Веб-мастер приносит свои извинения за низкое качество вычитки текста после
OCR-сканирования
Примечания редактора.
Среди бессмертных творений, которыми наряду с сочинениями А р х ц, меда, Ньютон а, Г го й г е н с а будет всегда, гордиться человечество, нужно поставить и мемуар Гель".гольца "О законе сохранения силы", Мемуар этот являющийся плодом первых самостоятельных исследований молодого Гец.м гольца, представлялся для физиков настолько новым и неожиданным по своему содержанию, что Поггендорф, редактор Annalen d. Physik, к кото рому Гельмгольц через проф. Магнуса направил свое сочинение, отказался его поместить в журнале, мотивируя это тем, что статья является теоретической и что она очень велика. Только со стороны близких друзей физиологов Дюбуа Реймона и Брюкке Гельмгольц встретил самое доброжелатель, ное отношение и в созданном ими Берлинском физическом обществе еще до посылки манускрипта Поггендорфу "З июня 1847 Гельмгольц сделал сообщение о своей работе, которой суждено было сделаться
основанием всей современной точной науки. Как отмечает биограф Гельмгольца Кенигсберге, в своем докладе, Гельмгольц явился, по словам ДюБуа, уже сформировавшимся физико-математиком: "физическое общество признало закон сохранения силы, когда весь остальной мир еще ничего о нем не знал". Конечно, как и во всяком исследовании, в законе сохранения энергии у Гельмгольца были предшественники. Он самым добросовестным и пунктуальным образом отмечал все работы, касающиеся этого принципа, считая своей заслугой только собрание воедино всех фактов, и поэтому для потомков он является не только недостижимым идеалом глубины мысли и точности мышления, но и примеров человека, который скромно оценивает свои результаты, ставя себя в подчиненное положение, в зависимость от того, что сделано его предшественниками. Тем менее понятны ряд нападок, которые пришлось Гельмгольцу испытать в течение жизни, в особенности в связи с вопросом о приоритете Майера. Мы приведем только резкий отзыв о работе Гельмгольца Е. Дюринга: "Численная величина эквивалента была настоящим открытием и без нее можно было бы еще целые столетия рассуждать об единстве или сохранении силы, никого окончательно не убеждая. Если же долгое время спустя после майеровского открытия добавочные рассуждения общего и неопределенного характера нередко сходили за главное дело, то виною этому отсутствие понимания у публики. Но уже совсем комично, когда даже простое н к тому же не только не оригинальное, а тривиальное п ошибочное соучастие в подобных шатких исследованиях смешивается с изобретением мысли fi.ui даже с самим открытием"
"Одним из таковых была, например, статья Гельмгольца "о сохранении силы" (Берлин, 1847), в которой встречается эквивалент Джоуля, раяби-оаетсл множество имловалпьь ра';от, но не упоминается о Р. Майоре." Однако общее признание закона физиками позволило Гельмгольцу покойно продолжать свою работу, и пото.ютво оказалось благодарным к своему веди-ому у-.птелю, гак то, когда в 1886 году немецкье физики собрались в Брр-лина
на ежегодной съезде естествоиспытателей, то признание Гельмгольца творц hi закона сохранения энергии было выполнено посылкой в Швейцарию больному Гельмгольцу телеграммы, гласившей: "Отцу закона сохранена силы физическая секция съезда естествоиспытателей шлет искрение пожелания восстановления творческой силы и долгого ею обладания,"
Относительно истории открытия закона всего лучше обратиться к словам самого Гельмгольца, который в застольной речи 2 ноября .1891 года на праздновании его 70-летия, вспоминая время своих первых научных работ, сказал '):
"Наступало время перехода в университет. В ту пору физика еще не
считалась в числе хлебных занятий. Мои родители были вынуждены жить крайне бережливо. Отец объявил, что может помочь мне в изучении физики не иначе, как под условием, что я возьму и медицину в придачу. Я был ничуть не против того, чтобы изучать живую природу, и согласился без затруднений. К тому же единственный влиятельный человек в нашей семье был врач, - бывший генерал-хирург, Мурсинна. Это родство обеспечило мне, среди других конкурентов, прием в наше военно-медицинское учебное заведение, институт Фридриха-Вильгельма, которое столь существенно облегчает прохождение врачебного курса недостаточным студентам."
"При этих новых занятиях я сейчас же подпал влиянию глубокомысленного учителя физиолога Иоганна Мюллера; он же, и в ту же пору, привлек к физиологии и анатомии Э. Дюбуа-Реймона, Э. Брюкке. К. Людвига, Вирхова. Относительно загадочных вопросов о природе жизни И. М ю л л е р еще боролся между старим по существу метафизическим воззрением, и вновь развивавшимся натуралистическим; но убеждение в том, что знания фактов нельзя заменить ничем, выступало у него все с большею и большею твердостью, а то обстоятельство, что он сам еще боролся, быть может, еще
более способствовало тому влиянию, какое он производил на своих учеников."
"Молодые люди всего охотнее берутся сразу за самые глубокие задачи; так и меня занял вопрос о загадочном существе жизненной силы. Большинство физиологов в то время ухватилось за компромисс Г. Э. Шталя. По Шталю, силы, действующие в живом теле, суть физические и химические силы органов и веществ; но какая-то присущая телу жизненная душа (Le-bensseele) иди жизненная сила может связывать или освобождать их деятельность: свободная игра этих сил по смерти организма вызывает гниение, а при жизни действие их постоянно регулируется жизненною силой. В таком объяснении мне чуялось что-то противоестественное; но мне стоило великого труда формулировать смутное подозрение в виде точного вопроса. Наконец в последний год моего студенчества я нашел, что шгалева теория приписывает всякому живому телу свойства так называемого perpetuum mobile. О пререканиях относительно perpetuum mobile я знал довольно хорошо: разговоры о них я часто слыхал в э тху моих школьных занятий от отца и от нашего учителя математики. Потом в качестве воспитанника института Фрид-Риха-Видьгельма мне приходилось помогать библиотекарю, и в свободные Кинуты я разыскивал и просматривал сочинения Даниэля Бернулли, да
'Ламбера и других математиков прошлого столетия. Таким образом я натолкнулся на вопрос: "какие отношения должны существовать между различными силами природы, если принять, что perpetuum mobile вообще невозможно".
К истории вопроса, как он совершенно ясно освещен в дополнениях Гельмгольца, можно прибавить только, что исследования самого последнего времени показали, что над вопросами сохранения энергии трудились еще долго до авторов, указанных Гельмгольцем.
Основание современной механической теории тепла и кинетической теории газов, базирующееся на представлении о теплоте как о движении, было сказано, как это отмечает в своих примечаниях к изданию Principia Ньютона академик А, Н, Крылов, Ньютоном еще в 1692 году в статье do datura Accidorum, предназначенной для технического словаря Harris'a. Hьютон, цитируя Роберта Гука, пишет: Calor est agitatio partium quamqua versuni ("Теплота есть колебание частиц друг около друга").
Как отмечает далее Крылов в примечании на стр. 148 перевода Principia.-Математические основания естественной философии "Петроград 1915), предложение ХХХШ у Ньютона "выражает закон живых сил".
Таким образом из данных Роберта Гука и Ньютона вытекало, что закон живых сил должен выполняться для тепловых движений, а это и есть выражение первого начала термодинамики, выведенного из представлений кинетической теории.
С другой стороны, мы должны отметить интереснейшие работы М, В. Л омоносова, на которые внимание ученого мира было впервые обращено проф. В. Н. Меншуткин ы м, и которые являются основанием не только для закона сохранения энергии, высказанного Ломоносовым в неясной форме, но и для закона сохранения материи, впервые обоснованного теоретически и проверенного точными опытами Ломоносовым за много дет до Л авуазье
.
В общем виде закон этот приведен
Ломоносовым в "рассуждении о твердости и жидкости тел" в такой форме:
"Все перемены, в натуре случающиеся такого суть состояния, что сколько чего у одного тела отнимется, столько присовокупится к другому. Так, ежели где убудет несколько материи, то умножится в другом месте...
"Сей всеобщий естественный закон простирается и на самые правила движения, ибо тело, движущее своею силою другое, столько же оные у себя теряет сколько сообщает другому, которое от него движение получает".
Эта мысль, как отмечает Меншуткин, встречается у Ломоносова впервые в
1740 году.
Далее не безынтересно отметить, что среди ученых, цитируемых Гельмгольцем, есть ряд лиц, имена которых связаны тесно с Россией.
Так, Клапейрон был профессором в Петербурге, Гесс, термохимические работы которого являются классическими, был академиком в Петербургской Академии Наук, Наконец академиком и директором физической лаборатории академии был Ленц, закон которого цитирует Гельмгодьц. Впоследствии блестящие работы Джоуля оставили на время в тени эти классические работы, и закон, связывающий силу тока, сопротивление и количество развившегося тепла, носит в литературе обычно имя Джоуля или в лучшем случае называется законом Джоуля-Ленца.
В заключение нужно отметить, что к настоящей книжке приложен портрет Гельмгольца, относящийся к периоду открытия им закона сохранения.
E. Дюринг. Критическая история общих принципов механики. с немец, стр. 393. Москва, 1893.
Перевод взят у А. Г. Столетова. Общедоступные лекции и речи, стр. 188. Москва, 1902.
Так, например, в классиках Оствальда при переводе начертательной геометрии М о н ж а сделаны некоторые изменения в обозначениях, затруднявших чтение. Далее заменены одни слова другими, выражавшими более точно смысл предмета (См. Osfrwald's Klassiker. № 117, стр. 193 - 1
Знаете ли Вы, что релятивистское объяснение феномену CMB (космическому микроволновому излучению) придумал человек выдающейся фантазии Иосиф Шкловский (помните книжку миллионного тиража "Вселенная, жизнь, разум"?). Он выдвинул совершенно абсурдную идею, заключавшуюся в том, что это есть "реликтовое" излучение, оставшееся после "Большого Взрыва", то есть от момента "рождения" Вселенной. Хотя из простой логики следует, что Вселенная есть всё, а значит, у нее нет ни начала, ни конца... Подробнее читайте в FAQ по эфирной физике.
