(22 февраля (7 марта) 1905, Санкт-Петербург — 26 ноября 1972, Москва)
Профессор Б. Ф. Поршнев — советский историк и социолог. Доктор исторических (1941) и философских (1966) наук. Почётный доктор Клермон-Ферранского университета во Франции (1956).
Биография
Борис Федорович Поршнев родился в Петербурге, окончил факультет общественных наук МГУ и аспирантуру по истории в РАНИОН. Доктор исторических и философских наук. Работал в Институте истории АН CCCP заведующим сектором новой истории, а затем сектором истории развития общественной мысли. Работы Поршнева переведены на многие иностранные языки. Он имел звание почетного доктора Клермон-Ферранского университета. Ему принадлежит более двухсот печатных научных работ. Из них более десяти
монографий. Возглавляя сектор новой истории, он посвятил около двадцати пяти лет фундаментальному исследованию, которое стояло в фокусе его научных интересов. Поршнев считал, что
изучение истории как набора фактов принципиально неправильно, что эта наука столь же логична и закономерна, как и точные науки.
Он собирался описать человеческую историю именно с этой точки зрения. Однако Поршнев успел написать только начало этой "переписанной" истории - “О начале человеческой истории”. Уникальность этой монографии состоит в том, что автор впервые попытался объяснить один из труднейших вопросов становления
Homo Sapiens в историческом отрезке его отрыва от обезьяньих предков, опираясь не на мифологические догадки, а на строгие закономерности развития и динамики высшей нервной деятельности. Все выдающиеся достижения мировой и, особенно, советской физиологии нервной и высшей нервной деятельности, относящиеся не только к палеопсихологии, но и ко всей психике
Homo Sapiens, вошли в структуру его теоретических построений.
История выхода в свет этой книге весьма трагична, ибо она стоила Поршневу жизни.
Он с трудом добился издания книги, согласившись ради этого изъять целые главы, важные для выражения его главной идеи. Однако набор был рассыпан, и книга вышла только после смерти Поршнева, в 1974. Это издание так же неполное. Целиком "О начале человеческой истории" вышла в 2007 под научной редакцией О.Т. Вите, который восстановил рукопись в ее первоначальном варианте, а также провел огромную работу по расширению научного аппарата книги.
Поршнев смог это осуществить благодаря своей всесторонней образованности. Впечатляет его образованность не только в общих гуманитарных общественных науках, но и в специальных, таких как общая физиология нервной деятельности (Введенского, Ухтомского), высшая нервная деятельность (Сеченова и Павлова), патопсихология и психиатрия, языкознание и психолингвистика.
Глубокие знания во всех указанных областях науки позволили Поршневу раскрыть лишь вскользь затронутых Марксом и Энгельсом понятий инстинктивного и сознательного труда, и их роли в очеловечивании человекообразных обезьян. Впечатляет также использование автором закона доминанты Ухтомского и неадекватных (побочных) рефлексов (вскользь отмеченных И. П. Павловым) при раскрытии механизма формирования второй сигнальной системы — физиологической основы речевой деятельности.
В 1935 г. Поршнев стал профессором Московского областного педагогического института. В 1938 г. он получил кандидатскую степень и институтскую кафедру истории средних веков; в том же году стал профессором и Московского института истории, философии и литературы.
В начале Великой Отечественной войны 1941—1945 гг. находился в эвакуации в Казани, где работал профессором и заведующим кафедрой истории (1941—42) историко-филологического факультета Казанского государственного университета (КГУ) им. В. И. Ульянова-Ленина.
За монографию “Народные восстания” Б.Ф. Поршневу 3 марта 1950 г. Постановлением Совета министров СССР была присуждена Сталинская премия СССР III степени за 1949 г.
С 1957 по 1966 год заведующий сектором новой истории западноевропейских стран Института истории АН СССР, с 1966 года руководил группой по изучению истории социалистических идей, а с 1968 года возглавлял сектор
по изучению истории развития общественной мысли Института всеобщей истории АН СССР.
Сторонники криптозоологии считают его основоположником гоминологии, т. н. науки о “снежном человеке”.[1, 2]
В своих работах Поршнев приходит к нетривиальному выводу, что можно объединять проблему изучения классовой борьбы и изучение палеоантропов.
В 1964 г. Поршнев закончил работу над брошюрой “От высших животных к человеку”. В ней он прямо указал на то, как в процессе дивергенции палеоантропов и неоантропов зародилась оппозиция “мы – они”: “…здесь действовал не столько естественный отбор, сколько своего рода искусственный отбор - отталкивание одного варианта от другого, хотя бы и мало отличавшегося поначалу. А на этом фоне, чем дальше, тем больше развертывался второй процесс. Он состоит в формировании определенных отношений родовых групп. Но в этих отношениях, как бы воспроизводится и первый процесс: каждая группа относится и к ближней, и к другим, как в некоторой степени “нелюдям”. Людьми называют и считают только свою группу. По отношению к ближним звеньям это не столь сильно выражено, но чем более отдаленно звено цепи, тем отчетливее к нему относятся как к “нелюдям””
Французский историк Э. Ле Руа Ладюри вспоминал о Поршневе:
Жил однажды на свете советский историк по имени Борис Поршнев. Два предмета постоянно вызывали у него огромный интерес: йети и анти-налоговые бунты, отвратительный снежный человек и Жак-простак.
Концепция Б. Ф. Поршнева
Идея междисциплинарных связей между историей и психологией не нова, и ее оригинальные ракурсы не раз становились предметом научной полемики и влияли на развитие как исторической, так и психологической науки. Таким высоким потенциалом оригинальности обладала концепция Б. Ф. Поршнева, обосновывавшего трактовку исторических событий и в целом исторического процесса как последовательной смены фаз “суггестия–контрсуггестия–контрконтрсуггестия”. Эти идеи в середине 1960-х годов стали развиваться Поршневым в то время, когда принятые схемы исторического анализа были принципиально иными. Основанные на психологическом механизме внушения объяснения истории вызвали интерес в научной среде, но и большое удивление. Такие объяснения сложно было понять историкам, а психологи опасались внедрять столь четко выраженную психологическую идею в область, где, на самом деле, в это время еще нельзя было трактовать исторические закономерности иначе как в концептуальных рамках марксистско-ленинской теории общества. Своего рода пробой соединения двух линий анализа — исторической и психологической стала книга “История и психология”, вышедшая в начале 1970-х годов под редакцией Б. Ф. Поршнева и Л. И. Анцыферовой. Без всяких сомнений, то была попытка закрепить позиции научной школы, основанной на союзе двух наук. Напомним вкратце суть позиции Б. Ф. Поршнева (на основе его статьи в названном сборнике — лучшем авторском изложении сути суггестивного подхода к историческому анализу). Суггестия, эта клеточка социальной психологии, в обыденной жизни не наблюдаема в ее чистом, изолированном виде, потому, во-первых, к ней трудно подобраться исследователю и, во-вторых, убедиться в ее значении для исторической деятельности человека. Но важным свидетельством в пользу разрабатываемого им подхода Поршнев считает то, что “суггестия более властна над группой людей, чем над одиночкой, а также, если она исходит от человека, как-то олицетворяющего группу, общество и т. п., или от непосредственных словесных воздействий группы людей (возгласы толпы, хор и т. п.)”. С учетом этого обстоятельства Поршнев устанавливает значение суггестии для становления человека как общественного существа и утверждает, что “суггестия как таковая, в своем чистом виде, должна была некогда иметь автоматический, непреодолимый или, как говорят психологи и психиатры, роковой характер”. Из этого следует, что
психическая общность “мы” в идеале есть поле абсолютной веры, причем “полная суггестия, полное доверие, полное "мы" тождественны внелогичности (принципиальной неверифицируемости”. Но, по аналогии с законом обратной индукции возбуждения и торможения, суггестия не получает абсолютной власти над человеком: суггестивное воздействие наталкивается на охранительные психические противодействия, и первый из таких феноменов — недоверие. Антитезой суггестии становится контрсуггестия.
“Контрсуггестия и становится непосредственно психологическим механизмом осуществления всех и всяческих изменений в истории, порождаемых и не зовом биологической самообороны, а объективной жизнью общества, противоречиями и антагонизмом экономических и других отношений”, — утверждает Поршнев и замечает, что рассматривает здесь не причины, приводившие людей в разных исторических условиях к срыву принуждающей силы слова, а сам психологический механизм негативной реакции на суггестию, который усиливался в ходе истории и посредством которого история менялась. По Поршневу, суггестия не исчезает в ходе истории, по мере роста и усложнения контрсуггестии она приобретает другие формы. Но и сама контрсуггестия меняется: из простого отказа от послушания людским словам она превращается в ограничение послушания разными условиями. По ходу истории человеку все более важно не только то, от кого исходят указания, требующие повиновения
, но “он хочет, чтобы слова ему были понятны не только в своей внушающей что-либо части, но и в мотивационной, т. е. он спрашивает, почему и зачем, и только при выполнении этого условия включает обратно отключенный на время рубильник суггестии”.
Основные произведения Б. Ф. Поршнева
Народные восстания во Франции перед Фрондой (1623 - 1648). М.-Л., 1948.
Социальная психология и история. М., 1966. (1-е, сокр. изд.)
Франция, Английская революция и европейская политика в середине XVII в. М., 1970.
О начале человеческой истории, М. 1974
Тридцатилетняя война и вступление в нее Швеции и Московского государства. М., 1976.
Социальная психология и история. Изд. 2-е, доп. и испр. М., 1979.
О начале человеческой истории (проблемы палеопсихологии). С-Пб., 2007. (Восстанов. О. Вите первоначальный авторский текст.)
Источники
Берсе И.-М. Размышления о том, как пишется история // Французский ежегодник 2007. М., 2007.
Вите О.Т. Борис Федорович Поршнев и его критика человеческой истории // Французский ежегодник 2005. М., 2005.
Кондратьев С.В., Кондратьева Т.Н. Б.Ф. Поршнев в дискуссии о роли классовой борьбы в истории (1948-1953) // Французский ежегодник 2007. М., 2007.
Кондратьев С.В., Кондратьева Т.Н. Б.Ф. Поршнев – интерпретатор французского абсолютизма // Французский ежегодник 2005. М., 2005.
Шадрин С.С. Исторический факультет Казанского университета (1939—2007): справочник. — Казань: КГУ, 2007. 46 с.
Шадрин С.С. Профессорский состав исторического факультета в 1939—2004 гг. // Казанский университет как исследовательское и социокультурное пространство: сб. науч. статей и сообщений. — Казань: КГУ, 2005. С. 63—69.
Луков Вал. А. Историческая психология: возможности тезаурусного подхода
Знаете ли Вы, в чем ложность понятия "физический вакуум"?
Физический вакуум - понятие релятивистской квантовой физики, под ним там понимают низшее (основное) энергетическое состояние квантованного поля, обладающее нулевыми импульсом, моментом импульса и другими квантовыми числами. Физическим вакуумом релятивистские теоретики называют полностью лишённое вещества пространство, заполненное неизмеряемым, а значит, лишь воображаемым полем. Такое состояние по мнению релятивистов не является абсолютной пустотой, но пространством, заполненным некими фантомными (виртуальными) частицами. Релятивистская квантовая теория поля утверждает, что, в согласии с принципом неопределённости Гейзенберга, в физическом вакууме постоянно рождаются и исчезают виртуальные, то есть кажущиеся (кому кажущиеся?), частицы: происходят так называемые нулевые колебания полей. Виртуальные частицы физического вакуума, а следовательно, он сам, по определению не имеют системы отсчета, так как в противном случае нарушался бы принцип относительности Эйнштейна, на котором основывается теория относительности (то есть стала бы возможной абсолютная система измерения с отсчетом от частиц физического вакуума, что в свою очередь однозначно опровергло бы принцип относительности, на котором постороена СТО). Таким образом, физический вакуум и его частицы не есть элементы физического мира, но лишь элементы теории относительности, которые существуют не в реальном мире, но лишь в релятивистских формулах, нарушая при этом принцип причинности (возникают и исчезают беспричинно), принцип объективности (виртуальные частицы можно считать в зависимсоти от желания теоретика либо существующими, либо не существующими), принцип фактической измеримости (не наблюдаемы, не имеют своей ИСО).
Когда тот или иной физик использует понятие "физический вакуум", он либо не понимает абсурдности этого термина, либо лукавит, являясь скрытым или явным приверженцем релятивистской идеологии.
Понять абсурдность этого понятия легче всего обратившись к истокам его возникновения. Рождено оно было Полем Дираком в 1930-х, когда стало ясно, что отрицание эфира в чистом виде, как это делал великий математик, но посредственный физик Анри Пуанкаре, уже нельзя. Слишком много фактов противоречит этому.
Для защиты релятивизма Поль Дирак ввел афизическое и алогичное понятие отрицательной энергии, а затем и существование "моря" двух компенсирующих друг друга энергий в вакууме - положительной и отрицательной, а также "моря" компенсирующих друг друга частиц - виртуальных (то есть кажущихся) электронов и позитронов в вакууме.
Однако такая постановка является внутренне противоречивой (виртуальные частицы ненаблюдаемы и их по произволу можно считать в одном случае отсутствующими, а в другом - присутствующими) и противоречащей релятивизму (то есть отрицанию эфира, так как при наличии таких частиц в вакууме релятивизм уже просто невозможен). Подробнее читайте в FAQ по эфирной физике.
