В. И. Бояринцев. Евреи в России. Черта оседлости и русская революция

Дадим слово В. В. Шульгину: «Если о русских было удачно сказано, что они хотят “не то конституции, не то севрюжины”, то евреи прекрасно знали, чего они хотели. Это было формулировано американским миллионщиком, евреем Яковом Шифом, который сказал С. Ю. Витте в 1905 году: “Передайте вашему Государю, что если еврейский вопрос не будет разрешён правительством, то его разрешит революция”.

Так вот, на этом фронте евреи становились действительно опасными. С превеликой быстротой и ловкостью они захватили в свои руки русскую печать и оседлали русские оппозиционные и революционные круги…».

В. Кожинов в своей книге «Правда сталинских репрессий» (М., 2005) отмечает: «Те евреи, которые становились большевиками, начинали свою жизнь, как правило, в собственно еврейской среде, где всё русское воспринималось как чужое или даже прямо враждебное, а также как нечто заведомо “второсортное” либо вообще “примитивное”…

Между тем евреи, так или иначе приобщённые с ранних лет к русской культуре, как правило, не превращались в большевиков…».

Таким образом, линия на приобщение евреев с ранних лет к русскому образованию и культуре была верным направлением в деятельности русского правительственного дореволюционного аппарата. Но эта линия встречала постоянное сопротивление со стороны глав кагалов, а затем местных еврейских общинных организаций, что, в свою очередь, позволяло им постоянно поднимать вопросы еврейского неравноправия.

Роли евреев в революции в России посвящено большое количество документальных исследований, в частности, она рассматривается Д. Шубом, основная цель которого состояла в том, чтобы показать, какую ничтожно малую роль сыграли евреи в деле подготовки, проведения революции и послереволюционном периоде в жизни России (Шуб Д. Н. Политические деятели России 1850-х — 1920-х гг. Нью-Йорк, 1969).

Это было сделано Д. Шубом, так как «очень многие американцы ещё в 40-х годах были убеждены в том, что русская революция была совершена главным образом евреями и что евреи с первого дня революции играли и играют доминирующую роль, как в большевистской партии, так и в советском правительстве».

Причём автор говорит, что эту «легенду» пустили по свету «русские антисемиты и нацистские вожди Германии».

Это — знакомый нам уже по современному положению в стране приём: когда на свет выходит правда о еврейских деяниях, люди, сделавшие это, получают клеймо антисемитов, а следовательно, фашистов, добивающихся коренного решения еврейского вопроса.

Революционные кадры

А. И. Солженицын отмечает, что почти никто из еврейских революционеров 70-х годов «не пошёл в революцию от нищеты и бедности, большинство — из зажиточных семей» и приводит целый ряд примеров:

— из зажиточных купеческих семей были Натансон, Лев Дейч, Иосиф Аптекман, А. Хотинский, Г. Гуревич, Семён Лурье, Анна Розенштейн, Моисей Рабинович, Бети Каменская, Фелиция Шефтель, Иосиф Гецов, Христина (Хася) Гринберг;

— не из бедных семей были: Фанни Морейнис, Любовь Аксельрод («Ортодокс»), Ида Аксельрод, Айзик Арончик, Александр Бибергаль, Владимир Богораз, Лазарь Гольденберг, братья Левентали;

— «нередко мелькают в биографиях и привилегированная Военно-медицинская академия — у Натансона, Бибергаля… Исаака Павловского, М. Рабиновича, А. Хотинского, Соломона Чудновского,… Соломона Аронзона…».

В 1874 году в Вильно возник кружок Арона Либермана и Арона Зунделевича. От него, как от лондонского Еврейского социалистического Ферейна, основанного Либерманом, ведёт свою родословную всемирное еврейское социалистическое рабочее движение.

П. Кошель отмечает: «У нас почти ничего не говорилось о виленском адвокате Зундулевиче, обладавшем огромными связями за границей. Он купил и перевёз в Россию две типографии: “Русскую вольную типографию” и типографию “Начала”, переименованную потом в типографию “Земли и воли”. С 1875 года он в своих руках держал всех евреев-контрабандистов на западной границе, по его указанию через границу переводились десятки людей, перевозились сотни пудов нелегальной литературы» («История российского терроризма»).

На деньги Зундулевича была организована типография, в которой работали Бух, Лубкин и специально выписанный из-за границы Цукерман. Типография работала полгода, в январе 1880-го года её обнаружила полиция, при этом Абрам Лубкин, двадцатилетний юноша, застрелился.

С осени 1879-го года все силы народовольцев сосредоточились на организации покушения на Александра II. При этом намечалось несколько мест, в частности, предполагалось взорвать царский поезд, идущий из Крыма. Для этого на третьей версте от Москвы Гартман купил дом и поселился там. Утром 19 ноября 1879-го года раздался взрыв, но он был слабым, а царь ехал в следующем поезде.

Следующий взрыв был произведён в феврале 1880-го года в Зимнем дворце, при этом погибли 10 солдат охраны, и 56 были ранены.

После этого прошёл целый ряд арестов, «во многом благодаря психически неуравновешенному Гольденбергу, запутавшемуся и ставшему выдавать всех и вся. Гольденберг после убийства им князя Кропоткина и участия в подкопах случайно был арестован в Елисаветграде, когда он перевозил динамит. Родившийся в Бердичеве, сын купца, он в свои 24 года никогда не работал. Благо, родители держали магазин в Киеве» (П. Кошель).

Гольденберг знал много, и уже в 1880-м году состоялся «процесс 16 террористов», двое из которых были казнены. Голденберг же в состоянии крайней психической депрессии повесился летом 1880-го года в камере Петропавловской крепости, а на донесении об этом император написал: «Очень жаль!».

Террористам было известно, что царь по воскресеньям ездит в Михайловский манеж, три с половиной месяца ежедневно наблюдался его маршрут, было решено заложить мину и снабдить бомбами метальщиков.

Всю ночь на квартире Фигнер техники Кибальчич, Исаев, Суханов, Грачевский готовили бомбы, которые потом перенесли на квартиру Геси Гейфман и Саблина.

Взорвать мину должен был Ю. Богданович, а от участия в террористическом акте отказался Тимофей Михайлов, у которого «не хватило духу поднять руку на царя» (П. Кошель).

Первым на пути Александра оказался Рысаков, который бросил бомбу под ноги лошадям. Казак, сидевший на козлах, конвойный и мальчик-мясник на улице были ранены. «Император вышел из кареты: “Схвачен ли преступник?”. К нему приближался Гриневецкий, котрый с расстояния трёх шагов бросил бомбу, император был смертельно ранен и скончался в Зимнем дворце».

Хайнц-Дитрих Леве («Русские цари. 1547–1917») так характеризует произошедшее: «Царь вполне мог избежать гибели. Первая бомба 1.3.1881 г. возле Екатерининского канала не попала в цель. Вместо того, чтобы приказать кучеру как можно быстрее ехать дальше, Александр велел остановиться и вышел из кареты, чтобы позаботиться о раненых. В этот момент один из террористов бросил вторую бомбу, которой император был смертельно ранен…».

И. Аксаков по поводу прошедших после этого еврейских погромов писал: «Нельзя же было, в самом деле, предположить, что такое страшное событие как публичное, среди бела дня, в столице убийство царя, да ещё царя-освободителя, пройдёт для души и мысли народной бесследно? А так думали многие, не знающие и не понимающие русского народа, дивились его наружному спокойствию, упрекали его в равнодушии, глумились над его “бесчувственностью”…».

«…В числе первых пионеров социал-демократического движения в России было многоевреев (выделено мной. — В.Б.). Назовем имена хотя бы наиболее выдающихся из них: Д. Кольцов-Гинзбург, Эмиль Абрамович, Ю. Мартов-Цедербаум, Аркадий Крамер, Ф. Дан-Гурвич, М. Ляховский, Борис Эйдельман, Ю. М. Стеклов-Нахамкес, Д. Рязанов-Гольдендах, Моисей Винокур, Люба Аксельрод-Ортодокс, Ф. Годлевский, Александра Соколовская, Евгения Гурвич, Д. Розенблюм, Ц. Копельзон, Л. Иогихес-Тышко, Люба Айзенштадт-Левинсон, И. Айзенштадт-Юдин, Поля Гордон, С. Гожанский-Лону, Н. Вигдорчик. Все они были в числе пионеров социал-демократического движения в России еще до основания Бунда как самостоятельной еврейской социал-демократической организации. Первые чисто еврейские рабочие кружки появились в Минске еще в 1883 году. Основателем их был Хаим Хургин, впоследствии выдающийся сионист» (Д. Шуб).

Группа еврейских социал-демократов, возникшая в начале 90-х годов в Вильно, во главе которой стояли И. Айзенштадт-Юдин, А. Крамер, П. Средницкая, Л. Айзенштадт-Левинсон, Д. Миль, С. Гожанский, В. Кассовский, Ц. Копельзон, легла в основу Бунда.

Несколько интересных чисел: летом 1904 года Бунд насчитывал около 23 000 человек, в 1905–1907 годах — около 34 000. Для сравнения — вся российская социал-демократическая партия в начале 1905-го насчитывала приблизительно 8 400 членов.

В партии социалистов-революционеров, основанной в начале двадцатого столетия, в числе организаторов которой были Михаил Гоц и Григорий Гершуни, активными деятелями были евреи С. Раппопорт, Х. Житловский, О. Минор, И. Рубанович, М. Натансон.

«В Минске главным агитатором явился старый народоволец Ефим Гальперин, попытавшийся собрать кружки в одну партию… В конце 1899 г. около 60 человек объединились, наконец, в “Рабочую партию политического объединения России”. Из-за границы в помощь новой партии явился Розенберг» (П. Кошель).

Большое влияние на партию оказывали Брешко-Брешковская и Гершуни. У партии появились группы в Житомире, Бердичеве, Двинске, Белостоке (здесь одиночка Гирш Леккерт стрелял в губернатора и был повешен). В 1900 году минская группа партии была разгромлена, остальные в 1902 году вошли в «Партию социалистов-революционеров».

В 1898 году произошло событие, оказавшее влияние на последующие десятилетия русской истории — была создана Российская социал-демократческая рабочая партия (РСДРП).

Для начала вспомним, что I съезд партии, получившей название РСДРП и со второго съезда добавившей к нему слово «большевиков», был организован еврейской националистической организаций «Бунд» и проходил в Минске в её резиденции. Страна должна знать своих героев.

Отцами-основателями РСДРП (на первом съезде партии) были: Кац, Мутник, Тучапский, Кремер, Петрусевич, Эйдельман, Ванновский, Вигдорчик, которые составляли 89 % делегатов съезда.

Генри Форд писал: «Настоящая правда заключается в том, что еврейские финансисты во всех странах были заинтересованы в большевизме как общееврейском предприятии». Большую помощь в борьбе против правительства России оказывал крупнейший в то время еврейский банкир Яков Шифф, на деньги которого закупалось оружие для еврейских отрядов самообороны» (выделено мной. — В.Б.).

Позднее в статье «Интеллигенция и национальное лицо» П. Б. Струве писал: «Не знаменательно ли, что рядом с “Российской империей”, с этим в глазах всех радикально мыслящих официальным казённым чудовищем-левиафаном, есть тоже “Российская социал-демократическая рабочая партия”. Не русская, а именно “российская”. Ни один русский иначе, как слегка иронически не скажет про себя, что он “российский” человек, а целая и при том наирадикальнейшая партия применила к себе это официальное ультра-государственное название, ультра-имперское обозначение.

Это значит: она хочет быть безразлична, бесцветна, бескровна в национальном отношении… Для меня важно сейчас подчеркнуть, что ради идеала человечной и разумной государственности русская интеллигенция обесцвечивает себя в “российскую”. Этот космополитизм очень государственен…».

Среди первых большевистских «практиков» были евреи: М. Валах (Литвинов), И. Гольденберг (Машковский), Р. Залкинд (Землячка), М. Мандельштам (Лядов), Драбкин (Гусев), И. Дубровинский.

В переходе к массовому террору имеется интересная деталь — бомбы, которыми была взорвана дача Столыпина, изготавливались в большевистской динамитной мастерской!

Это положение дел, когда евреи принимали, мягко говоря, непропорционально большое участие в террористической деятельности, понимали не только выдающиеся государственные деятели России того периода, но и яркие представители русской интеллигенции, такие как А. Белый, Иванов-Разумник, Петров-Водкин, Карсавин, не говоря уже об А. Блоке, который, по словам еврейского философа и общественного деятеля Аарона Штейнберга, говорил «о своей неприязни к евреям, сложившейся во время дела Бейлиса…».

«Молодые штурманы будущей бури» — называл Герцен народовольцев. Ему вторил Бакунин: «Жизненная буря — вот что нам надо, и новый мир, не имеющий законов и потому свободный». О том, что буря породит кровь, обесценит человеческую жизнь, теоретики не думали. Во всём этом больше прав П. А. Столыпин, сказавший знаменитые ныне слова: «Вам нужны великие потрясения?…Тогда не удивляйтесь, что стремясь к свободе, вы явитесь в конечном счете провозвестниками чудовищного произвола и подавления личности» (П. Кошель. История российского терроризма).

Обратим внимание на странное на первый взгляд совпадение — в конце XIX века, а именно в 1898-м году, была создана РСДРП, а за год до этого прошёл первый сионистский конгресс.

Так началась широкомасштабная и многосторонняя подготовка к уничтожению Государства Российского — этой «тюрьмы народов».

В январе 1905-го года социал-демократами была организована боевая техническая группа для ввоза в Россию оружия и его распространения.

«Для изучения производства бомб в Македонию был даже послан Скосаревский. Он привёз чертежи чугунной бомбы-македонки, которую и наметили производить. Во Франции покупали запалы и бикфордов шнур. Технической группой руководил Н. Буреник, потом Софья Познер. От ЦК большевиков её курировал Л. Красин, инженер по образованию» (П. Кошель).

В Финляндии была созданы базы производства и хранения оружия, позже Финляндию назвали красным тылом 1905 года.

Революционные организации объединились для закупки оружия в Бельгии, где оно было дешевле, и этим делом занимался А. Гаспар, который брал какой-то процент себе, а на возмущение революционеров секретарь Международного социалистического бюро Гюнсманс ответил: «Что же, он бесплатно должен этим заниматься? Революция само собой, а гешефт есть гешефт».

В Петербурге в 1905 году готовил боевые дружины и снабжал их оружием Пинхус (Петр) Рутенберг, соратник Гапона по 9 января 1905 года, позже — организатор и руководитель убийства Гапона.

За границу для покупки оружия выезжали Е. Стасова, М. Литвинов, Камо.

Закупленное оружие переправлялось в Германию и Австрию, а оттуда уже поступало в Россию. Литвинов (Валах) пытался освоить другой путь — из Варны пароходом в Россию, но пароход выбросило на остров вблизи румынских берегов.

«Социал-демократы тоже посчитали, что без террора им не обойтись. А стало быть, нужно готовить профессиональных убийц» (П. Кошель). «Боевая дружина большевиков закидала бомбами петербургскую чайную, где по вечерам собирались рабочие — члены Союза русского народа».

Весной 1906 года «Боевая организация эсеров» насчитывала уже около 30 человек и готовила покушение на министра внутренних дел Дурново и других; этим занимается, в частности, другой Гоц — Абрам, ставший в 1917 году председателем ВЦИК первого созыва. На его счету — активное участие в покушениях на Дурново, Акимова, Шувалова, Трепова, доля в убийствах Мина, Римана».

В Петербурге эсерами был убит градоначальник фон Лауниц, в Москве бросали бомбу в градоначальника Рейнбота, за организацию «чёрной сотни» в Тамбове был убит советник губернского правления Луженовский.

«Всем этим недоучившимся студентам, плохо говорящим по-русски выходцам из местечек, заграничным революционерам нужно было есть, пить, одеваться во что-то. Добрые иностранные дядюшки такую огромную ораву содержать не могли, да и не хотели. Достаточно того, что они субсидировали лидеров… Деньги добывались вооруженными грабежами или, как это называлось в революционной среде, экспроприациями…» (П. Кошель).

Жертвами террористических актов стали 17000 человек. Естественно, каждый террористический акт готовил не один человек, таких, по крайней мере, насчитывалось 50000. При этом по решению судов Российской Империи были казнены: 1901–1905 гг. — 93; 1906 — 547; 1907–1139; 1908–1340; 1909 — 771; 1910 — 129; 1911 — 73 человек (Мельгунов С. П. Красный террор в России. М., 1990). Всего было казнено 4092 человека, то есть даже не осуществлялся принцип «смерть за смерть», а нередкое помилование террористов приводило к тому, что они продолжали свою разрушительную, антигосударственную деятельность.

Израиль Парвус — «купец революции»

До последних лет русскому читателю это имя было почти неизвестно, существовали лишь краткие упоминания о человеке, который был финансовым посредником между крупным германским капиталом и большевиками. Это был Парвус — «купец революции» (Зееман, Шарлоу. Купец революции. Издательство Оксфордского университета, 1966):

«В истории финансирования германским правительством деятельности большевистской партии особо важную роль сыграл Израиль Лазаревич Гельфанд (он же “Парвус”, он же “Александр Москович”)» (Сикорский Е. А. Деньги на революцию: 1903–1920).

Большевики шли на любые компромиссы с любыми нужными для дела революции силами, не изменяя генеральной линии, поэтому на определённом историческом этапе интересы большевиков и германского генерального штаба совпадали. Враг был общий — царский режим в России.

Легендарный Парвус родился в семье еврейского ремесленника в местечке Березино, бывшей Минской губернии в 1867 году. Гимназию он окончил в Одессе, где примыкал к народовольческим кружкам. Кроме учёбы в гимназии Гельфанд частным образом занимается математикой и гуманитарными науками, знакомится с учением Карла Маркса (Д. Шуб).

Когда Гельфанду исполнилось 18 лет, он чётко определился в своих жизненных целях: разрушить царскую империю и разбогатеть. Уже в это время для выезда евреев из России существовал палестинский фонд, деньгами которого можно было пользоваться и для учения за границей. У Гельфанда уже были хорошие связи: он был знаком с торговцем оружием Сахаровым и должен был стать его агентом в Западной Европе.

Гельфанд уезжает в Швейцарию, устанавливает связи с российскими политическими эмигрантами, затем возвращается в Россию, но потом девятнадцати лет отроду уезжает в Цюрих — центр русской революционной эмиграции. Вместо Израиля он назвал себя Александром и под влиянием промарксистски настроенного профессора политэкономии Карла Бюхера знакомится с членами «Группы освобождения труда», во главе которой стоял Плеханов. Напомним состав этой группы: Плеханов, Игнатович, Засулич (она же В. И. Залкинд), Дейч, Аксельрод. Под их влиянием Гельфанд стал марксистом. Окончив Базельский университет, Гельфанд в 24 года получает степень доктора философии (по нашим современным нормам — кандидата наук).

Через некоторое время (1891 год) Гельфанд перебрался в Германию и вступил в социал-демократическую партию. Д. Шуб замечает: «Русскую революционную интеллигенцию Парвус никогда не любил». Но он не порвал с русским социал-демократическим движением, а был даже членом российской социал-демократической делегации на Международном социалистическом конгрессе в Лондоне в 1896 году.

В это время редактором ведущей социалистической газеты Германии «Нойес Цайт» был Карл Каутский, который и опубликовал первые статьи Гельфанда о революционном движении, выступившего под псевдонимами, одним из которых был И. Игнатьев.

Имя Гельфанда становилось всё более известным среди германских социал-демократов, ему симпатизировали Карл Каутский и Клара Цеткин, и летом 1894 года он впервые подписал статью как Парвус (Малыш); вскоре под этим же именем вышел сборник очерков о кризисе в сельском хозяйстве. Парвус писал статьи для журнала Каутского, для женской газеты Клары Цеткин, а в 1897 году стал главным редактором саксонской «Арбайтер цайтунг», где с ним сотрудничал Юлиан Мархлевский и Роза Люксембург. Роза Люксембург — польская еврейка, мыслящая интернациональными категориями, стала близкой подругой Парвуса.

Вскоре Парвус переезжает в Берлин, где по рекомендации Каутского начал писать статьи в центральную партийную газету «Форвертс», но вскоре он был арестован и выслан из Пруссии. Парвус покидает Берлин и кочует по городам: это Дрезден, Лейпциг, Штутгарт, Мюнхен. Во всех путешествиях его сопровождала женщина по имени Татьяна, с которой они вместе жили ещё в Цюрихе, и на которой Гельфанд в конце концов женился.

В. И. Ленин после знакомства со статьями Парвуса «опубликовал восторженные рецензии» на серию его статей о «Мировом рынке и кризисе экономики» в газете «Начало» под псевдонимом «Ильин». Однако в этот период они ещё не были знакомы (Элизабет Хереш. Купленная революция. Тайное дело Парвуса. 2005).

Первые пять лет нового века квартира Парвуса была своего рода центром русских политэмигрантов. Здесь же Парвус организовал нелегальную типографию, выпустившую восемь номеров «Искры»: он был сотрудником «Искры», когда она выходила в Мюнхене, затем, после раскола партии, работал в «Искре», ставшей печатным органом меньшевиков.

Приблизительно в это время у Парвуса в доме гостил Лейба Троцкий со своей второй женой (Н. И. Седовой), к брошюре которого («До 9-го января») Парвус впоследствии написал предисловие. Отметим, что после событий 9-го января в Петербурге Троцкий несколько дней провел в Мюнхене у Парвуса с тем, «чтобы посоветоваться с Парвусом о революционной работе в России» (Д. Шуб).

Взгляды Парвуса на развитие революции сводились к следующим моментам:

— капитализм развился в глобальную систему, поэтому социалистическая классовая борьба должна перешагнуть через национальные границы;

— такие ценности как Родина и нация должны остаться за пределами классовой борьбы;

— массовая забастовка является оружием организованного пролетариата;

— революция может быть совершена в результате организованной массовой забастовки;

— возможность переворота Парвус видел в предстоящей «империалистической войне», исходя из марксистского положения о войне как о «локомотиве истории»;

— так как либеральная буржуазия хотела свергнуть царизм в России, Парвус считал, что на начальной стадии революции пролетариат должен служить буржуазии;

— на следующей стадии пролетариат должен выступить против буржуазии и против остатков самодержавия и захватить власть;

— крестьянство отодвигалось в сторону от участия в этих событиях.

У Парвуса в Мюнхене-Швабинге была просторная квартира, где с ним жили жена, сын и приехавшая из Одессы мама. Экономических успехов Парвус достиг, получив лицензию на исключительную продажу произведений русских социал-демократов в странах Западной Европы. Вместе с Мархлевским-Карским он организовал «Издательство русской и скандинавской литературы» и издавал журнал «Международная политика».

В начале 1904 года началась русско-японская война, по поводу которой Парвус писал в «Искре»: «Царизм нуждался в этой войне, чтобы снять напряжённость внутри страны с помощью внешних побед… Но, как всегда, должна наступить развязка — история похоронит обломки самодержавия под собой, и только революция в состоянии действительно обновить страну…».

В соответствии с планом Парвуса были направлены агитаторы в российские промышленные центры и портовые города, в которых могли возникнуть рабочие беспорядки: в Баку, Ростов, Тифлис, Киев и Одессу, где уже существовали революционные кружки. В результате в июне 1904 года произошёл мятеж на броненосце «Князь Потемкин-Таврический», начались крестьянские беспорядки, террористкой был убит адъютант царя генерал Сахаров — губернатор Саратова.

После 9-го января Троцкий с женой приехал к Парвусу в Мюнхен, где передал ему своё сочинение «Россия перед девятым января». Позже Троцкий написал об этом моменте: «Парвус был в восторге от моей работы и написал к этой брошюре предисловие примерно такого содержания: “События подтвердили наши прогнозы. Сейчас уже никто не сможет отрицать, что массовая забастовка является основным инструментом борьбы. 9 января стало началом политической забастовки, и остаётся только добавить, что революция в России может привести к власти демократическое рабочее правительство”».

Когда в 1905 году вспыхнула первая русская революция, Парвус приехал из Германии в Петербург и прямо с вокзала отправился к своему другу и ученику Троцкому, прибывшему ранее. При этом, по установившейся у него традиции, жену и сына Парвус оставил и забыл, как часть прошлого. Парвус и Троцкий сразу же договорились о дальнейшей политике, и Парвус вошел в Исполнительный комитет организовавшегося тогда Совета рабочих депутатов.

В этот же период Троцкий и Парвус купили небольшую «Русскую газету» и довели её тираж с 30 тысяч экземпляров до 100 тысяч, а затем и до 500 тысяч. Когда меньшевики основали газету «Начало», Парвус и Троцкий стали в ней главными идеологами, проповедуя «теорию перманентной революции».

После ареста председателя Совета Хрусталева (Носаря) и Исполкома во главе с Троцким (Бронштейном) Парвус (Гельфанд) возглавил нелегальный Совет, и впоследствии появилось выражение: «Троцкий играл в первом Совете рабочих депутатов первую скрипку, а Парвус сочинял для этого ноты».

Несмотря на то, что Парвус жил в Петербурге под чужим именем на квартире новой подруги Екатерины Громан, он вскоре был арестован. Последовало нескольких месяцев заключения в Петропавловской крепости, где он имел возможность на заказ шить себе костюмы и шёлковые галстуки. Здесь же в это время находились в заключении Дейч и Троцкий, а навестить Парвуса и Троцкого приезжали Каутский и Роза Люксембург.

По дороге в ссылку Парвус бежал и вернулся в Петербург, где несколько дней жил, затем перешёл границу и переехал в Германию, оставив теперь уже в России свою гражданскую жену с сыном, который впоследствии стал известен как Леон Гельфанд. Вскоре вышла книга Парвуса «В русской Бастилии во время революции», где описывалось его многомесячное пребывание в Петропавловской крепости, а сам он теперь мог спокойно отдохнуть на озере Гарда вместе со своей подругой Розой Люксембург.

В это время Парвус предлагал социал-демократии идти вперёд под лозунгом «Демократия, объединение Европы, свободная торговля во всем мире!» — то есть под теми знаменами, которые не истрепались и дошли до нашего времени.

Парвус получил в своё время известность как автор «перманентной» (непрерывной) революции, горячим проповедником которой стал Троцкий, забыв затем о её истинном авторе; Ленин же отвергал эту теорию. После возвращения из России Парвус потерял своё положение ведущего публициста, в то время как Троцкий вырос до блестящего публициста и политического оратора революционного движения.

Парвус переезжает в Вену и остаётся там с женой, приехавшей с сыном из России. Вскоре Парвус должен был покинуть Германию, так как не имел вида на жительство. Кроме того, российские большевики привлекли его к немецкому партийному суду, обвинив в присвоении более чем 100 тысяч марок (называлась сумма в 130 тысяч), которые он получил, будучи литературным агентом Максима Горького.

История была такая: в 1902 году было заключено соглашение между Горьким и Парвусом, по которому Горький поручал Парвусу блюсти свои авторские права в Европе. Парвус получал для Горького деньги от идущей с большим успехом по всему миру пьесы «На дне». Только в Германии эта пьеса выдержала около пятисот постановок, обошла сцены практически всех германских провинциальных театров. «На Парвуса пролился золотой дождь, который позволил ему предаться удовольствиям со всей свойственной ему страстью», в результате чего горьковские гонорары, из которых больше половины должны были пойти на нужды партии, ушли на длительные путешествия по Италии и Франции с Розой (Рейзой) Люксембург.

Про неё Троцкий писал: «Маленького роста, хрупкая, даже болезненная, с благородным очерком лица, с прекрасными глазами, излучавшими ум, она покоряла мужеством характера и мысли. Её стиль — напряжённый, точный, беспощадный — останется навсегда зеркалом её героического духа. Это была разносторонняя, богатая оттенками натура…».

Когда деньги закончились, Парвус ликвидировал издательство и оставил своего друга Махлевского-Карского разбираться с долгами. В 1907 году по поводу растрат денег Горького Парвусом в Германии в глубокой тайне заседала партийная комиссия, членами которой были Август Бебель, Карл Каутский и Лев Дейч. Об этом суде над Парвусом в печати никаких сообщений не появилось. Но сумма истраченных Парвусом денег составляла 180 000 золотых марок, а так как большая часть из них предназначалась большевикам, то часть этих денег была возмещена немецкими социал-демократами. Впоследствии Горький так оценивал ситуацию: «Позднее я слышал, что Парвуса лишили за это каких-то партийных чинов. Говоря по совести, я предпочёл бы, чтобы ему надрали уши».

В 1910 году Парвус уехал в Вену, затем в Турцию, где прожил почти пять лет, но сначала «приходилось ступать крайне осторожно, чтобы никто не заметил дыр на моих подмётках», — так он впоследствии говорил об этом периоде своей жизни. Затем он начал печатать в правительственном органе «Молодая Турция» свои статьи, направленные против местного финансового капитала, что принесло ему известность, и вскоре он стал активно заниматься торговыми сделками, заработав первые миллионы на поставках в Турцию хлеба.

В начале Первой мировой войны «Парвус действовал в согласии с программой большинства германской социал-демократии. — пишет Д. Шуб. — Но так как он всегда любил деньги и никогда не был слишком разборчив в средствах, то он вскоре сделался платным агентом германского правительства»(выделено мной. — В.Б.).

Находясь в Турции, Парвус импортировал из России зерно, оружие и боеприпасы не только для турецкой армии, но и для маленьких балканских государств. Из Германии он вывозил машины Крупа для строительства железных дорог, из Австрии и других стран — железо и дерево.

В этот период по случаю корыстолюбия Парвуса очерк о нём под названием «Некролог живому другу» пишет Троцкий. Но слишком сильным было желание Парвуса свергнуть царский режим в России, поэтому после выстрела в Сараево в июне 1914 года он публикует серию подстрекательских статей под названием «Почему в России нужно победить царизм», размножает листовки и переправляет их в Россию.

Парвус активно действовует и в другом направлении: он начал финансировать сепаратистские действия на окраинах Российской империи — в Грузии, Армении, на Украине. Особое внимание он уделял Украине, социалисты которой были уже объединены в «Союз освобождения Украины» от России. Через одного из руководителей «Союза» Парвус познакомился с немецким агентом, доктором Максом Циммером, они вместе занялись формированием экспедиционного корпуса из украинцев и кавказцев для действий на территории России. Но операция получила огласку, турецкий паша был вынужден выразить «протест против экспедиции», и от неё пришлось отказаться.

«Союз» в самом начале войны передал большевикам 5 тысяч долларов для создания в Швейцарии газеты «Социал-демократ». Лидер «Союза» Меленевский (Басок) имел дела с Парвусом, и 7-го января 1915 года с помощью Меленевского Парвус встретился с германским послом в Константинополе. К этому моменту Парвус был известен как социалист, блестящий и циничный публицист, спонсор национальной турецкой социалистической газеты, советник турецкого правительства. Он имел приличное состояние, собственные банки и личную резиденцию на Принцевых островах.

В феврале 1915 года Парвус сказал германскому послу: «Интересы германского правительства вполне совпадают с интересами русских революционеров. Русские социал-демократы могут достигнуть своей цели только в результате полного уничтожения царизма. С другой стороны, Германия не сможет выйти победительницей из этой войны, если до этого не вызовет революцию в России».

Парвус считал, что все социалистические группы должны создать для этого единый фронт и сформулировал программу из 11-ти пунктов, где в первом ставилась первоочередная задача: «финансовая поддержка большевистской фракции Российской социал-демократической рабочей партии, которая борется против царского правительства всеми доступными ей средствами…».

Во втором и третьем пунктах программы говорилось о необходимости идеологически разложить Россию с помощью антимонархической пропаганды и об организации широкой кампании в прессе против царизма в России.

Полный текст представленного Парвусом документа составлял двадцать страниц. При этом «массовая забастовка под лозунгом “Свобода и мир”, исходящая из Петербурга, то есть из Петрограда, должна, в частности, охватить оружейные фабрики, железнодорожные линии; взрывы железнодорожных мостов, как в 1904–1905 годах…».

Полную программу Парвус назвал «Подготовка массовой политической забастовки в России», а заканчивалась она следующим пунктом:

«…Техническая подготовка карты с обозначением мостов для взрывных работ, чтобы парализовать движение; указание мест хранения; указание необходимого количества взрывчатых веществ, необходимых в каждом конкретном случае для взрыва мостов и зданий; инструкция по обращению с взрывчатыми веществами; план организации восстания и его распространения, охрана зданий; подключение рабочих кварталов и областей еврейского социалистического “Бунда”…» (выделено мной. — В.Б.).

Таким образом, Парвусом была подготовлена чёткая диверсионно-разрушительная программа, которая предлагала правительству Германии совместную организацию революции в России, да ещё и гражданскую войну, что должно было привести к свержению русского царя. Интересно то, что еврейский Бунд после начала войны тоже предложил германскому правительству свою революционную программу. Но она не содержала такого подробного плана действий как у Парвуса и не предусматривала комбинацию социальной и национальной революций.

После приёма у германского посла Парвус отправляется в Бухарест, Софию. В Бухаресте он встречается с Раковским, который интенсивно занимался подрывной деятельностью против России и работал на Германию. С ним Парвус договаривается о том, что Раковский будет публиковать статьи в прессе различных стран с тем, чтобы формировать общественное мнение против России в пользу Германии. В Болгарии Парвус не смог договориться с местными социалистами, которые называли его «немецким шовинистом» (Элизабет Хереш).

Затем Парвус переезжает в Вену, где старый партийный товарищ Виктор Адлер неизменно поддерживает своих русских товарищей словом и делом. И здесь наблюдается очень интересный момент:

— Виктор Адлер в начале войны через премьер-министра графа Карла Штюрка добивается освобождения Ленина из тюрьмы под Краковым;

— прошло два года, и сын Виктора Адлера — Франц Адлер (известный учёный-физик) убивает «поджигателя войны» Штюрка.

В Вене ко времени приезда Парвуса находится член Российской социал-демократической партии (РСДРП) Давид Борисович Рязанов-Гольдендах, который сводит Парвуса с руководителем Еврейского союза Рафаилом Абрамовым. Этот союз был мощной политической силой, объединявшей радикально настроенную восточноевропейскую еврейскую интеллигенцию.

Вскоре Парвус выезжает в Германию. В марте месяце государственный секретарь Германии Ягов телеграфирует в Государственное казначейство: «Для поддержки революционной пропаганды в России понадобится два миллиона марок». Из этих двух миллионов марок Парвус сразу же получает один миллион, который размещает в банках Копенгагена, Цюриха, Бухареста. При этом расходы по обмену валют и другие дополнительно возмещаются Парвусу Дойче Банком. С марта 1915 года Парвус стал главным советником германского правительства по революционным делам в России, и в его задачу входила организация единого социалистического фронта против самодержавия в России.

Но социал-демократические вожди Германии Роза Люксембург, Карл Либкнехт, Клара Цеткин отказываются с ним сотрудничать; Клара Цеткин отозвалась о Парвусе: «сутенёр империализма, который продался германскому правительству». Но это нисколько не смутило Парвуса, жившего с мая 1915 года в Цюрихе в одной из самых дорогих гостиниц и добивавшегося встречи с Лениным. Эта встреча состоялась сначала в ресторане, где Ленин сидел с женой (Крупской), Инессой Арманд и Каспаровым, затем на квартире Ленина и Крупской, но Парвусу не удалось договориться с Лениным о прямом сотрудничестве.

Парвус разворачивает широкую деятельность, создавая себе торговую империю, организует одну торговую фирму за другой, в том числе «Американо-Скандинавско-Русское акционерное общество». Он финансирует и создаёт идеологическое обеспечение «Союза освобождения Украины», который выражает свою признательность Вильгельму II и Францу Иосифу за взятие Варшавы. По случаю же взятия немецкими войсками города Холм «Союз» отправил генералу Макенсену телеграмму: «“Союз освобождения Украины” — организация российских украинцев — имеет честь поздравить Ваше Превосходительство и славную немецкую армию, находящуюся под Вашим командованием и уже сражающуюся на украинской территории, с взятием Холма, бывшей столицы украинского Галицко-Владимирского княжества». На это поздравление был получен ответ, написанный с солдатской прямотой: «Немецкие солдаты благодарят за поздравление с завоеванной территорией».

В Копенгагене Парвус создаёт сеть торговых агентов, из которых десять постоянно курсируют между скандинавскими странами и Россией. В торговых сделках участвуют Скларц, Клингсланд, Фюрстенберг, Евгения Суменсон, Козловский («Шустрый»). Последний — сотрудник «Искры», с 1909 года член большевистского комитета в Петербурге. Суменсон ведёт бухгалтерию, находясь в родственных связях с братьями Фюрстенберг-Ганецкими. Именно Фюрстенберг в начале войны через Виктора Адлера добился освобождения Ленина и его товарищей из тюрьмы в Галиции, так как Фюрстенберг был женат на кузине Адлера.

Парвус организует институт (научно-исследовательский) для изучения причин и последствий Первой мировой войны. В него через некоторое время вступили Моисей Урицкий и Яков Ганецкий (Фюрстенберг). Отметим, что впоследствии, в 1918 году, Яков Ганецкий будет исключён из партии большевиков за сотрудничество с «грязным дельцом» Гельфандом (Парвусом), но это решение будет отменено. В 1937 году Ганецкий будет расстрелян как «немецкий шпион и троцкист».

О работе института Парвуса представитель германского правительства сообщал в Берлин: «Работа так хорошо поставлена, что часто даже люди, работающие в организации, не знают, что за всем этим стоит германское правительство». В декабре 1915 года Парвус получил новый миллион марок на поддержку революционного движения в России. Отметим, что на деньги Раковского, полученные им у Парвуса, в Париже издавалась газета «Наше слово», закрытая властями в 1916 году. Эту газету возглавлял Троцкий, а её сотрудниками были Мартов, Луначарский, Покровский, Лозовский, Мануильский, Антонов-Овсеенко, Павлович.

В июле 1915-го года германское правительство выделило пять миллионов марок на усиление революционной пропаганды в России. «Получив от германских властей эти деньги и специальные лицензии на импорт-экспорт, Гельфанд сразу же активно занялся торгово-политическим бизнесом… Фирма, которую основал Израиль Лазаревич, занималась не только бизнесом. Её торговые агенты… помимо осуществления торговых сделок, поддерживали конспиративную связь с подпольными группами революционеров и забастовочными комитетами, пытаясь слить их разрозненную деятельность в единый поток…» (Е. А. Сикорский).

В самом конце 1915-го года Парвус получил ещё один миллион рублей от Германии и выехал в Стокгольм для встречи с русскими революционерами и для передачи им денег.

Деньги идут не только из Германии, но и из Америки и Англии. Так, Троцкий получил из Англии на нужды русской революции от одного финансиста, входящего в Британскую рабочую партию, кредит в «миллионом размере», как он выразился. «Революция позже добросовестно вернула эти деньги», — отмечает Троцкий в своих воспоминаниях.

В США еврейские организации собирают деньги для революционеров «на освобождение от репрессивного царского режима». Самая большая сумма в 12 миллионов долларов была получена от банкира Якова Шиффа, который финансировал вооружение Японии против России и помогал революционерам 1905 года. Шифф, а в Германии — банкир Макс Варбург, женатый на дочери Шиффа, имели большие заслуги перед российским революционным движением. Яков Шифф в этот период был одним из крупнейших финансистов США и был самым агрессивным представителем нью-йоркского еврейства. В этих финансовых операциях принимает участие петроградский банкир Дмитрий («Митя») Рубинштейн. В дополнение к уже полученным, Парвус к осени 1915 года требует новую сумму — 20 миллионов рублей.

В феврале 1917 года в России вспыхнула революция, пал царский строй, к власти пришло Временное правительство. Парвус призвал германское правительство оказать полную поддержку «крайне левому революционному движению» в России — большевистской партии, и уже в апреле канцлер Германии поручил германскому послу в Берлине сделать предложение политическим эмигрантам о проезде их в Россию через территорию Германии.

Поездка Ленина в Россию в апреле 1917 года в «запломбированном вагоне через Германию была организована Парвусом», — отмечал Д. Шуб. Начальник немецкого генерального штаба генерал Людендорф писал: «Мы взяли на себя большую ответственность, отправив Ленина в Россию, но так было нужно, чтобы Россия пала». В качестве первой партии в вагоне едут 32 человека из почти пятисот русских эмигрантов, живших в Швейцарии.

По территории Германии поезд следует так, что даже на два часа был задержан поезд прусского наследного принца. В Стокгольме революционеров торжественно принял бургомистр города. В это время Парвус пытается встретиться с Лениным, но Ленин, боясь быть скомпрометированным, от встречи отказывается и назначает Радека своим представителем в созданном в Стокгольме «Заграничном бюро Большевистской партии». Здесь работают также два большевика — Яков Фюрнстерберг-Ганецкий и Вацлав Воровский-Орловский. Все они — старые друзья Парвуса. 14 апреля Ленин и сопровождающие его лица прибывают в Петроград.

После этого в Россию были переправлены эмигранты из Швейцарии и других стран партиями по 200–300 человек. В июле 1917 года большевики организовали восстание в Петрограде, подавленное Временным правительством, после чего партия была запрещена, а нескольким человекам было предъявлено обвинение в сотрудничестве с Германией (Суменсон, Ленин, Коллонтай, Козловский, Ганецкий, Парвус). Как известно, Ленин и Зиновьев скрылись в Финляндии, а Козловский, Суменсон и Троцкий были арестованы.

Большевики получали финансовую помощь и от самых богатых людей США: директор Федерального резервного банка Нью-Йорка сделал личный взнос в размере одного миллиона долларов, «группы Моргана и Рокфеллера тоже давали наличность на это дело, так же как и Якоб Шифф», который дал двадцать миллионов долларов.

«Помимо помощи от американцев — преимущественно банковских кругов, Ленин также получил сорок миллионов золотых марок (около $5.000.000) от банковских кругов Германии» (Ральф Эпперсон. Невидимая рука. 1999). В Германии по окончании Второй Мировой войны были найдены и опубликованы в 1957–58 годах документы, касающиеся отношений между большевиками и правительством Вильгельма II, подтверждающие получение «немецких денег на разложение русской армии, свержение Временного правительства и подготовку сепаратного мира с Германией…» (Д. Шуб).

При этом неизвестно, какая часть этих денег «задержалась» у Парвуса.

Новость о революции в России застала Парвуса в Вене, товарищи по партии просят Парвуса как можно скорее приехать в Стокгольм, но постепенно его удаляют от участия в дальнейших событиях. Он пытается организовать социалистическую мирную конференцию в одной из Скандинавских стран, но это уже никого не интересует — своё дело он уже сделал.

Парвус увлекается утопическими идеями, затем начинает работать над личными записками, которые он называет «В борьбе за правду». Всё больше обвинений выдвигается против Парвуса, он покупает виллу на Цюрихском озере в Швейцарии, но власти выдворяют его из страны. После этого Парвус покупает поместье в Берлине: «Я с трудом принял решение поехать в Берлин. У меня было такое чувство, что я здесь умру…» — пишет Парвус.

Здесь он живёт в гражданском браке со своей секретаршей и с их общим ребенком.

После укрепления в России власти большевиков с Парвусом прекратили все связи не только они, но и немцы, а самому Парвусу было отказано в его просьбе вернуться в Россию.

Умер Парвус в декабре 1924 года от сердечного приступа. «Даже большинство германских социал-демократов после его смерти предпочли совершенно забыть его. Так бесславно кончил свои дни Александр Гельфанд-Парвус, безусловно, очень способный и очень талантливый человек, который сыграл роковую роль в истории России и всего мира» (Д. Шуб).

Карл Радек (Собельсон) писал: «О Парвусе можно сказать, что он в первый раз после Маркса и Энгельса обратил внимание рабочего класса не только на то, что происходит на заводе и в парламенте, но и на то, что происходит на мировом рынке, что происходит в колониях».

«Именно Гельфанд впервые не только отметил принципиально новое явление в общественной жизни 90-х гг. — огромный рост профессионального движения в развитых странах, но и оценил его как “великий рычаг” революционной борьбы тех лет» (А. Сикорский).

Клара Цеткин так отзывалась о Парвусе: «Он был человеком необыкновенно живым и мог производить на людей впечатление. Он блистал умом, легко избавлялся от всего старого, традиционного и оказывал чарующее действие на трезвый ум Каутского. Он легко обзаводился друзьями и так же легко без сожаления расставался с ними. Он любил красивую жизнь и пользовался успехом у прекрасного пола. Имея склонность к авантюрам, он без страха решался на любой запланированный риск. Разумеется, его страсть к богатству, ставшая основным увлечением, затмила всё остальное. Мне кажется, Троцкий был прав, считая Парвуса выдающимся марксистом, но в нём всегда было что-то ненадёжное и непостоянное…».

А вот что писал о своем учителе Троцкий (Бронштейн): «Парвус был выдающейся личностью среди марксистов, в совершенстве владел марксистской методикой, обладал прозорливостью, был в курсе важнейших событий, происходивших на мировой арене; всё это вместе с дерзостью мышления и мужским стилем делало его выдающимся публицистом. Его работы разъяснили мне вопросы социальной революции и приблизили захват власти пролетариатом от астрономической конечной цели к практической задаче нашего времени».

За три года до смерти, обращаясь к правительству Франции по поводу заключения Версальского мирного договора, Парвус писал: «Если Вы уничтожите германский Рейх, то сделаете немецкий народ организатором грядущей войны…».

Проба сил (декабрь 1905)

«По данным официальной статистики точно устанавливается роль еврейства в подготовке революции 1905 года. Статистическими данными установлено, что евреи, составляя двадцать пятую часть населения России, дали из своей среды третью часть всех политических преступников. На 100 тысяч русских приходилось 4 привлечённых к судебной ответственности по политическим делам за время с 1901 по 1904 год, а на 100 000 евреев за то же время приходится 38 привлечённых. В массе русского населения один политический преступник приходится на 23 000 человек, а в массе еврейского населения один политический преступник приходится на 3600 человек, то есть евреев-революционеров в девять раз больше, чем русских» (В. Ф. Иванов. Русская интеллигенция и масонство от Петра I до наших дней. М., 1999).

В кружках российской радикальной и революционной интеллигенции еврейские деятели заручились весом, так как среди двух-трёх тысяч находящихся в Швейцарии революционеров большинство составляли евреи, они же получили руководство и влияние в революционных партиях. Еврейские интеллигенты и полуинтеллигенты выступают организаторами и соучастниками всех политических террористических актов, они подчинили своему влиянию русское студенчество.

«Такое впечатление, что Москва 1905-го начинена бомбами. Шкафы в московской квартире Горько, где он жил с Андреевой (Мария Юрковская, по мужу Желябужская, сценический псевдоним — Андреева. — В.Б.), буквально были набиты оболочками бомб, капсулами гремучей ртути, бикфордовым шнуром…» (П. Кошель).

Максим Горький, выходивший погулять, пишет: «Публика настроена удивительно!.. По всем сведениям, дружины терпят мало, больше зеваки, любопытные, которых десятки тысяч. Все как-то сразу привыкли к выстрелам, ранам, трупам…».

Из 1059 человек, погибших во время восстания 1905 года, дружинников Пресни и других районов — 126; солдат, офицеров, полицейских и жандармов — много больше. Во время восстания жертвами стали более тысячи человек мирного населения.

В период московского восстания проявили себя: Зиновий Литвин-Седой — начальник штаба краснопресненских дружин, Зиновий Доссер — один из членов руководящей «тройки», В. Шанцер, Лев Кафенгаузен, Лубоцкий-Загорский (чьим именем — «Загорск» был впоследствии назван Сергиев Посад), Мартын Мандельштам-Лядов.

«“В боевые революционные моменты эти социалисты из сионистов всех толков были вместе с нами”, — сообщает С. Диманштейн, в будущем видный большевик» (А. И. Солженицын).

«Общеизвестно, что Парвус обладал изрядным весом в финансовом, а следовательно, и в политическом европейском мире. Этим, и только этим следует объяснять неожиданное появление молоденького Троцкого (всего 25-ти лет) в Петербурге в разгар событий 1905 года. Один, без партии, без всякого авторитета и поддержки, он вдруг возглавляет новую власть во взбунтовавшейся русской столице — Совет рабочих депутатов. Продержалась власть недолго. Самодержавие собрало силы и уверенно отразило первый натиск революции. Держава и династия сохранились, трон качнулся, однако устоял. Арестованный Троцкий предстает перед судом как государственный преступник… Троцкий держался дерзко, заносчиво. Никому из судей не приходило в голову, что минет 12 лет, и этот непочтительный еврейчик станет не только их судьей и палачом, он властно вцепится в горло… России…»

Н. Кузьмин замечает: «Крах любого восстания калечит и зачёркивает судьбы многих. Так вышло и в России, однако провал первой русской революции почему-то вдруг возвысил репутацию всего лишь одного участника — Троцкого…».

Рассматривая итоги революционного движения в России, А. П. Липранди писал в 1911-м году: «Главными действующими лицами революции, управлявшими ею, вдохновлявшими и разыгравшими её, являлся кагал евреев — Гершуни, Рубанович, Гоц, Швейцер, Рутенберг, Азеф, Чернов, Бакай, Роза Бриллиант, Роза Люксембург и т. д.

Главным руководителем — “королём” революции — был Гершуни. Убийство великого князя Сергея Александровича организовано Розой Бриллиант, один из главарей Московского вооружённого восстания — Мовша Струнский; бунт на “Потёмкине Таврическом” организован и руководился евреем Фельдманом. Группа “максималистов социал-революционеров” — это зловреднейшая революционно-анархистская шайка, совершившая бесчисленные террористические преступления, организована (в Петербурге) и руководилась еврейкой Фейгой Элькиной (выдававшей себя за Эмму Шульц).

Пресловутый “Совет рабочих депутатов”, сыгравший такую видную роль в революции и чуть было не арестовавший тогдашнего премьера — графа Витте, тоже вдохновлялся и руководился евреями — Бронштейном, Гревером, Эдилькеном, Гольдбергом, Фейтом, Мацелевым и Бруссером. И сам “председатель Совета” Хрусталёв оказался евреем — Носарём. Отставной лейтенант Шмидт, главарь севастопольского бунта, заявил матросам и захваченным офицерам на “Очакове”: “Обо мне говорят, что я продался жидам, — уже 20 лет, как я им продался, они мои друзья”».

После неудачи первой русской революции 1905-го года международное масонство решило поддержать деятельность русских революционных деятелей и организовать на территории России сеть масонских лож.

Гершуни: «король» революции

Вот некоторые биографические сведения о «короле» революции Гершуни, взятые из книги П. Кошеля «История российского терроризма». Рассказ о нём автор начинает словами: «Чёрную память о себе оставил Гершуни».

Герш Исаак Ицков, он же Григорий Гершуни, родился в семье еврея-арендатора в 1870, после непродолжительной учёбы в гимназии поступил учеником аптекаря к своему дяде, затем определился в Киевский университет на фармацевтические курсы «для соискания степени провизора»; здесь он познакомился с социалистическими идеями и был даже арестован.

Став провизором и получив с этим свободу передвижения по всей стране, Гершуни недолго проработал в Москве, затем открыл химико-биологический кабинет в Минске, где он начинает революционную работу: создаёт паспортное бюро для изготовления фальшивых документов, помогает переправлять через границу запрещённую литературу. «Тогда же Гершуни знакомится с вернувшейся после 25-летней ссылки Брешко-Брешковской… Пользуясь авторитетом Гальперина, они по существу руководят новой партией… Он первый стал возбуждать еврейскую молодёжь, подбирать людей, в будущем готовых к терактам».

После минских арестов Гершуни с другими членами «Рабочей партии» доставили в Москву, где его допрашивал начальник Московского охранного отделения Зубатов, но весомых обвинительных доказательств против Гершуни не нашлось. Дальнейшая его жизнь связывается с деятельностью «Партии социалистов-революционеров», которая официально образовалась в январе 1902-го года.

Главной задачей партии являлось свержение самодержавия, конечной целью — переустройство России. Средства борьбы — агитация и террор.

«Руководство партией сложилось из Гоца, Гершуни, Чернова, Рубановича, Азефа, Минора, Натансона… Старшим по возрасту, да и по жизненному опыту, из них был Михаил Гоц».

Именно Гоц предложил устав «Боевой организации», где говорилось: «Цель “Боевой организации” заключается в борьбе с существующим строем посредством устранения тех представителей его, которые будут признаны наиболее преступными и опасными врагами свободы. Устраняя их, “Боевая организация” совершает не только акт самозащиты, но и действует наступательно, внося страх и дезорганизацию в правящие сферы, и стремится довести правительство до сознания невозможности сохранять далее самодержавный строй. Кроме казней врагов народа и свободы, на обязанности “Боевой организации” лежит подготовка вооружённого сопротивления властям, вооружённых демонстрация и прочих предприятий боевого характера…».

«Осенью 1901 г. образовалась отдельная боевая группа, вдохновителем которой стал Гершуни. Он обладал сильной волей, большой способностью убеждать людей. Хитрый и беспринципный, Гершуни, как паук, вовлекал в свои сети романтическую молодёжь, делая её исполнителем своих замыслов. Он организовал убийство Сипягина и покушение на Оболенского, готовил убийство Победоносцева и Клейгельса». Д. С. Сипягин был министром внутренних дел Российской империи, сменив на этом посту убитого Боголепова.

Исполнителями убийства Победоносцева и Клейгельса Гершуни наметил артиллерийского поручика Григорьева и его невесту Юрковскую, они должны были стрелять на похоронах Сипягина, но не решились сделать это.

Одно из первых мест в списке намеченных «Боевой организацией» жертв занимал генерал-губернатор Петербурга Трепов, на которого было совершено несколько покушений: сначала во время приёма посетителей в него стреляла Алларт, но револьвер дал осечку, затем Михалевич пытался его убить ножом, в 1905-м году в него на вокзале стрелял Полторацкий, затем боевая группа потерпела провал, а через год вместо него был убит в Москве генерал в Козлов.

При Гершуни «Боевая организация» состояла из 12–15 человек, которые жили и действовали согласно его приказам. За всё время существования организации через неё прошло около 80 человек.

Летом 1902-го года Гершуни берётся за организацию покушения на харьковского губернатора князя И. Оболенского, при этом он действует стандартным для еврейских террористов способом: совместно с эсером Вейценфильдом готовит в качестве убийцы безграмотного столяра из крестьян Фому Качуру.

Гершуни «изо дня в день вдалбливает ему якобы великое назначение жизни Качуры — убить Оболенского. Наконец тот соглашается. Гершуни учит его стрелять и не отходит от Качуры до самого последнего момента», но Качура промахнулся, успев при этом ранить харьковского полицмейстера.

Гершуни тем временем отправился в Москву, где на квартире инженера Зауера встретился с Азефом, здесь они наметили убийство уфимского губернатора Богдановича, для чего нашли убийцу — местного железнодорожного рабочего Дулебова.

Организация дела таким способом вошла в систему: евреи-организаторы готовили исполнителей, в первую очередь из числа наиболее необразованных русских, таким образом, на поверхности был факт — покушение на убийство или убийство было совершено русским, а нападки на евреев в данной ситуации — проявление пещерного антисемитизма.

«Боевая организация», созданная Гершуни имела такие «достижения» (количество совершённых ею террористических актов):

Естественно, Гершуни искали, даже на столе у министра внутренних дел Плеве на столе была фотография Гершуни, который в эти времена бывал в Киеве на конспиративной квартире Розы Рабинович, и с помощью агента Розенберга Гершуни был арестован.

П. Кошель пишет: «По-своему интересно пребывание Гершуни в Шлиссельбургской крепости. Он после вспоминал в своей книге: “Настал первый день Рождества. Гусь, каша, пирог, — как будто ничего дела, — довольно жирные. Но вот судок со сладостями. Дрожащей рукой поднимешь крышку — и весь холодеешь: один апельсин, одно яблоко, виноград жалкий, шоколаду совсем нет!”».

После полуторагодичного заключения в крепости Гершуни перевели в сибирскую тюрьму, откуда он бежал и умер за границей в 1908 году.

Убийство В. К. Плеве

После убийства Сипягина министром внутренних дел стал В. К. Плеве, происходивший из русской провинциальной дворянской семьи. В 33 года он, прокурор Петербургской судебной палаты, расследует дело о взрыве в Зимнем дворце при покушении на царя, после чего становится директором департамента полиции.

В апреле 1902-го года Плеве назначается министром внутренних дел во время, когда в России начались еврейские погромы. Зарубежная печать утверждала, что они инспирированы министром внутренних дел.

Яков Рабинович в 2005-м году пишет: «В 2003 году мировая общественность отмечала 100 лет со времени кишинёвского погрома. В печати этой кровавой дате было посвящено множество публикаций…».

Почему эта скорбная дата не отмечается каждый год, как это делают евреи, отмечая в виде весёлого праздника Пурим погром, учинённый ими в Персии тысячи лет назад с уничтожением 75 тысяч человек?

Почему «мировая общественность» не отмечает годовщины массовых погромов в Европе и даты выселения евреев из «цивилизованных» стран?

В. Кожинов отмечает: «Постоянно пропагандируемое мнение, что-де в новейшее время погромы характерны именно для России, является очевидной фальсификацией», и он считает, что в новейшее время к старым западноевропейским предрассудкам добавились новые взгляды, порождённые торговой конкуренцией, что и вызвало новые погромы и бойкот евреев в Западной Европе.

В конце концов, почему та же «мировая общественность» не отмечает ночь с 9 на 10 апреля 1948-го года?

В эту ночь отряды сионистских боевиков напали на мирное палестинское село Дейр-Яссин и «вырезали его безоружных жителей. 245 палестинцев, мужчин, женщин и детей… Командиры бандформирований… Менахем Бегин и Ицхак Шамир стали со временем премьер-министрами Израиля» (Исраэль Шамир. Хозяева дискурса. Американо-израильский терроризм. М., 2003).

Очевидец писал: «Убитые, за немногими исключениями, — старики, женщины и дети… никто не погиб с оружием в руках». Британская полиция установила: «Нет сомнения, что нападавшие евреи совершали зверства сексуального характера… школьницы были изнасилованы, а затем зарезаны… младенцы убиты… мочки ушей у женщин порваны — чтобы сорвать серьги». Исраэль Шамир говорит также о сотнях подобных преступлений, совершённых евреями.

И ещё вопрос: а сколько человек погибло в Кишинёве? Хотя здесь даже дело не в количестве погибших, а в том, что Кишинёве погибли евреи, а в Персии, Палестине — «плохие» люди (или вообще не люди?).

Но обратимся к данным по кишинёвскому погрому, хотя на более чем двадцати страницах «разоблачения» позиции А. И. Солженицына по кишинёвскому погрому Рабинович не приводит никаких конкретных данных, при том что, естественно, они имеются.

Напряжённость столкновения в Кишинёве объяснялась тем, что в нём почти половину населения составляли евреи: здесь вечером 6 апреля начался погром, остановленный войсками, а утром следующего дня евреи решили отомстить погромщикам; в результате их вооружённого нападения были убиты и ранены несколько христиан, после чего началось побоище, где погибли 43 человека, из которых 39 евреев.

В Кишинёве «сотни погромщиков были после них осуждены, а представители местных властей во главе с губернатором были с позором отправлены в отставку — прежде всего за то, что не обеспечили своевременных и решительных действий военной силы для пресечения погрома» (В. Кожинов).

Таким образом, ни о какой инициативе со стороны властей в организации погромов не было, только неумелое руководство некоторыми чиновниками подчинёнными им территориями привело к погромам, сами же погромы решительно пресекались вооружёнными силами, после чего нерадивые чиновники лишались своих должностей.

Известно, что начало погромов (разрушения имущества и грабежей) относится в России к 1881-му году, и к 1884-му году таких погромов состоялось более 150; при этом погибло двое евреев, а при усмирении погромщиков солдаты стреляли и убили 19 крестьян. При этом в несколько раз большее количество погромщиков было привлечено к судебной ответственности.

В. Кожинов отмечает: «Таким образом, в 1880-х годах в России повторилось то, что происходило в странах Западной Европы (гораздо раньше вступивших на путь “прогресса”)… Но повторилось, надо прямо сказать, в несоизмеримо менее жестоком и широкомасштабном виде. Вспомним также, что в XIX веке погромы (ранее, чем в России) произошли в Австрии и Германии».

Вообще, когда читаешь творения еврейских историков и публицистов, возникает странное впечатление: в соответствии с их утверждениями, евреям категорически нельзя было селиться вне черты оседлости, то есть евреев там не было, а еврейские погромы были!

В этот период одним из главных врагов еврейских террористов был Плеве. Всех покушений на В. К. Плеве было пять: 18 марта, 25 марта, 1 апреля, 8 июля, последнее — 15 июля 1904-го года, в котором участвовали Швейцер, Сазонов, Боришанский, Шамиль-Лейба Сикорский, извозчики Дулебов и Мацеевский.

При покушении было ранено 12 человек посторонних, но такие мелочи террористов не волновали. Сазонов, бросивший бомбу, сам был ранен, в тюремной больнице начал бредить и произносить отрывочные фразы, которые могли бы навести полицию на след организации. Пытаясь установить личность террориста, директор департамента полиции телеграфировал начальнику Московского охранного отделения: «По некоторым данным можно заключить, что убийца лечился в Москве, может быть, от нервной болезни. Произведите по имеющимся у вас приметам тщательный розыск во всех лечебных заведениях Москвы».

Шимель-Лейба Сикорский — террорист-дублёр — был задержан, когда он выбросил свою бомбу в Неву.

Защитник Сикорского говорил на суде: «Борьба за идеи возвышает человека. Подсудимые разбили чашу жизни, когда она полная стояла перед ними. Сикорский — натура мрачная, загадочная, но всё же человек. Сикорский — еврей.

Что, казалось бы, ему до образа правления в России? Идея выхватывает человека из круга семьи, из круга понятий. Идеи как боги: им верят, перед ними преклоняются…».

«Сазонов и Сикорский были посланы на убийство по сути не кем иным, как Азефом, который ненавидел Плеве лютой ненавистью. Он считал его виновником кишинёвского погрома. Но тогда в Кишинёве ненависть населения обратилась на еврейскую молодёжь, в которой обыватель видел революционера с револьвером. Губернаторы и полицмейстеры обращались к раввинам: если еврейские революционеры будут убивать людей, погромов не остановить»(выделено мной. — В.Б.).

С ликованием было встречено убийство Плеве в еврейских местечках юго-западной России, в Борисове и Минске прошли демонстрации, где несли красные флаги с надписью: «Смерть палачам». Горячо одобрили убийство финские и польские националисты, например, в Варшаве звучали лозунги: «Да здравствует независимость Польши!», «Долой русское правительство!».

После убийства Плеве Сазонова и Сикорского отправили в тюрьму, затем Сазонова перевели в Акатуевскую тюрьму, где уже были Гершуни, Мельников, Карпович, потом появились и женщины: Спиридонова, Измайлович, Школьник. Сазонов писал матери: «Пока живётся очень хорошо и вольготно…», но вскоре после ужесточения порядков в знак протеста покончил жизнь самоубийством. А в это время главный организатор убийства Азеф в Варшаве чувствовал себя триумфатором.

ЦК партии эсеров по случаю убийства Плеве издал прокламацию: «Плеве убит… С 15 июля вся Россия не устаёт повторять эти слова, два коротеньких слова… Кто разорил страну и залил её потоками крови? Кто вернул нас к Средним векам с еврейским гетто, с кишинёвской бойней, с разложившимся трупом святого Серафима?.. Кто душил финнов за то, что они финны, евреев за то, что они евреи, армян за Армению, поляков за Польшу? Кто стрелял в нас, голодных и безоружных, насиловал наших жён, отнимал последнее достояние? Кто, наконец, в уплату по счетам дряхлеющего самодержавия послал умирать десятки тысяч сынов народа и опозорил страну ненужной войной с Японией? Кто? Всё тот же неограниченный хозяин России, старик в расшитом золотом мундире, благословлённый царём и проклятый народом… Судный день самодержавия близок… И если смерть одного из многих слуг ненавидимого народ царя не знаменует ещё крушения самодержавия, то организованный террор, завещанный нам братьями и отцами, довершит дело народной революции…».

П. Кошель замечает: «Как видите, Плеве обвинялся в сплочении империи, что азефам было не по нраву, в подавлении беспорядков, вызываемых еврейской молодёжью, в почитании русских святынь…». И ещё один момент: в прокламации постоянно прослеживается особая озабоченность еврейских террористов еврейским вопросом, правда, это и понятно.

Убийство Плеве совпало со съездом представителей заграничной организации партии в Швейцарии. Они так отмечали удачу, что явилась полиция. Делегаты съезда разъехались. Напомним, что ЦК партии в это время входили Гоц, Чернов, Азеф, Брешко-Бренковская, Слетов, Потапов, Ракитников, Селюк.

С Марией Селюк связана интересная, но очень характерная и показательная для психического состояния террористов история: «В начале 1907 года директор департамента полиции Лопухин получил по городской почте письмо от Марии Селюк. Она писала, что ей уже невмоготу слежка филеров, наблюдающих за ней днём и ночью. Даже когда она моется в бане, филер следит с соседней полки. Поэтому Селюк просит её поскорее арестовать и сообщает адрес. Полиция не знала, что и думать. Приняли всё это за эсеровский розыгрыш, но на всякий случай послали проверить. Каково было удивление, когда в квартире действительно увидели Селюк! Оказалось, она заболела, у неё развилась мания преследования…» (П. Кошель).

Вообще, когда знакомишься с биографиями известных исполнителей террористических актов, возникает странное впечатление: если это еврей-террорист (или террористка), то возможно наличие психического заболевания, если это русский (или поляк), то наличие психического заболевания почти обязательно.

Вот Иван (Янек) Каляев — убийца дяди царя, великого князя Сергея Александровича, генерал-губернатора Москвы; убийство это произошло в феврале 1905-го года в Москве. В воспоминаниях о нём тогдашний знакомый рисует портрет, по которому перед нами предстаёт не кто иной, как шизофреник, копящаяся энергия натуры которого рано или поздно должна была взорваться.

Известно, что Каляева ввела в «дело» Брешко-Брешковская, он был связан с Гоцем, Гершуни, Азефом, Дорой Бриллиант.

Почему был убит П. А. Столыпин?

«Энергичный, молодой (в свои 43 года Столыпин стал самым молодым министром России), работоспособный, честолюбивый и гордый, красноречивейший защитник монархии в парламенте, — он не мог не остаться в памяти и друзей и врагов как “последний великий защитник самодержавия”» (Теодор Шанин. Революция как момент истины. М., 1997).

Когда говорится о П. А. Столыпине, то речь идёт о законодательных актах, получивших название «столыпинские реформы» и о мерах по наведению порядка в стране. Главными элементами пакета реформ были преобразования в российской деревне, которые затрагивали 80 % населения страны, а также перестройка и совершенствование всей государственной машины.

Одновременно Столыпин предполагал сделать более мирной внешнюю политику, шире вовлекать в национальные, политические и экономические интересы евреев, которые могли способствовать оживлению коммерческой деятельности. Предполагалось усовершенствовать систему образования, создать всеобщую систему социального обеспечения для городских рабочих. Эти преобразования должны были устранить угрозы самодержавию, исходящие от революционного движения в России, способствовать росту благосостояния населения, росту производительности труда, культуры, политической мощи.

Самыми неотложными мерами по плану П. А. Столыпина были:

— разрушение системы общинного землепользования;

— административные реформы, которые охватывали бы не только аппарат министерства внутренних дел, но и выборные местные органы власти, суды и полицию;

— уравнение в правах старообрядцев и расширение прав евреев;

— создание системы социального страхования и пенсионного обеспечения;

— постепенное введение обязательного образования;

— принятие законов о новых гражданских правах;

Для начала Столыпин пообещал «восстановить порядок и спокойствие». Для этого были созданы военно-полевые суды с растущим применением смертной казни, роспуск II Думы с изменением избирательного закона.

II Дума просуществовала до 3(16) июня 1906 года, когда был опубликован новый избирательный закон, который перемещал политическое влияние в сторону зажиточных слоёв населения. Новый избирательный закон принёс сокрушительное поражение кадетам. Основную силу в новой Думе составили умеренные консерваторы — октябристы и националисты.

Экономика России в это время быстро росла, «настроение русского народа становилось всё более миролюбивым» (Г. В. Вернадский).

Но врагам П. А. Столыпина удалось нанести ему удар в марте 1911-го года по поводу законодательства о создании земств в западных губерниях России: законопроект был отклонён, а устранение премьер-министра с политической арены становилось вопросом времени, но этого момента не собирались ждать его политические враги.

Естественно, еврейские революционные круги не могли простить П. А. Столыпину его роль в подавлении революции 1905-го года: «Столыпин отыграл первую революцию. Но нетрудно было видеть, что его победа не могла почитаться окончательной, пока душа русской интеллигенции продолжала оставаться в еврейских руках. Тут было только два исхода, с точки зрения консолидации власти. Или переменить еврейскую психику, задобрив её в свою пользу дарованием равноправия; или вырвать русскую интеллигенцию из еврейского плена…» (В. В. Шульгин).

А. И. Солженицын отмечает: «Манифестом 17 октября 1905 начался, а после года столыпинского министерства и утвердился качественно новый период русской истории — период думской монархии…».

Столыпин ясно понимал необходимость снятия всех ограничений, касающихся евреев, но первую свою задачу он видел в проведении крестьянской земельной реформы.

9 ноября 1906-го года с целью создания прочной опоры для власти в деревне Столыпиным был издан новый земельный закон о выделении крестьян из общины на хутора. По этому закону разрушалось общинное пользование землёй, каждому крестьянину предлагалось взять свой земельный надел в личное владение. Правительство выдавало ссуды для покупки земли и устройства хуторов. За девять лет (с 1906 по 1915 год) из общины выделилось свыше двух миллионов домохозяев.

Став председателем Совета министров, Столыпин говорил так: «… На очереди главная наша задача — укрепить низы. В них вся сила страны. Их более 100 миллионов! Будут здоровы и крепки корни у государства, поверьте — и слова русского правительства совсем иначе зазвучат перед Европой и перед целым миром… Дружная, общая, основанная на взаимном доверии работа — вот девиз для всех нас, русских! Дайте государству двадцать лет покоя, внутреннего и внешнего, и вы не узнаете нынешней России» (выделено мной. — В.Б.).

П. А. Столыпин впервые обнародовал свои планы в речи на открытии II Думы в 1907-м году, чем и подписал себе смертный приговор. Он отлично представлял себе, против каких сил международных и внутренних выступает, известны его знаменитые слова: «Не запугаете!».

Для врагов России, русского народа это была весьма угрожающая для их планов перспектива, этого они никак не могли допустить.

Столыпин хотел при этом для подъёма русского хозяйства использовать еврейский капитал, допустить их многочисленные акционерные общества, предприятия и концессии.

«И ещё был иной государственный расчёт Столыпина: что равноправие евреев оторвёт по сути нереволюционную часть еврейства от революционных партий…» (А. И. Солженицын). То есть дело всё ближе подходило к полному равноправию евреев, что должно было смягчить революционную ситуацию, но этого-то и не хотели три главные силы, ведущие войну с царизмом — масоны, сионисты и еврейские большевики.

Поэтому уже в августе 1906 года была взорвана дача П. А. Столыпина, ранены трёхлетний сын и 14-летняя дочь Столыпина, погибли террористы и много людей, находившихся в приёмной (всего 36 человек). В руки полиции попала листовка, в которой говорилось, что дача Столыпина была взорвана по приговору «Боевой организации» эсеров и выражалось сожаление о неудавшемся покушении.

В декабре 1906-го года состоялось торжественное освящение нового Петербургского медицинского института, на котором должен был присутствовать Столыпин, и в него должен был стрелять террорист Сулятицкий, но Столыпин не приехал.

Годы активной деятельности Столыпина (с 1908 по 1912) в советской истории получили название «Столыпинской реакции» для революционеров, так как революционное движение было сильно подорвано, и среди политических партий наблюдались «разброд и шатания».

Но в то же время в этот период «число буржуазных трестов и синдикатов ещё больше увеличилось. Увеличилось также количество крупных банков, и росла их роль в промышленности. Увеличивался приток иностранных капиталов в Россию. Таким образом, капитализм в России всё больше становился монополистическим, империалистическим капитализмом. После нескольких лет застоя промышленность вновь ожила: выросли добыча угля, выработка металла, добыча нефти, увеличилось производство тканей, сахара. Сильно вырос вывоз хлеба за границу» (История Всесоюзной коммунистической партии (большевиков). М., 1945).

«Против Столыпина-”вешателя” выступили все силы, которые сражались с самодержавием в 1905–1907 годах. Для радикалов он олицетворял репрессивную природу царизма. Для “инородцев” он символизировал позже также и русский национализм. Кроме того, против его революционных планов широких реформ ополчились реакционеры и консерваторы из чиновничьей среды… Даже вышедшие из общин крестьяне не оказывали политическую поддержку прогрессу по-столыпински…» (Теодор Шанин).

Убить П. А. Столыпина пытались революционные группы различного состава, но сделал это Дмитрий Богров (Мордко Гершков), примкнувший к группе анархистов-коммунистов, осведомитель киевской охранки, которому в феврале 1917 года хотели даже установить памятник.

Отметим, что, принимая во внимание генеральную линию сионистов и революционеров, нацеленную на уничтожение (под видом борьбы с самодержавием) русского государства, убийство Столыпина евреем было вполне закономерно.

Солженицын написал об убийстве Столыпина 1-го сентября 1911 года: «Первый русский премьер, честно поставивший и вопреки Государю выполнявший задачу еврейского равноправия, погиб — по насмешке ли Истории? — от руки еврея».

В цитированных выше словах А. И. Солженицын совершенно справедливо ставит знак вопроса: действительно, от рук еврейских террористов погибли люди, несущие равноправие евреям в России — царь-освободитель и П. Столыпин. Это ясно показало, что не стремление к равенству в правах с русским народом руководило деятелями еврейских общин и организаций, а желание получить право распоряжаться жизнью и деятельностью русского народа в «этой» стране.

В. Розанов написал: «После [убийства] Столыпина у меня как-то всё оборвалось к ним [евреям]: посмел ли бы русский убить Ротшильда и вообще “великого из ихних”?».

1) в России этого периода российская печать, за исключением одного суворинского «Нового времени», полностью находилась в еврейских руках;

2) уже тогда имело место двоевластие: с одной стороны, русская власть (правительство), с другой — проеврейская (Государственная Дума), где откровенно говорилось: «Пока бедные евреи не обретут необходимых прав, мира в России не будет».

Но «бедные» и «забитые» евреи имели во много раз больше возможностей получить высшее образование, чем коренная нация — русские «угнетатели». Это можно объяснить наличием в черте оседлости широко развитой системы еврейских школ и той финансовой поддержки, которую получали соискатели высшего образования от руководства еврейских общин.

Экономист М. Бернацкий приводил такие данные о периоде перед началом Первой Мировой войны: «евреев занято в сельском хозяйстве — 2,4 %, в свободных профессиях — 4,7 %, на частной службе — 11,5 %, в торговле — 31 % (и евреи составляют 35 % всего торгового класса России), в промышленности — 36 %. Живёт же в сельской местности черты оседлости 18 % евреев» (цитируется по книге Солженицына «Двести лет вместе»; выделено мной. — В.Б.).

Таким образом, в сельской местности черты оседлости жило всего 18 % евреев, а 36 % евреев, занятых в промышленности, говорит отнюдь не о том, что каждый третий еврей — рабочий, а о том, что большое количество евреев было уже и в то время среди промышленников и «командиров производства».

Интересно, что за связи самоуправляемых еврейских общин с государственными органами отвечало специальное лицо — «казённый раввин», значение которого так определяет «Карманная еврейская энциклопедия»: «Казённый раввин — в Российской империи в XIX веке так называлось выборное должностное лицо, отвечавшее перед государственными властями за регистрацию гражданского состояния евреев и за административное управление еврейским богослужением. Казённые раввины избирались из числа выпускников раввинских училищ…». Кроме того, существовал ещё и «духовный раввин», реально руководивший общиной.

То есть в еврейских общинах была принята система управления, опробованная ещё в Хазарском каганате: во главе стоит организационно управляющий каган, а при нём — управляющий всей духовной и повседневной жизнью — раввин.

Дуглас Рид («Спор о Сионе») пишет: «Иудейский Закон…, властью которого восточный раввинат послал своих евреев в лагерь революции, — это Закон не Торы, а Талмуда… В Талмуде нет закона праведности, применимого ко всем людям…. он непримиримо враждебен христианству: “принципы справедливости, беспристрастия, милосердия по отношению к соседу не только не применимы по отношению к христианам, но их применение представляет собой состав преступления. Талмуд категорически запрещает спасать не — еврея от смерти, возвращать ему потерянное имущество или проявлять к нему жалость” …

Таков закон хазарских ашкенази в их местечковых гетто; руководство сделало из них машинистов мировой революции; согласно же нынешним иудейским авторитетам, в настоящее время 85 % всех евреев в мире — ашкенази… Согласно закону Талмуда, разрушение не самоцель, а лишь средство к достижению поставленной им цели. Исчезновение национальных государств должно стать необходимой прелюдией к установлению победоносной империи “избранного народа” в земле обетованной» (Дуглас Рид. Спор о Сионе).

Добавим, что такое «исчезновение национальных государств» может быть проведено как под лозунгом торжества мировой революции, так и под лозунгом стирания границ между государствами, под лозунгом объединённой Европы, глобализации, международной борьбы с терроризмом; последнее и осуществляется в настоящее время. Цель же одна — создание мирового сионистского правительства.

Вернёмся к Богрову — приговор военно-окружного суда по делу Богрова гласил: «Подсудимый помощник присяжного поверенного Мордко Гершков (он же Дмитрий Григорьевич) Богров, признанный судом виновным в участии в сообществе, составившимся для насильственного посягательства на изменение в России установленного основными государственными законами образа правления и в предумышленном убийстве председателя Совета министров статс-секретаря Столыпина, по поводу исполнения последним своих служебных обязанностей, присуждается к лишению всех прав состояния и смертной казни через повешение».

Иван Лукаш в статье «Убийца Столыпина» анализирует личность и те причины, которые толкнули Богрова на убийство: «Сын киевского миллионера-домовладельца, баловень богатой еврейской семьи, “молодой помощник присяжного поверенного”, Дмитрий Богров, по замечанию В. Богрова (брата), “пользовался в родительском доме преимуществами человека, которому открыты все пути и возможности, не знающего отказа ни в одном сколько-нибудь разумном желании”».

И. Лукаш продолжает: «Он, несомненно, был избалованным средой и жизнью человеком, для которого “разлагающий анархизм” был, по-видимому, только снобизмом, баловством духа. Это был, по-видимому, тщеславный честолюбец, не желавший ни в чём быть “мелкой сошкой”, а думавший о себе как о сверхчеловеке, которму всё дозволено…

…Богров, следуя “моде” своего времени, с гимназической скамьи “ушёл в революцию”, и потому-то суждено ему было стать не обычным убийцей или преступником по “сверхчеловечности”, а убийцей государственного человека России».

Отметим, что нашлись «добрые дяди», которые поддержали его устремления и взрастили человека, оказавшего огромное влияние на ход русской истории.

«В семье Богрова, несмотря на то, что его отец был даже “членом киевского дворянского клуба”, господствовала, по-видимому, “левизна” убеждений. Отец Богрова “примыкал к левым кадетам”, а старший двоюродный брат Богрова, Сергей, был социал-демократом. Этот Сергей всегда влиял на Дмитрия, и ещё в 1909 году “они вели разговоры на тему о том, кто самый опасный и вредный человек в России, устранение которого было бы наиболее целесообразным. И в этих разговорах они неизменно возвращались к имени Столыпина…”».

В план организации убийства Столыпина входило отключение электричества в театре после выстрелов, он должен был скрыться через оставленный без охраны проход, где его ожидала офицерская одежда, а снаружи — автомобиль; таким образом храбрый еврейский мститель должен был избежать задержания и искриться в лучах славы где-нибудь за границей.

«Убив Столыпина рукою еврея Богрова, я думаю, евреи поспешили. Поспешили не только на беду нам всем, но и самим себе. Кто знает, что было бы, если бы Столыпин остался жить и руководил бы русским правительством в мировую войну» (В. В. Шульгин).

Председатель Государственной думы в речи памяти Столыпина сказал: «… Всей своей сильной, крепкой душой и могучим разумом он верил в мощь России, всем существом своим верил в её великое, светлое будущее. Вне этой веры он не понимал государственной работы и не мог признать её значение. Он разбудил дремавшее национальное чувство, осмыслил его и одухотворил…».

Вот как оценивал личность и роль П. А. Столыпина в русской истории известный философ В. Розанов: «После развала революции 1905 г., когда русские живьём испытали, что такое “безвластие” в стране, и что такое стихии души человеческой, предоставленные самим себе и закону своего “автономного действия”, все глаза устремились на эту твёрдую фигуру, которая сливалась с идеею “закона” всем существом своим. Всё начало отшатываться от болотных огоньков революции, особенно когда премьер-министр раскрыл в речах своих в Госдуме, около какого нравственного смута и мерзости блуждали эти огоньки, куда они манили общество; когда в других речах он раскрыл всё двуличие и государственное предательство “передовых личностей” общества, якшавшихся с парижскими и женевскими убийцами. Он вылущил существо революции и показал всей России, что если снять окутывающую её шумиху фраз, притворства и ложных ссылок, то она сводится к убийству и грабежу. Сколько ни щебетали социал-демократические птички, сколько ни бились крылышками, — они застряли в этом приговоре страны, который похоронно звучал над ними после раскрытия закулисной стороны революции, её тёмных подвалов и гнусных нор. Революция была побеждена, в сущности, через то, что она была вытащена к свету».

П. А. Столыпин спрашивал: «Вам нужны великие потрясения?.. Тогда не удивляйтесь, что стремясь к свободе, вы явитесь в конечном итоге провозвестниками чудовищного произвола и подавления личности».

Отметим, что испробованная в те годы тактика применяется в настоящее время в России, когда под крики о разгуле антисемитизма, фашизма, ксенофобии, разжигания национальной и межрелигиозной розни идёт искоренение любого оппозиционного движения, препятствующего установлению Израиля в России.

П. Кошель написал: «Имя Столыпина, как патриота русской земли, стоит в одном ряду с Александром Невским, Мининым и Пожарским, Георгием Жуковым… Полем его сражения была вся Россия, которой он отдал свои силы и ум и за которую отдал жизнь».

Знаете ли Вы, что, как и всякая идолопоклонническая религия, релятивизм представляет собой инструмент идеологического подчинения одних людей другим с помощью абсолютно бессовестной манипуляции их психикой для достижения интересов определенных групп людей, стоящих у руля этой воровской машины? Подробнее читайте в FAQ по эфирной физике.