РАЗИТЕЛЬНОЕ РАЗВИТИЕ ТЕОРЕТИЧЕСКОЙ ФИЗИКИ В ХХ ВЕКЕ
Игнатович Владимир Николаевич, к.т.н., г.Киев
Приводятся и комментируются примеры, иллюстрирующие изменения отношения физиков к новому и непонятному в ХХ веке.
ПЕРВАЯ ПОЛОВИНА ХХ ВЕКА
Фрагмент доклада П.Л.Капицы “Физик и общественный деятель Поль Ланжевен” (1957 г.).
“В 1924 г. я приехал в Париж к Ланжевену. Тогда он был профессором в Коллеж де Франс. Когда я пришел к нему, то он сразу мне сказал: мой ученик де Бройль сделал замечательную работу, я хочу, чтобы он вам о ней рассказал. Он позвал де Бройля и попросил его в моем присутствии рассказать о волновой природе электронов; как известно, теперь эта работа стала классической. Тогда я видел, как Ланжевен был увлечен этой работой. Вполне возможно, что, не имея поддержки Ланжевена, де Бройль не отнесся бы к своей замечательной идее с такой смелостью, которая была нужна, чтобы ее развивать и проводить в жизнь (здесь и далее выделено жирным шрифтом мной – В.И.).
То, что в то время эта идея вызывала большой скептицизм, можно проиллюстрировать следующим примером. Когда из Парижа я вернулся в Кембридж, я рассказал о работе де Бройля местным теоретикам… Главным теоретиком в Кембридже тогда был Фаулер. Ни он, ни его товарищи не хотели признать взглядов де Бройля и принимать их всерьез. И когда я предложил поставить доклад на эту тему на семинаре, то мне сказали: “Мы тратить время на это не будем”. Уже через год или два, когда Шредингер сделал работу, в которой математически обобщил идеи де Бройля, и когда появилось ставшее теперь классическим уравнение Шредингера, в котором он показал, что то, что сделал де Бройль, есть не что иное, как собственное значение функций в известных уравнениях, то всем стало ясно фундаментальное значение работ де Бройля.
Очень поучительна история, как Шредингер создал свои уравнения. Шредингер тогда работал у Дебая, который и рассказал мне подробности, как Шредингер пришел к своим уравнениям. Прочтя работу де Бройля в “Comptes Rendus”, Дебай предложил Шредингеру рассказать о ней на семинаре. Шредингер на это ответил примерно так: “О такой чепухе я не хочу рассказывать”. Но Дебай, как старший руководитель, сказал, что все же ему надо это сделать. Тогда Шредингеру пришлось согласиться, и он решил попытаться представить на семинаре идеи де Бройля в более удобопонимаемом математическом виде. Когда ему удалось это сделать, то он и пришел к тем уравнениям, которыми он прославился на весь мир и которые носят теперь его имя”.
(Капица П.Л. Эксперимент. Теория. Практика. Статьи и выступления. Изд. 3-е, доп. – М.: Наука, 1981. – С.365–366)
ВТОРАЯ ПОЛОВИНА ХХ ВЕКА
Другой фрагмент того же доклада П.Л.Капицы “Физик и общественный деятель Поль Ланжевен” (1957 г.).
“…Теперь мы имеем атомную бомбу, которая продемонстрировала всему человечеству, какой силы достигает взрыв, когда вещество переходит в энергию… Более яркую демонстрацию закона Эйнштейна, чем взрывы бомб в Хиросиме и Нагасаки, трудно придумать. И несмотря на это, к нам в редакцию “Журнала экспериментальной и теоретической физики” и по сей день поступают статьи с попытками опровергнуть справедливость теории относительности. В наши дни такие статьи даже не рассматриваются как явно антинаучные”.
(Там ж. С.365)
Сопоставляя эти фрагменты, можно прийти к заключению, что в первой половине ХХ века физики не были уверены до конца в истинности существующих теорий, так как иногда рассматривали на семинарах то, что называли “чепухой”. А второй половине ХХ века физики уже знали всю истину, вследствие чего результаты некоторых исследований начали квалифицировать как антинаучные без рассмотрения.
Впрочем, можно сделать и другое заключение: в истинности существующих теорий не были уверены до конца ведущие физики того поколения, к которому принадлежали Ланжевен и Дебай. А вот пришедшее им на смену поколение Капицы уже знало, что знает всю истину.
ДОПОЛНЕНИЕ, ХАРАКТЕРИЗУЮЩЕЕ НАУКУ В КОНЦЕ ХХ ВЕКА
Из статьи Б.М.Болотовского “Справиться с истиной не так-то легко” (Наука и жизнь. – 1992, №5-6. – С. 87).
“Паранаука представляет собой область пересечения науки и невежества. Всякое неизвестное ранее явление относится к паранауке, пока не найдет убедительного объяснения – тогда оно переходит в область науки. Если же явление окажется необъясненным, оно либо так и остается паранаучным, либо перейдет в область невежества”.
Можно заключить, что уверенность физиков в постижении истины по сравнению даже с 1957-м годом выроста многократно. Если в 1957 году как антинаучные квалифицировались только статьи, то в 1992 стало возможным квалифицировать как антинаучные и явления: явления, которые оказываются необъясненными, относят к паранауке или невежеству.
Это должны хорошо запомнить, все, кто пытается заниматься научным поиском на свой страх и риск: не обращайтесь к настоящим ученым с тем, чего они не смогут объяснить: вас могут объявить параучеными или невеждами!
ЕЩЕ ОДНА ОСОБЕННОСТЬ ФИЗИКИ КОНЦА ХХ ВЕКА
Из книги А.Н.Павленко “Европейская космология: основания эпистемологического поворота” (М.: Институт философии РАН – Интрада, 1997. – С.222–256 с.)
Теория А.А.Фридмана “стала общепризнанной еще до того, как получила первое опытное подтверждение в 1928 г. Вот это ее парадоксальное состояние выше мы охарактеризовали как “стадию эмпирической невесомости теории” (с.222).
Сегодня “…в космологии, а равно и в физике наступил период, точнее эпоха, когда теоретические разработки не только сильно опережают опытные исследования, но по некоторым направлениям опередили их навсегда” (с.226).
“Действительно, подавляющее большинство собственно космологических фактов, предсказанных инфляционной парадигмой, проверить нельзя в принципе или, если несколько смягчить это утверждение, – в наше время и в обозримом будущем (!)… Стадия эмпирической невесомости теории из предварительной и преходящей имеет тенденцию превращения в основное состояние” (с.227).
“…Современная естественная наука встала перед необходимостью менять идеалы и нормы научного познания... …Опыт начинает пониматься как опыт преимущественно теоретический, т.е. не выходящий за сферу собственно разумного рассмотрения” (с.227-228).
“Теоретическая деятельность – рассмотрение разумом своих объектов внутри себя, т.е. “умной материи”, в терминологии Плотина, – возвращается к самой себе в том смысле, что деятельность ума отныне не будет покидать пределов самого ума. Это, в свою очередь, может создать (возродить) реальную основу для появления “экологически чистой теории”, для которой эксперименты над действительностью и с действительностью больше не будут обязательными, получив подчиненное значение. Тем самым будет преодолено то прагматическое отношение к реальности, которое сложилось в европейской культуре и науке приблизительно с 16-17 вв.” (с.230-231).
Таким образом, в космологии сила ума теоретиков достигла такого уровня, что они могут создавать и развивать теории, вообще не обращаясь к действительности.
А если серьезно то, наверное, не стоит удивляться тому, что человек, хорошо изучивший состояние передовой науки конца ХХ века – научный обозреватель одного из самых престижных научно-популярных журналов мира “Сайентифик Америкен” Джон Хорган – в 1996 году написал книгу под названием “Конец науки”.
Это действительно, конец науки как познания нового, если ни на чем не основанные гипотезы считаются теориями, а явления, которые физики неспособны объяснить, можно относить к паранауке или невежеству.
Дата первой публикации на SciTecLibrary.ru - 26 июня 2011
Знаете ли Вы, что любой разумный человек скажет, что не может быть улыбки без кота и дыма без огня, что-то там, в космосе, должно быть, теплое, излучающее ЭМ-волны, соответствующее температуре 2.7ºК. Действительно, наблюдаемое космическое микроволновое излучение (CMB) есть тепловое излучение частиц эфира, имеющих температуру 2.7ºK. Еще в начале ХХ века великие химики и физики Д. И. Менделеев и Вальтер Нернст предсказали, что такое излучение (температура) должно обнаруживаться в космосе. В 1933 году проф. Эрих Регенер из Штуттгарта с помощью стратосферных зондов измерил эту температуру. Его измерения дали 2.8ºK - практически точное современное значение. Подробнее читайте в FAQ по эфирной физике.
