Игнатович Владимир Николаевич. Революция в науке, которую начал Фридрих Энгельс. Часть 2

Чтобы понять характер революции, которую Энгельс начал совершать в философии и естествознании, необходимо читать относящиеся к ней материалы (которые входят в «Диалектику природы» и другие работы Энгельса) в хронологическом порядке. При этом можно не только выяснить конкретно, какие преобразования философии и естествознания он совершал или планировал совершить, но и в значительной мере получить ответ на вопрос: чем может быть полезной философия тем, кто занимается исследованиями в области естествознания. Ведь к преобразованию естествознания Энгельс приступал, зная ответ на этот вопрос.

Как говорилось выше, революцию в философии и естествознании Энгельс начал в 1873 году, когда написал заметки {1} «Бюхнер» и {2} «Диалектика естествознания» (числами в фигурных скобках здесь и ниже обозначаются номера заметок и фрагментов «Диалектики природы», данные в хронологическом порядке в 26 томе МЭГА (MEGA — Marx-Engels Gesamtausgabe — Полного собрания сочинений К. Маркса и Ф. Энгельса на языках оригиналов)). Эти заметки написана на листе, озаглавленном «Naturdialektik 1».

В заметке «Бюхнер» излагается замысел сочинения с критикой «плоско-материалистического популяризаторства» [1, с. 516] Бюхнера, Фогта и Молешотта.

«Можно было бы оставить их в покое, предоставив им заниматься своим, все же неплохим, хотя и узкоограниченным, делом — втолковывать немецкому филистеру атеизм и т. д., но 1) брань по адресу философии (привести места), которая, несмотря ни на что, составляет славу Германии, и 2) претензия на применение естественнонаучных теорий к обществу и на реформирование социализма — все это заставляет нас обратить на них внимание» [1, с. 516].

Таким образом, Энгельса намеревался выступить против воззрений Бюхнера и ему подобных материалистов с целью защита научного социализма и философии.

Затем следует ряд положений, которые Энгельс намеревался противопоставить воззрениям этих материалистов в области философии. Сделав небольшие вставки (в квадратных скобках), представим эти положения в виде плана, который Энгельс впоследствии фактически реализовывал.

[1. Существуют] «два философских направления: метафизическое с неподвижными категориями, диалектическое (Аристотель и особенно Гегель) — с текучими;

[2.1] что эти неподвижные противоположности основания и следствия, причины и действия, тождества и различия, видимости и сущности не выдерживают критики,

[2.2] что анализ обнаруживает один полюс уже как наличествующий in nuce (в зародыше) в другом,

[2.3] что в определенной точке один полюс превращается в другой,

[2.4] что вся логика развертывается только лишь из этих движущихся вперед противоположностей.

[3] Это у самого Гегеля мистично, ибо категории выступают у него как что-то предсуществующее, а диалектика реального мира — как их простой отблеск. [Необходимо показать, что] в действительности наоборот: диалектика головы — только отражение форм движения реального мира, как природы, так и истории» [1, с. 516–519].

Таким образом, Энгельс намеревался продемонстрировать, что принимающиеся естествоиспытателями неподвижные (абсолютные, взаимоисключающие) противоположности основания и следствия, причины и действия и др. не выдерживают критики и обосновать тем самым необходимость сознательного применения в теоретическом естествознании диалектических (подвижных) категорий, а также продемонстрировать, что диалектика мышления отражает диалектику реального мира.

«До конца прошлого столетия и даже до 1830 г. естествоиспытатели более или менее обходились при помощи старой метафизики, ибо действительная наука не выходила еще за пределы механики, земной и космической...

Но теперь все это обстоит иначе. Химия, абстрактная делимость физического, дурная бесконечность — атомистика. Физиология — клетка (процесс органического развития как отдельного индивида, так и видов путем дифференциации является убедительнейшим подтверждением рациональной диалектики) и, наконец, тождество сил природы и их взаимное превращение, положившее конец всякой неподвижности категорий. Несмотря на это, естествоиспытатели в своей массе все еще крепко придерживаются старых метафизических категорий и оказываются беспомощными, когда требуется рационально объяснить и привести между собой в связь эти новейшие факты, которые, так сказать, удостоверяют диалектику в природе. А здесь волей-неволей приходится мыслить: атом и молекулу и т. д. нельзя наблюдать в микроскоп, а только посредством мышления... Освобожденная от мистицизма (т.е. идеалистического понимания природы и истории mdash; В.И.) диалектика становится абсолютной необходимостью для естествознания, покинувшего ту область, где достаточны были неподвижные категории, представляющие собой как бы низшую математику логики, ее применение в условиях домашнего обихода. Философия мстит за себя задним числом естествознанию за то, что последнее покинуло ее. А ведь естествоиспытатели могли бы убедиться уже на примере естественнонаучных успехов философии, что во всей этой философии имелось нечто такое, что превосходило их даже их в их собственной области (Лейбниц — основатель математики бесконечного; Кант — теория происхождения мира до Лапласа; Окен — первый, принявший в Германии теорию развития; Гегель, у которого [...] синтез наук о природе и их рациональная группировка представляют собой большее дело, чем все материалистические глупости, вместе взятые)» [1, с. 519–520].

Таким образом, в естествознании необходимо использовать диалектические (подвижные) категории не потому, что этого требует некая философия, а в связи с необходимостью объяснения и приведения в рациональную связь фактов, ставших известными только в XIX веке (развитие организма из клетки, развитие видов, превращение сил природы). Энгельс также обращает внимание на то, что философы высказали ряд ценных идей, которыми воспользовались или должны воспользоваться естествоиспытатели.

Интересно, что в последнем предложении заметки «Бюхнер» есть слова «синтез наук о природе», а сразу после этого следует заметка «Диалектика естествознания», в которой дается набросок этого синтеза. Идеи, высказанные в заметке, Энгельс изложил в письме Марксу от 30 мая 1873 г., которое начинается так:

«Дорогой Мавр! Сегодня утром в постели мне пришли в голову следующие диалектические мысли по поводу естественных наук:

Предмет естествознания — движущаяся материя, телá. Телá неотделимы от движения: их формы и виды можно познавать только в движении; о телах вне движения, вне всякого отношения к другим телам, ничего нельзя сказать. Лишь в движении тело обнаруживает, чтó оно есть. Поэтому естествознание познает телá, только рассматривая их в отношении друг к другу, в движении. Познание различных форм движения и есть познание тел. Таким образом, изучение этих различных форм движения является главным предметом естествознания» [10, с. 67–68].

Далее Энгельс излагает набросок систематического изложения естествознания, где переходы от одной науки к другой происходят параллельно с имеющими место в действительности переходами от одной формы движения к другой.

«Первая, наипростейшая форма движения — это механическая, простое перемещение...» [1, с. 563]. Механическое движение заканчивается контактом тел в форме удара или трения, которые «при определенных обстоятельствах производят новые, уже не только механические действия: теплоту, свет, электричество, магнетизм» [10, с. 68]. Последние формы движения «при определенной степени интенсивности... вызывают действия, которые выходят за пределы физики...— химические действия» [10, с. 68]. Химия «образует переход к науке об организме, но диалектический переход может быть установлен только тогда, когда химия совершит этот действительный переход или будет близка к этому» [10, с. 71]. «4. Но действительный переход только в истории — солнечной системы, Земли; реальная предпосылка органической природы. 5. Органическая природа» [1, с. 564].

Последние два пункта в письме Марксу Энгельс изложил более осторожно: «4. Организм — здесь я пока не пускаюсь ни в какую диалектику» [10, с. 71].

В 1844 г. Энгельс писал: «Для восемнадцатого века характерной была идея энциклопедии; она покоилась на сознании того, что эти науки связаны между собой, но она не была еще в состоянии совершать переходы от одной науки к другой, а могла лишь просто ставить их рядом» [5, с. 599].

А в заметке «Диалектика естествознания» и письме Марксу от 30 мая 1873 года он показал, как нужно совершать переходы от одной науки к другой, и, соответственно дал основанный на реальных связях явлений набросок единой картины природы. И тем самым сделал важный шаг к избавлению естествознания от стоящей над ним натурфилософии, которая рисовала единую картину природы на основе каких-то априорных принципов.

Далее на том же листе имеется ряд коротких заметок, в которых дается:

пример относительности категорий: {3} «Делимость. Млекопитающее неделимо, у пресмыкающегося еще может вырасти нога.— Эфирные волны делимы и измеримы до бесконечно малого.— Каждое тело делимо, на практике, в известных границах, например в химии» [1, с. 560];

примеры перехода противоположностей друг в друга: {4} «Сцепление — уже у газов отрицательное — превращение притяжения в отталкивание; это последнее реально только в газах и эфире (?)» [1, с. 601]; {5} «Агрегатные состояния — узловые точки, где количественное изменение переходит в качественное» [1, с. 601];

критика мышления естествоиспытателей: {7} «Ньютоновское притяжение и центробежная сила — пример метафизического мышления: проблема не решена, а только поставлена, и это преподносится как решение.— То же самое относится к рассеянию теплоты [Wärmeabnahme] по Клаузиусу» [1, с. 588];

высказывание о логике естественнонаучной теории: {8} «Теория Лапласа предполагает только движущуюся материю — вращение необходимо у всех парящих в мировом пространстве тел» [1, с. 589].

Последним на листе «Naturdialektik 1» записана заметка {9}, начинающаяся словами: «По поводу претензии Бюхнера судить о социализме и политической экономии на основе борьбы за существование...» [1, с. 521], где дается ряд критических замечаний в адрес Бюхнера на основе высказываний Гегеля из его «Энциклопедии философских наук».

Вскоре после этого Энгельс более чем на год забросил исследования в области философии и естествознания и возвратился к ним осенью 1874 г. Этому способствовал внешний повод.

21 сентября 1874 г. Энгельс написал Марксу: «Я глубоко погружен в учение о сущности. Вернувшись с Джерси, я нашел здесь речи Тиндаля и Гексли в Белфасте, в которых снова обнаруживаются неумение этих людей разобраться в вещи в себе и отчаянная жажда спасительной философии. Это... снова дало мне повод заняться диалектикой. Ограниченный рассудок естествоиспытателей может использовать только отдельные места большой Логики, хотя она значительно глубже проникает в диалектическую сущность вещей; напротив, изложение в «Энциклопедии» как будто создано для этих людей, иллюстрации берутся в значительной степени из их области и очень убедительны, притом ввиду большой популярности изложения более свободны от идеализма; а так как я не хочу избавлять этих господ от наказания читать самого Гегеля, то здесь настоящий клад...» [11, с. 105].

Итак, Энгельс, по его словам, снова занялся диалектикой. Примерно за месяц он написал 55 заметок (с {10} по {64}), в большинстве из которых дается то или иное обоснование положений, обозначенными выше п.2 и п.3 в заметке «Бюхнер». Сначала (до заметки {30} включительно) часто встречаются ссылки на Гегеля. Надо полагать, Энгельс перечитывал труды Гегеля и по ходу чтения записывал то, что может быть полезным естествоиспытателям.

Чтобы читатель представил характер работы Энгельса, приведу ряд фрагментов различных заметок.

{13} «Превращение притяжения в отталкивание и обратно у Гегеля мистично, но по сути дела он здесь предвосхитил позднейшие естественнонаучные открытия» [1, с. 559]; {14} «Взаимопротивоположность рассудочных определений мысли: поляризация. Подобно тому как электричество, магнетизм и т. д. поляризируются, движутся в противоположностях, так и мысли. Как там нельзя удержать одну какую-нибудь односторонность, о чем не думает ни один естествоиспытатель, так и здесь тоже» [1, с. 528]; {17} «Истинная природа определений «сущности» указана самим Гегелем... «В сущности все относительно» (например положительное и отрицательное, которые имеют смысл только в своем взаимоотношении, а не каждое само по себе)» [1, с. 528], {19} «Например, уже часть и целое — это такие категории, которые становятся недостаточными в органической природе....» [1, с. 528], {20} «Абстрактное тождество... тоже неприменимо в органической природе...» [1, с. 529–530], {21} «Положительное и отрицательное. Можно называть и наоборот: в электричестве и т. д.; также север и юг. Можно обернуть наименование, изменить соответственно всю остальную терминологию, и все останется правильным» [1, с. 531], {22} «Жизнь и смерть. Уже и теперь не считают научной ту физиологию, которая не рассматривает смерть как существенный момент жизни...» [1, с. 259], {23} «Дурная бесконечность» [1, с. 551–552], {24} «Тождество. Прибавление. Постоянное изменение, т. е. снимание абстрактного тождества с самим собой...» [1, с. 530], {25} «Простое и составное. Это — такие категории, которые тоже уже в органической природе теряют свой смысл, оказываются неприменимыми» [1, с. 528–529].

Как в ответ на речи Тиндаля и Гексли, в одной из первых заметок Энгельс написал: {12} «Формой развития естествознания, поскольку оно мыслит, является гипотеза... Количество и смена вытесняющих друг друга гипотез, при отсутствии у естествоиспытателей логической и диалектической подготовки, легко вызывают у них представление о том, будто мы не способны познать сущность вещей... Последняя форма этого взгляда — «вещь в себе». Это утверждение, что мы не способны познать вещь в себе (Гегель, «Энциклопедия», § 44), во-первых, выходит из области науки в область фантазии. Оно, во-вторых, ровно ничего не прибавляет к нашему научному познанию, ибо если мы не способны заниматься вещами, то они для нас не существуют. И, в-третьих, это утверждение — не более чем фраза, и его никогда не применяют на деле...» [1, с. 555–556].

Таким образом, Энгельс продемонстрировал, что вопрос о вещи в себе, в котором путались Тиндаль и Гексли, давно решен в философии Гегелем. Следоваельно, если бы естествоиспытатели были знакомы с его работами, то подобных неразрешимых проблем у них было бы меньше.

Чуть позже, как дополнение к заметке {12} были написаны заметки {15} «Для того, кто отрицает причинность, всякий закон природы есть гипотеза...» [1, с. 547], а также {16} «Вещь в себе» [1, с. 556], где цитируется Гегель и делается заключение: «Таким образом, Гегель здесь гораздо более решительный материалист, чем современные естествоиспытатели» [1, с. 556].

Затем следует ряд заметок, в которых уже не только демонстрируется необходимость для естествознания тех или иных подвижных категорий или их переходы друг в друга, но и обсуждается содержание различных понятий и положений физики: {28} «Сила» [1, с. 595–598]; {29} «Неуничтожимость движения...» [1, с. 560–561]; {31} «Сила (см. выше)» [1, с. 598]; {32} «Движение и равновесие. Равновесие неотделимо от движения...» [1, с. 561–562]; {33} «Причинность» [1, с. 544–546]; {34} «Ньютоновское тяготение» [1, с. 598–599]; {36} «Взаимодействие...» [1, с. 546–547]; {37} «Неуничтожимость движения» [1, с. 561]; {38} «Механическое движение» [1, с. 563]; {39} «Делимость материи» [1, с. 560]; {60} «Сила» [1, с. 595].

Следует подчеркнуть, что Энгельс не просто пересказывает то, что пишут естествоиспытатели, а уточняет формулировки ряда положений естественных наук, а во многих случаях дает критику воззрений естествоиспытателей.

Приведу ряд, на мой взгляд, показательных фрагментов этих заметок.

{28} Ньютоновское тяготение. Лучшее, что можно сказать о нем, это что оно не объясняет, а представляет наглядно современное состояние движения планет...» [1, с. 588].

{29} «Неуничтожимость движения выражена в положении Декарта, что во вселенной сохраняется всегда одно и то же количество движения. Естествоиспытатели, говоря о «неуничтожимости силы», выражают эту мысль несовершенным образом. Чисто количественное выражение Декарта тоже недостаточно: движение как таковое, как существенное проявление, как форма существования материи неуничтожимо как сама материя, — эта формулировка включает в себя количественную сторону дела. Значит, и здесь естествоиспытатель через двести лет подтвердил философа» [1, с. 560–561].

{38} «Механическое движение. У естествоиспытателей движение всегда отождествляется с механическим движением, перемещением, и это отождествление считается чем-то само собой разумеющимся. Это перешло по наследству от дохимического ХVIII века и сильно затрудняет ясное понимание процессов. Движение в применении к материи — это изменение вообще» [1, с. 563].

Хочу обратить внимание читателя на то, что Энгельс критикует естествоиспытателей не потому, что лучше знает факты, относящееся к той или иной науке, а потому, что «естествоиспытатели... придерживаются старых метафизических категорий» [1, с. 519], а он знает категории диалектические, пригодные для того, чтобы «рационально объяснить и привести между собой в связь... факты, которые, так сказать, удостоверяют диалектику в природе» )» [там же]. Иначе говоря, Энгельс критикует естествознание с позиций определенной философии. Хочу особо подчеркнуть это обстоятельство, поскольку полузнайки и невежды, много десятилетий философствовавшие в СССР по поводу естествознания, поднимали страшный крик, когда кто-то начинал критиковать естествознание с философских позиций.

В этот же период Энгельс написал несколько заметок, развивающих идеи заметки «Диалектика естествознания».

В одной из них он развил идею связи форм движения:

{10} «Трение и удар порождают внутреннее движение соответствующих тел, молекулярное движение, дифференцирующееся, в зависимости от обстоятельств, на теплоту, электричество и т. д. Однако это движение — только временное: cessante causa cessant effectus (с прекращением причины прекращается и ее действие. - Ред). На известной ступени все они превращаются в перманентное молекулярное изменение — химическое» [1, с. 607].

В другой высказал критические замечания относительно традиционного аксиоматического построения математики и указал, как следует развивать в собственной внутренней связи математику:

{18} «Так называемые аксиомы математики — это те немногие мыслительные определения, которые необходимы в математике в качестве исходного пункта. Математика — это наука о величинах; она исходит из понятия величины. Она дает последней скудную, недостаточную дефиницию и прибавляет затем внешним образом, в качестве аксиом, другие элементарные определенности величины, которые не содержатся в дефиниции, после чего они выступают как недоказанные и, разумеется, также и недоказуемые математически. Анализ величины выявил бы все эти аксиоматические определения как необходимые определения величины... Они (аксиомы — В.И.) доказуемы диалектически, поскольку они не чистые тавтологии» [1, с. 572].

Затем Энгельс начал читать работы биолога Э. Геккеля. В связи с прочитанным пишет заметки {40} «Естествоиспытательское мышление» [1, с. 521–522], {41} «Индукция и дедукция...» [1, с. 541], {42} «В случае с Океном... ясно выступает бессмыслица» [1, с. 522], {43} «Causae finales и efficientes....» [там же, с. 523], {44} «С богом никто не обращается хуже, чем верующие в него естествоиспытатели...» [1, с. 514–515], {45} «Зачатки в природе...» [1, с. 624], {46} «Единство природы и духа» [1, с. 536–537], {49} «Протисты» [1, с. 617–619], {50} «Индивид» [1, с. 619], {51} «Повторение морфологических форм» [1, с. 620]; {52} «По отношению ко всей истории развития организмов» [1, с. 620]; {53} «Вся органическая природа является одним сплошным доказательством тождества или неразрывности формы и содержания» [1, с. 619–620], {59} «Generatio aequvioca (Самопроизвольное зарождение - Ред.)» [1, с. 611–612], {61} «Геккель, «Антропогения»» [1, с. 523].

В ряде этих заметок Энгельс приводит доказательства относительности понятий, подвижности категорий, развития в природе уже на основе фактов, которые дает биология, демонстрируя тем самым всеобщность законов диалектики.

В некоторых заметках он высказывает критические замечания по поводу методов мышления естествоиспытателей, как например, в заметке {43}: «Causae finales и efficientes превращены Геккелем (стр. 89, 90) в целесообразно действующие и механически действующие причины, потому что для него сausa finalis = богу! Точно так же для него «механическое» в кантовском смысле без дальнейших рассуждений = монистическому, а не = механическому в смысле механики. При подобной терминологической путанице неизбежна бессмыслица....» [1, с. 523].

В заметке {49} «Протисты» Энгельс, основываясь на работах Геккеля и Николсона, прослеживает развитие живых организмов от так называемых монер (бесклеточных) через несколько ступеней до многоклеточных [1, с. 617–619]. Отмечу, что в письме Марксу от 30 мая 1873 г. Энгельс писал: «Организм — здесь я пока не пускаюсь ни в какую диалектику» [10, с. 71]. А в 1875 году, глубже изучив труды по биологии, он начал обсуждать диалектику в живой природе.

Более того, в заметке {59} «Generatio aequioca» Энгельс высказал мнение по существу спора о возможности самопроизвольного зарождения, который вели биологи. Кроме прочего, он пишет: «Опыты Пастера в этом отношении бесполезны: тем, кто верит в возможность самозарождения, он никогда не докажет одними этими опытами невозможность его. Но они важны, ибо проливают много света на эти организмы, их жизнь, их зародыши и т. д.» [1, с. 611–612].

Отмечу, что по данному вопросу Энгельс, не будучи биологом, мог высказаться вполне компетентно, поскольку речь шла о том, можно ли доказать определенное положение науки, основываясь только на некоторых опытах. А этот вопрос в общем виде тоже был решен в философии (Позже Энгельс напишет: «Эмпирическое наблюдение само по себе никогда не может доказать достаточным образом необходимость» [1, с. 544]).

В конце этой рабочей фазы Энгельс пишет заметку, в которой обобщает критику методов мышления естествоиспытателей:

{56} «Естествоиспытатели воображают, что они освобождаются от философии, когда игнорируют или бранят ее. Но так как они без мышления не могут двинуться ни на шаг, для мышления же необходимы логические категории, а эти категории они некритически заимствуют либо из обыденного общего сознания так называемых образованных людей, над которым господствуют остатки давно умерших философских систем, либо из крох прослушанных в обязательном порядке университетских курсов по философии (которые представляют собой не только отрывочные взгляды, но и мешанину из воззрений людей, принадлежащих к самым различным и по большей части к самым скверным школам), либо из некритического и несистематического чтения всякого рода философских произведений, то в итоге они все-таки оказываются в подчинении у философии, но, к сожалению, по большей части самой скверной, и те, кто больше всех ругает философию, являются рабами как раз наихудших вульгаризированных остатков наихудших философских учений» [1, с. 524–525].

Здесь очень, на мой взгляд убедительно и доходчиво объясняется, что естествоиспытателям нужно изучать философию уже постольку, поскольку для мышления нужны категории — понятия, общие для всех наук (всеобщие понятия) — причина и следствие, движение и т.д. и т.п. Содержание категорий много веков исследовали философы, которые, кроме прочего, доказали относительность многих категорий (таких как, причина и следствие, простое и составное, положительное и отрицательное и др.). И если естествоиспытатели не используют категории в соответствии с их действительным содержанием (которое стало таким, как есть сегодня, в ходе тысячелетней истории), то они столкнуться с проблемами, которые в философии были решены, а если не найдут верного решения этих проблем, то окажутся в подчинении у скверной (ложной) философии.

После этого Энгельс пишет набросок {57} «Из области истории» [1, с. 508–510], где сначала показывает, как в ходе развития естествознания возникло «консервативное воззрение на природу, как неорганическую, так и органическую», а затем называет открытия, которые проделали в этом воззрении «бреши»: «Первая брешь — Кант и Лаплас. Вторая - геология и палеонтология...» и т.д. (всего перечислил шесть).

Этот набросок можно рассматривать как развитие идей той части заметки «Бюхнер», где говориться: «До конца прошлого столетия и даже до 1830 г. естествоиспытатели более или менее обходились при помощи старой метафизики... Но теперь все это обстоит иначе...» [1, с. 519–520]. Здесь обоснование необходимости использования в естествознании подвижных категорий на основе рассмотрения фактов дополнено результатами анализа исторического развития естествознания.

Последней в эту рабочую фазу Энгельс написал большую заметку {64} «Мориц Вагнер, “Спорные вопросы естествознания”» [1, с. 612–616], в которой обсуждает вопросы теоретической биологии - происхождение жизни, гипотезу панспермии, согласно которой зародыши жизни переносятся с одного небесного тела на другое, критикует воззрения авторитетных ученых — Либиха и Гельмгольца. В этой же заметке Энгельс дает определение жизни: «Жизнь есть способ существования белковых тел, существенным моментом которого является постоянный обмен веществ с окружающей их внешней природой...» [1, с. 616], чем вносит определенный вклад в развитие теоретической биологии.

Затем Энгельс снова прервал занятия естествознанием и возобновил их в ноябре 1875 г. За полгода он написал 36 заметок и фрагментов, а также {98} «Введение» [1, с. 345–363]. Интересно отметить, что в эту рабочую фазу он упоминает Гегеля намного реже, чем в предыдущую. Он читает главным образом труды по физике, математике, астрономии, биологии.

В ряде заметок Энгельс дает все новые и новые аргументы в пользу всеобщности развития в природе.

К примеру, в заметке {72} «Vertebrata (Позвоночные)» [1, с. 623] речь идет о том, что у позвоночных — в отличие от низших животных — центральная нервная система организует тело, в заметке {75} «Батибий» [1, с. 619] — о том, что «уже первичная форма белка ... носит в себе зародыш и способность к образованию скелета» [1, с. 619].

В этот же период написан несколько заметок, касающихся диалектики (переходов противоположных категорий друг в друга, относительности противоположностей) в математике: {66} «Тождество и различие — диалектическое отношение уже в дифференциальном исчислении, где dx бесконечно мало, но тем не менее действенно и производит все» [1, с. 580]. {67} «Из области математики» [1, с. 572–573], где обсуждается относительность четырех арифметических действий, {68} «Асимптоты» [1, с. 579], {70} «Прямое и кривое» [1, с. 579–580], где обсуждается относительность и переходы прямого и кривого, {69} «Нулевые степени» [1, с. 577–578].

Начав читать книгу П. Л. Лаврова «Опыт истории мысли», Энгельс пишет заметки {71} «Эфир» [1, с. 602], {73} «Излучение теплоты в мировое пространство» [1, с. 599], в которых обсуждает нерешенные проблемы физики космоса и высказывает идеи, которые и сегодня следует использовать для развития физики космоса (см. главу 6 «Взгляд марксиста на релятивистскую космологию и актуальные проблемы физики космоса» моей монографии «Введение в диалектико-материалистическое естествознание»[15]).

Далее идет ряд заметок, касающихся методов мышления. {76} «Рассудок и разум. Это гегелевское различение, согласно которому только диалектическое мышление разумно, имеет известный смысл. Нам общи с животными все виды рассудочной деятельности...» [1, с. 537]; {77} «Всеиндуктивистам» [1, с. 542–543], где критикуются те, кто считает индукцию единственно правильным методом познания.

Несколько позже, в заметке {86} «Индукция и анализ» [1, с. 543–544] Энгельс снова возвращается к критике всеиндуктивистов и пишет о том, что «Термодинамика дает убедительный пример того, насколько мало обоснована претензия индукции быть единственной или хотя бы преобладающей формой научных открытий» [там же, с. 543], что Сади Карно первый серьезно взялся за объяснение получения механического движения из теплоты в паровой машине, но не путем индукции [1, с. 543–544], а путем анализа

В эту же рабочую фазу Энгельс снова написал заметку о значении философии для естествознания:

«Какую бы позу ни принимали естествоиспытатели, над ними властвует философия. Вопрос лишь в том, желают ли они, чтобы над ними властвовала какая-нибудь скверная модная философия, или же они желают руководствоваться такой формой теоретического мышления, которая основывается на знакомстве с историей мышления и ее достижениями.

Физика, берегись метафизики! — это совершенно верно, но в другом смысле.

Довольствуясь отбросами старой метафизики, естествоиспытатели всё еще продолжают оставлять философии некоторую видимость жизни. Лишь когда естествознание и историческая наука впитают в себя диалектику, лишь тогда весь философский скарб — за исключением чистого учения о мышлении — станет излишним, исчезнет в положительной науке» [1, с. 525].

Интересно отметить, что если раньше Энгельс обосновывал необходимость философии тем, что для мышления нужны категории, которые дает философия, то в этой заметке речь идет о необходимости освоить определенную форму мышления — т.е. не только категории, но способ мышления и построения теории — то, что ниже обозначил словами «впитают диалектику».

Здесь же он впервые написал о том, что после этого «философский скарб — за исключением чистого учения о мышлении — станет излишним».

После этого Энгельс, по-видимому, решил, что имеющегося материала достаточно для того, чтобы начинать работу над книгой, обосновывающей необходимость диалектического мышления в теоретическом естествознании, и пишет {98} «Введение» [1, с. 345–363].

В первой части «Введения» Энгельс дает краткий очерк истории естествознания, показывает, как и почему первоначально возникло представление об абсолютной неизменности мира, и как, на основе каких фактов появилось новое воззрение на природу, «было доказано, что вся природа движется в вечном потоке и круговороте» [1, с. 354].

Во второй части «Введения» Энгельс на основе данных данные различных наук дает набросок развития солнечной системы от «вихреобразно вращающейся раскаленной газообразной туманности» [1, с. 355] до современного ему общества.

Затем, исходя из философского принципа «ничто не вечно», Энгельс предсказывает гибель Солнечной системы и всех существующих сегодня звезд, даже тех, «свет от которых никогда не достигнет Земли, пока еще будет существовать на ней человеческий глаз, способный воспринять его» [1, с. 359].

В третьей части «Введения» Энгельс обсуждает две проблемы: что будет с Солнечной системой после угасания Солнца, и что происходит с излучаемой звездами энергией?

Размышляя над первым вопросом, Энгельс пишет о том, что «современное естествознание вынуждено было заимствовать у философии положение о неуничтожимости движения» [1, с. 360], что «движение материи — это не одно только грубое механическое движение, не одно только перемещение; это — теплота и свет, электрическое и магнитное напряжение, химическое соединение и разложение, жизнь и, наконец, сознание» [там же], что «неуничтожимость движения надо понимать не только в количественном, но и в качественном смысле» [там же], что немыслимо, чтобы движение «потеряло способность превращаться в свойственные ему различные формы» [там же] и что «мы вынуждены либо обратиться к помощи творца, либо сделать тот вывод, что раскаленное сырье для солнечных систем нашего мирового острова возникло естественным путем, путем превращений движения, которые от природы присущи движущейся материи и условия которых должны, следовательно, быть снова воспроизведены материей» [1, с. 361].

По поводу второго вопроса Энгельс пишет, что предположение, будто «все существующее механическое движение превратится в теплоту, которая будет излучена в мировое пространство, благодаря чему, несмотря на всю “неуничтожимость силы”, прекратилось бы вообще всякое движение» [1, с. 362], «отрицает неуничтожимость движения», и делает вывод: «излученная в мировое пространство теплота должна иметь возможность каким-то путем, путем, установление которого будет когда-то в будущем задачей естествознания, — превратиться в другую форму движения, в которой она может снова сосредоточиться и начать активно функционировать» [1, с. 362].

Таким образом, в этом «Введении» Энгельс на деле продемонстрировал значение философии для естествознания. Показал, как «с помощью фактов, доставленных самим эмпирическим естествознанием, можно в довольно систематической форме дать общую картину природы как связного целого» [3, с. 304], а также, что такое материализм, который «вообще уже больше не философия, а просто мировоззрение, которое должно найти себе подтверждение и проявить себя не в некоей особой науке наук, а в реальных науках» [2, с. 142], и, кроме того, к каким выводам должно прийти естествознание, позаимствовавшее у философии положения о неуничтожимости движения и о том, что движение материи — это не только механическое движение, но и теплота, свет.., жизнь и мышление.

Возможно, вскоре после написания «Введения» Энгельс закончил бы книгу, в которой обосновал бы необходимость диалектики для естествознания. Однако случилось иначе. В. Либкнехт предложил Энгельсу подвергнуть критике воззрения приват-доцента Берлинского университета Е. Дюринга, который выступая, по сути, против научного социализма, обрел большую популярность и авторитет среди членов немецкой социал-демократической партии.

В конце мая 1876 года Энгельс начал изучать сочинения Дюринга, а в сентябре того же года начал работу над первым отделом — «Философия» — своей книги «Анти-Дюринг». В январе – мае 1877 года в газете «Vorwärts» в серии статей под названием «Переворот в философии, произведенный господином Евгением Дюрингом» было впервые опубликовано более-менее систематическое изложение философии диалектического материализма.

1. Энгельс Ф. Диалектика природы // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. /2-е изд.— Т. 20.

2. Энгельс Ф. Анти-Дюринг // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. /2-е изд. — Т. 20

3. Энгельс Ф. Людвиг Фейербах и конец классической немецкой философии // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. /2-е изд.— Т. 21.

4. Энгельс Ф. Развитие социализма от утопии к науке // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. /2-е изд.— Т. 19.— С. 185–230.

5. Энгельс Ф. Положение Англии. Восемнадцатый век // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. /2-е изд.— Т. 1.— С. 598–617.

6. Энгельс Ф. Карл Маркс. «К критике политической экономии» // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. /2-е изд.— Т. 13.— С. 489–499.

7. Маркс К. Энгельсу. 14 января 1858 г. // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. /2-е изд.— Т. 29.— С. 211–213.

8. Энгельс Ф. Марксу. 14 июля 1858 г. // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. /2-е изд.— Т. 29.— С. 275–277.

9. Энгельс Ф. Марксу. 11 или 12 декабря 1859 г. // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. /2-е изд.— Т. 29.— С. 424.

10. Энгельс Ф. Марксу. 30 мая 1873 г. // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. /2-е изд.— Т. 33.— С. 67–71.

11. Энгельс Ф. Марксу. 21 сентября 1874 г. // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. /2-е изд.— Т. 33.— С. 103–106.

12. Энгельс Ф. П. Л. Лаврову, 12–17 ноября 1875 г. // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. /2-е изд.— Т. 34.— С. 133–138.

13. Герцен А. И. Письма об изучении природы // Герцен А.И.Сочинения. В 2-х т. Т. 1.— М.: Мысль, 1985.— 592 c.

14. Игнатович В. Н. «Диалектика природы» Фридриха Энгельса как руководство к действию // Марксизм и современность.— 2001, №1–2.— С. 3–17.

15. Игнатович В. Н. Введение в диалектико-материалистическое естествознание.— К.: Издательство «ЭКМО», 2007.— 468 с.

16. Лукьянов А. Т. От натурфилософии к сознательно-диалектическому естествознанию.— Киев: Вища школа.— 1981.— 192 с.

Знаете ли Вы, что релятивизм (СТО и ОТО) не является истинной наукой? - Истинная наука обязательно опирается на причинность и законы природы, данные нам в физических явлениях (фактах). В отличие от этого СТО и ОТО построены на аксиоматических постулатах, то есть принципиально недоказуемых догматах, в которые обязаны верить последователи этих учений. То есть релятивизм есть форма религии, культа, раздуваемого политической машиной мифического авторитета Эйнштейна и верных его последователей, возводимых в ранг святых от релятивистской физики. Подробнее читайте в FAQ по эфирной физике.

Революция в науке, которую начал Фридрих Энгельс. Часть 2.