Экономическая и философская газета, 16 января 2014 г., № 1
Основной вопрос философии и его значение для теоретической физики
В работе “Людвиг Фейербах и конец классической немецкой философии” Фридрих Энгельс писал: “Великий основной вопрос всей, в особенности новейшей, философии есть вопрос об отношении мышления к бытию… о том, что является первичным: дух или природа…
Философы разделились на два больших лагеря сообразно тому, как отвечали они на этот вопрос. Те, которые утверждали, что дух существовал прежде природы, и которые, следовательно, в конечном счете, так или иначе признавали сотворение мира... составили идеалистический лагерь. Те же, которые основным началом считали природу, примкнули к различным школам материализма…
Но вопрос об отношении мышления к бытию имеет еще и другую сторону: как относятся наши мысли об окружающем нас мире к самому этому миру? В состоянии ли наше мышление познавать действительный мир, можем ли мы в наших представлениях и понятиях о действительном мире составлять верное отражение действительности?.. Громадное большинство философов утвердительно решает этот вопрос…
Но рядом с этим существует ряд других философов, которые оспаривают возможность познания мира или, по крайней мере, исчерпывающего познания. К ним принадлежат среди новейших философов Юм и Кант…” (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 21, с. 282–284).
Мало кто из физиков (и философов) понимает, какое значение для физики имеют эти рассуждения. А значение это трудно переоценить.
Первое. Здесь утверждается, что существуют две реальности: объективная (которая называется еще бытие, природа, окружающий мир, действительный мир, материальный мир) и субъективная (мышление, сознание, дух, идеальный мир, мир идей). Соответственно, в самом начале изучения какого-то явления (феномена) физик-экспериментатор должен найти ответ на вопрос, который вытекает из основного вопроса философии и который можно сформулировать так: где происходит наблюдаемое явление – в материальном мире или идеальном, в объективной реальности или субъективной, в действительности или в воображении? От ответа на этот вопрос зависит то, кто будет изучать данное явление: физик или врач, в том случае, когда один человек слышит звуки или голоса, которых не слышат другие.
Второе. Из приведенных рассуждений Энгельса следует, что еще до начала создания теории какого-то явления физик-теоретик должен отдавать себе отчет в том, чем являются теории, понятия и другие создания ума, которые невозможно непосредственно сопоставить с изучаемым явлением: отражением действительности или символами, знаками, полезными в практическом отношении, но не отражающими того, что присуще природе самой по себе? От ответа на этот вопрос в значительной мере зависят его действия по созданию теории.
Третье. До начала исследований любой физик для себя решает, возможно ли познать то или иное явление, измерить какой-то параметр, который до этого никто не измерял. В зависимости от этого решения будет (или не будет) создавать экспериментальную установку.
Нужно сказать, что разделение мира на материальный и идеальный не самоочевидно и проводится не всеми. В мифологии, мистике и многих философиях отрицают противоположность материального и идеального, реального и воображаемого.
Одной из философий, в которой отрицается противоположность вещей и мыслей о вещах, является философия Э. Маха. “Противоположность между действительным и ощутимым миром есть противоположность мнимая” (Мах Э. Анализ ощущений и отношение физического к психическому. Изд. 2-е. М.: Изд-е С. Скирмунта. 1908, с. 44).
На основе философии Маха были созданы теория относительности и квантовая механика, появление которых вызвало споры, не прекращающиеся много десятилетий. И споры продолжаются так долго потому, что критики указанных теорий либо не слышали об основном вопросе философии, либо, если слышали, не сделали из него надлежащих выводов. Ведь отрицание объективной реальности является одним из важнейших исходных положений и теории относительности, и квантовой механики, его открыто провозглашают на первых страницах соответствующих учебников.
“Квантовая механика существенно отличается от классической (доквантовой) физики… Многое из того, что кажется школьнику обязательными свойствами любой физической теории, неприменимо в квантовой физике” (Иванов М.Г. Как понимать квантовую механику. М.–Ижевск: НИЦ “Регулярная и хаотическая динамика”, 2012. С. 27). Среди того, что неприменимо в квантовой физике, называется следующее положение: “Наука объективна в том смысле, что при изучении любого объекта мы можем исключить из рассмотрения субъекта, который этот объект изучает и измеряет” (там же, с. 28).
Итак, в квантовой механике нельзя изучать объект исключив из рассмотрения субъект, то есть нельзя мыслить изучаемое как объективную реальность. Это положение основывается не на фактах, оно взято из философии Э. Маха, и его обосновывают не на основе фактов, а при помощи разного рода софизмов.
“Основная черта классического способа описания явлений состоит в допущении полной независимости физических процессов от условий наблюдения… (а разве не бывает физических процессов, за которыми никто не наблюдает? –В.И.).
Квантовая механика показала, однако, что в случае микропроцессов это будет уже не так; там самая возможность наблюдения предполагает наличие определенных физических условий, которые могут оказаться связанными с сущностью явления” (Фок В.А. Начала квантовой механики. Изд 2-е, доп. М.: Наука, 1976. С. 9–10).
Здесь имеется софизм: вопрос об объективном протекании некоторых процессов подменяется вопросом о возможности их наблюдения. Этот софизм неоднократно разоблачался физиками-материалистами, в частности академиком АН СССР В.Ф. Миткевичем.
“Основная ошибка, которую делают некоторые наши физики, занимающиеся вопросами квантовой механики, заключается в том, что они недостаточно критически относятся к явно махистским теоретико-познавательным установкам Бора, Гейзенберга и других зарубежных физиков. А эти установки, как известно, основаны на принципиальном отрицании возможности рассматривать всякий микрофизический объект как объект, реально существующий в пространстве и времени совершенно независимо от наблюдающего субъекта и вообще от каких бы то ни было вспомогательных наблюдательных приборов. Речь в данном случае должна идти вовсе не о том, умеем ли мы или не умеем достаточно точно установить локализацию в пространстве и времени того или иного микрофизического объекта, изучаемого нами. Это – излюбленная тема физиков, идеалистически интерпретирующих соотношение неопределенности и принцип дополнительности. Речь идет о совершенно другом, а именно о том, что всякий реальный объект – безразлично: макрофизического или микрофизического масштаба – в каждый данный момент времени обязательно и безусловно должен занимать определенное место в пространстве, т.е. может и должен иметь совершенно определенную пространственно-временную локализацию. Если что-либо принципиально не может быть локализовано в пространстве и времени, следовательно, это “нечто” не существует объективно-реально вне нашего сознания и независимо от нашего сознания, а представляет собой фантастический вымысел идеалистического характера, могущий служить лишь предметом псевдофизических спекуляций” (Миткевич В.Ф. Значение книги Ленина “Материализм и эмпириокритицизм” в современной борьбе с идеализмом в области физики // Миткевич В.Ф. Основные физические воззрения: Сб. докладов и статей. Изд. 3-е, доп. М.–Л.: Изд. АН СССР, 1939. С. 101; указанная статья есть также в сборнике: Материализм и идеализм в физике ХХ века. Киев: Изд-во ТОВ “А-Центр”, 2008).
Другой популярный софизм квантовой механики: поскольку мы не можем видеть, как электрон движется в атоме, не следует в теории оперировать его скоростью и координатами. Те, кто соглашается с таким умозаключением, забывают, что такие же аргументы Э. Мах приводил против допущения существования атомов и молекул и что абсолютная невозможность проследить за движением огромного количества молекул газов не мешает теоретикам оперировать их скоростями и координатами в статистической механике.
В теорию относительности отрицание объективной реальности пространства и времени тоже вводится при помощи софизма: вопрос об измерении объективно существующих промежутков времени и расстояний подменяется их определением при помощи световых сигналов, чем незаметно отрицается объективное – до и независимо от измерения – существование промежутков времени и расстояний и благодаря чему получаются выводы о замедлении времени и сокращении продольных размеров движущихся тел.
Еще один софизм “современной физики”: эфира классической физики нет, но нет и абсолютной пустоты, а есть “поле”, существующее вне сознания, но нематериальное. Об этом “поле” очень хорошо высказался Е.Ф. Коваленко: “…Будьте любезны, господа, определитесь, наконец, со своим “полем”! Более ста лет в вашем распоряжении для этого было. Если это что-то материальное, объясните нам, убогим, чем оно отличается от эфира. Если это что-то нематериальное, расскажите, чем оно отличается от духа святого” (Коваленко Е.Ф. Еще раз о философии для физиков. http://www.sciteclibrary.ru/rus/catalog/pages/12205.html).
Ложность ряда исходных положений “новой физики” порождает множество так называемых парадоксов теории относительности и квантовой механики – явно ложных следствий из посылок, ошибочность которых теоретиками не осознается. Устранить эти парадоксы можно только путем устранения ложных посылок – это убедительно доказывают десятилетия бесплодных споров.
Подобно тому как обсуждение каких-то деталей теории строения Солнечной системы (например, значений параметров орбит планет) возможно только после получения ответа на вопрос о том, что – Земля или Солнце – находится в центре системы, споры материалистов с теми, кто защищает “новейшие достижения” физики ХХ века, возможны только после того, как эти защитники недвусмысленно ответят на вопросы: можно ли говорить об объективной реальности явлений, теорию которых предполагается обсудить; существуют ли в природе закономерности, которые находят выражение в теории? Если ответят “да”, дискуссию можно начинать, если “нет” – спорить бессмысленно.
“…Никакими доказательствами, силлогизмами, определениями нельзя опровергнуть солипсиста, если он последовательно проводит свой взгляд” (Ленин В.И. Материализм и эмпириокритицизм. Полн. собр. соч., с. 282). Вдумайтесь: даже человека, который заявляет, что в мире нет ничего, кроме него и его ощущений, невозможно опровергнуть. Как же можно победить в теоретическом споре “умеренного” идеалиста, который признает объективное существование видимых предметов, но не признает “только” существование того, чего нельзя увидеть?
Похоже, этого не понимали те советские философы, которые десятилетиями искали материалистическое зерно теории относительности и квантовой механики, но под заклинания о “качественном своеобразии явлений микромира” не решались провозгласить объективную реальность основой любых теоретических построений. Физики-материалисты должны извлечь урок из истории идейной борьбы в физике ХХ века: нужно не переубеждать физиков-идеалистов, а развивать свое – материалистическое – направление в физике, продолжая исследования физиков-материалистов первой половины ХХ века, решая проблемы, которые они ставили и решали.
Ясное различение существующего в действительности и существующего в мышлении (теории) помогает не только бороться против физического идеализма в области “новейшей физики”, но и решать разнообразные теоретические проблемы. Проведение этого различения помогло мне разобраться в парадоксе Гиббса, поиски объяснения которого продолжаются более ста лет, а в этих поисках принимали участие многие всемирно известные физики и математики.
Об этом парадоксе можно прочитать в любом учебнике термодинамики или статистической физики. В нем речь идет о необычном математическом поведении энтропии смешения идеальных газов, которая не зависит от свойств смешиваемых газов, однако при переходе от смешения различных к смешению тождественных газов скачком изменяется до нуля.
Начав анализировать проблему, я обнаружил, что все, кто занимался этим парадоксом, видели в нем факт, причину которого надлежит установить. В действительности же здесь имеются заключения, полученные путем рассуждений, основанных на определенных посылках. Соответственно, решение проблемы необходимо начинать с анализа рассуждений и определения логических оснований парадоксальных заключений. Этот анализ выполнить несложно, так как заключения касаются особенностей поведения функции многих переменных, для которой можно вывести формулу. Если эту формулу вывести, на все вопросы можно дать точные ответы – выраженная формулой функция (в отличие от результата измерений) не может вести себя иначе, чем предписывает формула (подробности – в моей монографии “Парадокс Гиббса с точки зрения математика”).
Такое исследование можно было выполнить и сто лет назад. Нужно было только осознать, что вывод о парадоксальном скачке энтропии смешения делается не на основе анализа результатов измерений, а путем рассуждений.
В заключение еще раз подчеркну: материалистическое и идеалистическое течения в физике отличаются исходными положениями. В книгах, посвященных теории относительности и квантовой механике, ложные идеалистические положения провозглашаются на первых страницах. Чтобы их разоблачать, нет необходимости знать, что в этих книгах написано дальше. Философы-материалисты могут помочь физикам в поиске путей развития теории, если перестанут заниматься материалистической интерпретацией идеалистических теорий, а убедительно продемонстрируют ложность некоторых их исходных положений.
Владимир Николаевич ИГНАТОВИЧ,
кандидат технических наук
Киев, Украина
