустимую вольность даже в хронологии. Где уж тут ему до объективности в изложении мыслей В. И. Ленина!

Возвращаемся к Б. М. Кедрову. Трудно считать, что теперь кто-нибудь серьезно верит ему, фактически повторяющему деборинщину в новом худшем варианте. Можно полагать, что ему не верит даже его соратник Н.Ф.Овчинников, оказавшийся теперь вместе с ним в редакции “Природы”, но не так давно разоблаченный и изгнанный с поста зав. кафедрой философии МГУ как “духовный отец” изменника Родины бывшего аспиранта МГУ Михеева.

Итак, все ветви ведут к одному “древу”. Оно ясно вырисовывается уже в общей терминологии – в презрительных кличках, данным отечественным естественникам-материалистам: “метафизики чисто-пролетарской науки” (Троцкий), “механисты”, “трупы идейных вождей поповщины”, “идеологи правого уклона в партии” (Деборин), поборники “доморощенной науки, попахивающей славянофильским душком” (А.Ф.Иоффе – “ПЗМ”, 1937, №11-12, с.141), “вульгарные материалисты”, “горе-мыслители”, “незадачливый” позитивист” А.К. Тимирязев “и иже с ним” (Кедров). Во всем этом звучит одна и та же и тот национальный гонор и презрение к тому самобытному, русскому, от чего действительно нередко (в великих творениях) попахивало и попахивает славянофильским душком. И хотя теперь сами деборинцы многое стараются прикрыть, маскируя все это своей показной преданностью интересам науки, народа, идеям Маркса, Энгельса, Ленина, но шитое белыми нитками трещит по всем швам. Они наигранной ученостью тщательно прикрывают и свое ученое невежество. Так Б. М. Кедров не может даже отличить понятие “масса тела” от понятия “вес тела” (вторая его статья, с. 7), и прорехи в ортодоксальных науках, и неуклонное скатывание этих наук к тупику, к “сумасшедшему”. И конечно, им всегда снится, как бы все реакционное эйнштейнианство – эту узловую часть их идеологии – превратить в государственную доктрину, а защиту ее, через завоевание неограниченного доверия, довести до ранга внутренней государственной политики.

Достигнуто ими это или нет, мы ничего сказать не можем. Что же касается таких, например, фактов, как создание “Эйнштейновского комитета” при Академии Наук, или присуждение государственной премии за развитие ТО (А.З. Петрову, 1972), как прогремевшие громом моральные репрессии против профессора А. И. Вейника фактически за ощутимую критику ТО в третьем издании его оригинальной “Термодинамики”, как и хорошо продуманная и организованная расстановка в издательствах и редакциях естественнонаучной литературы релятивистских постов, то пусть эти факты говорят сами за себя. Мы только скажем о следствиях всего этого, о чем в интеллектуальном мире образованных принято говорить с оглядкой. Остается фактом то, что от “ученого помешательства” в высших сферах науки (в области теоретической физики и философии естествознания) совершенно замирает всякая творческая инициатива снизу. Замирают дискуссии, поиски нового, научные дерзания. Они в жестких – тисках созданной ортодоксами аракчеевщины. (см. полемику между чл.-корр. Академии Наук А.А. Максимовым и академиком В.А. Фоком – “Вопросы философии”, 1953, №1). Обнаруживаются потеря общего языка, взаимное недоверие, полное нежелание и даже боязнь (!) затрагивать спорные вопросы физики и философии. Зато хорошо расцветают в этих науках, особенно в системе преподавания, приспособленчество, прислужничество, подпевание. Обнаруживаются и тенденции к выживанию из кафедр “несогласных”. Сами же более откровенные ортодоксы давно уже говорят об “интеллектуальных муках”, о “проклятых вопросах физики”, о тупике, о кризисе, о революции в физике – какой-то прошедшей, и какой-то будущей. Говорят те, которые больше всех боятся или противодействуют этой революции.

И что же теперь после всего сказанного, дорогой Аркадий Климентьевич, может ответить на ваш призыв наше поколение? Наверное, придется признаться и сказать: СДАЛИСЬ, НЕ ВЫДЕРЖАЛИ, НЕ ПОБЕДИЛИ…

Одолело многоголовое “Чудо-юдо”. Как ни рубил ему головы русский богатырь-Иванушка, но они все равно отрастали. Загнало это “Чудо-юдо” Иванушку-богатыря в землю по самые плечи, зажало ему рот. Вот и не может он развернуться во всю мощь, сказать своего слова…

Будем заканчивать. Когда-то Тимирязев-отец в предисловии к изданию сочинений А. Г. Столетова высказал об этом известном физике царского времени замечательные слова. Ныне по злой иронии истории они очень хорошо подходят к Тимирязеву-сыну. В них ясно, очень умно и глубоко по-человечески сказано все, чем можно было бы закончить и наше доброе воспоминание о славном русском ученом, что сказал бы и отец-Тимирязев о своем достойном сыне. Вот эти слова:

“Да, такие люди дороги, когда своим строгим умом, своим неуклонным выполнением нравственного долга они, общими усилиями способствуют поднятию умственного и нравственного уровня в периоды прилива; вдвойне дороги они, когда своими одинокими, разрозненными усилиями задерживают падение этого уровня в периоды отлива. Благо той среде, которая производит такие сильные и строгие умы, такие стойкие и благородные характеры, и горе той среде, где такие люди перестают встречать справедливую оценку”.

Сноски

Знаете ли Вы, в чем ложность понятия "физический вакуум"?

Физический вакуум - понятие релятивистской квантовой физики, под ним там понимают низшее (основное) энергетическое состояние квантованного поля, обладающее нулевыми импульсом, моментом импульса и другими квантовыми числами. Физическим вакуумом релятивистские теоретики называют полностью лишённое вещества пространство, заполненное неизмеряемым, а значит, лишь воображаемым полем. Такое состояние по мнению релятивистов не является абсолютной пустотой, но пространством, заполненным некими фантомными (виртуальными) частицами. Релятивистская квантовая теория поля утверждает, что, в согласии с принципом неопределённости Гейзенберга, в физическом вакууме постоянно рождаются и исчезают виртуальные, то есть кажущиеся (кому кажущиеся?), частицы: происходят так называемые нулевые колебания полей. Виртуальные частицы физического вакуума, а следовательно, он сам, по определению не имеют системы отсчета, так как в противном случае нарушался бы принцип относительности Эйнштейна, на котором основывается теория относительности (то есть стала бы возможной абсолютная система измерения с отсчетом от частиц физического вакуума, что в свою очередь однозначно опровергло бы принцип относительности, на котором постороена СТО). Таким образом, физический вакуум и его частицы не есть элементы физического мира, но лишь элементы теории относительности, которые существуют не в реальном мире, но лишь в релятивистских формулах, нарушая при этом принцип причинности (возникают и исчезают беспричинно), принцип объективности (виртуальные частицы можно считать в зависимсоти от желания теоретика либо существующими, либо не существующими), принцип фактической измеримости (не наблюдаемы, не имеют своей ИСО).

Когда тот или иной физик использует понятие "физический вакуум", он либо не понимает абсурдности этого термина, либо лукавит, являясь скрытым или явным приверженцем релятивистской идеологии.

Понять абсурдность этого понятия легче всего обратившись к истокам его возникновения. Рождено оно было Полем Дираком в 1930-х, когда стало ясно, что отрицание эфира в чистом виде, как это делал великий математик, но посредственный физик Анри Пуанкаре, уже нельзя. Слишком много фактов противоречит этому.

Для защиты релятивизма Поль Дирак ввел афизическое и алогичное понятие отрицательной энергии, а затем и существование "моря" двух компенсирующих друг друга энергий в вакууме - положительной и отрицательной, а также "моря" компенсирующих друг друга частиц - виртуальных (то есть кажущихся) электронов и позитронов в вакууме.

Однако такая постановка является внутренне противоречивой (виртуальные частицы ненаблюдаемы и их по произволу можно считать в одном случае отсутствующими, а в другом - присутствующими) и противоречащей релятивизму (то есть отрицанию эфира, так как при наличии таких частиц в вакууме релятивизм уже просто невозможен). Подробнее читайте в FAQ по эфирной физике.