под общей редакцией научного руководителя РФЯЦ ВНИИЭФ академика РАН В.Н. Михайлова
Институт стратегической стабильности Федеральное агентство по атомной энергии (Росатом).
Федеральное управление медико-биологических и экстремальных проблем при Министерстве здравоохранения и социального развития Российской Федерации
Запрещается любым способом воспроизводить, передавать, распространять или использовать в коммерческих целях настоящую публикацию.
ЧАСТЬ 1
СОЗДАНИЕ ПОЛИГОНА НА НОВОЙ ЗЕМЛЕ
Первый “пробный” взрыв атомной бомбы произошел 16 июля 1945 года на Аламогордском полигоне в США. Второй и третий прогремели в августе того же года над городами Японии. Последующие состоялись 1 и 25 июля 1946 года в районе атолла Бикини для проверки воздействия ядерного оружия на корабли. Американские ядерщики предлагали не спешить с этими испытаниями и подождать окончания разработки новой конструкции заряда, но командование флота США настояло на скорейшем проведении испытаний кораблей с использованием бомб того же типа, что была сброшена на Нагасаки. Воздушный подрыв заряда позволил американцам получить достаточно полную информацию о действии атомного взрыва в атмосфере на корабли. По условиям второго опыта в Бикини (мощность заряда, глубина взрыва, глубина акватории) испытатели получили картину малозаглубленного подводного взрыва. В дальнейшем были проведены еще четыре подводных взрыва с разной глубиной погружения ядерного заряда.
Классы испытывавшихся кораблей США (линкоры, авианосцы, крейсера, десантные корабли и др.) и их конструкции существенно отличались от кораблей отечественного флота. Американцы пригласили наблюдать за испытаниями 1946 года двух физиков и двух журналистов из нашей страны, но никаких материалов, естественно, нам не передали.
Требовалось провести собственные испытания кораблей на воздействие подводного атомного взрыва. Послевоенная кораблестроительная программа была принята в СССР в 1945 году и еще не учитывала возможность использования ядерного оружия в борьбе на море. Новую программу уже нельзя было принимать без учета ядерного оружия. Вопрос приобрел еще большую актуальность в связи с разработкой торпеды с ядерным зарядом. Ее тоже надо было испытывать. Действовавший Семипалатинский полигон для этих целей не годился. Стали искать место для морского полигона.
Первоначально мыслили выбрать район для разового испытания. В 6-м Управлении рассматривали два возможных региона: Север и Дальний Восток. Остановились на северном направлении, куда послали рекогносцировочную группу в составе заместителя начальника Управления Е. Н. Барковского, офицеров Управления строителя С. И. Зубова, специалиста инженерной службы К. К. Азбукина и оператора И. И. Воронина. Группа на тральщике обследовала побережье Кольского полуострова. Ее внимание привлек небольшой полуостров Нокуев.
Когда П.Ф. Фомин и Е.Н. Барковский доложили соображения о проведении атомного испытания в районе Кольского полуострова Главнокомандующему ВМФ Н. Г. Кузнецову, ему это предложение не понравилось. Он сказал, что одним испытанием не обойдемся и Кольскую землю надо беречь. При этом он высказал мысль, что флоту нужно иметь свой полигон для испытаний морского ядерного оружия. Тогда Барковский предложил посмотреть знакомую ему Новую Землю. Главком согласился. Вскоре представили соответствующее предложение в Совет Министров СССР. В. А. Малышев в то время был одновременно министром среднего машиностроения и заместителем Председателя Совмина СССР. Он возражал против испытаний на Кольском полуострове и поддерживал проведение их на Новой Земле. Вскоре им была назначена государственная комиссия по выбору места для полигона.
Комиссию возглавил командующий Беломорской флотилией контр-адмирал Н.Д. Сергеев (Новая Земля входила в оперативную зону флотилии). Его заместителем был П. Ф. Фомин. В комиссию вошел, конечно, и Е. Н. Барковский. Помимо офицеров в ней были ученые: директор Института химической физики АН СССР академик Н. Н. Семенов, его заместитель член-корреспондент АН СССР М. А. Садовский, директор Института прикладной геофизики член-корреспондент АН СССР Е. К. Федоров, заместитель начальника сектора КБ-11 Е. А. Негин и др. Впоследствии все стали академиками. Не все ученые выезжали на рекогносцировку, но в обсуждении ее результатов принимала участие вся комиссия.
Новая Земля - уникальное место на планете. С одной стороны острова европейское Баренцево море с незамерзающими портами, а с другой - вечно замерзшее азиатское Карское море. Отсюда - яростные ветры. Морозы здесь по арктическим меркам не такие сильные, но по величине отрицательной температуры, помноженной на силу ветра трудно найти место, приближающееся к Новоземельскому архипелагу. По площади Новая Земля больше, чем Бельгия и Голландия вместе взятые. В предыдущие века длинные полярные ночи и частые снежные бури делали Новую Землю трудной для существования человека. Перебраться насовсем на этот остров жителя материка могла заставить лишь крайняя нужда.
На Новой Земле коренных жителей в нескольких поколениях никогда не было. Первый человек, родившийся на Новой Земле, был ровесником Сталина (1879г.). Самого знаменитого из островитян - “президента Новой Земли”, действительно талантливого человека Тыко Вылко (Вылко Илья Константинович) - мы застали в становище Белушья. Илья Константинович Вылко (1886 –1960), родившийся и почти всю жизнь проживший на Новой Земле, был видным ненецким общественным деятелем, самобытным художником, исследователем Новой Земли, оказавшим большую помощь экспедициям Русанова В.Д. В год его рождения на всей новоземельской тундре не насчитывалось и сотни жителей (поморов и ненцев).
Именно удаленность острова от крупных населенных пунктов и его малонаселенность имели решающее значение при выборе места нового полигона. Комиссия вышла на тральщике к Новой Земле, намереваясь осмотреть в первую очередь все, что осталось от существовавшей в годы войны военно-морской базы, а также губу Черную, что находится на юго-западном побережье южного острова. Северный остров вообще из рассмотрения исключался.
Впоследствии адмирал флота Н. Д. Сергеев вспоминал: “Прибыли на Новую Землю. Здесь нам пришлось передвигаться где на собачьих, где на оленьих упряжках, чтобы досконально изучить острова. Естественно большую помощь мы получили от председателя Новоземельского поселкового совета И. К. Тыко Вылко. С его помощью прорабатывался и вопрос об отселении малочисленного местного населения (до десятка семей), проживавшего на берегу предлагаемых мест испытаний. После проведения гидрологических измерений комиссия установила, что губа Черная является в своем роде уникальным местом для таких испытаний, ибо водообмен между ней и Баренцевым морем был весьма небольшим, и расчетный выход радиоактивности ожидался крайне незначительным ...”.
Бухта Черная была закрытой, с высоким скалистым восточным берегом и менее высоким западным. Ее форма напоминала бутылку. Ширина бухты в горле около 1,5 км, длина наибольшая порядка 20 км, ширина 7 км. Площадь бухты около 70 км 2 . Немаловажное значение с точки зрения выноса радиоактивности в море имел небольшой перепад уровней воды в губе во время приливов и отливов - до 1 метра, в то время как на материковом побережье перепад мог достигать 7 метров. Единственным недостатком являлась относительно малая глубина акватории. В среднем она составляла 35 метров, а в самом глубоком месте - 70 метров. Для подводных взрывов желательно было иметь большую глубину. Фактически взрывы произошли в районах, имевших глубину 55 - 60 метров.
Государственная комиссия рекомендовала базу полигона разместить в становище Белушья, аэродром - в Рогачеве, а в качестве боевого поля использовать губу Черную. Эти предложения и были представлены в правительство, которое их одобрило, и 31 июля 1954 года вышло постановление Совета Министров СССР о создании полигона на Новой Земле. Вновь организуемое строительство получило название “Спецстрой-700”.
В течение года объект 700 подчинялся командующему Беломорской флотилии. Затем приказом Главкома ВМФ № 00451 от 12 августа 1955 года этот объект выведен из подчинения флотилии и “во всех отношениях” подчинен Начальнику 6 Управления ВМФ.
Начальником строительства объекта на Новой Земле был назначен заместитель П. Ф. Фомина полковник Е. Н. Барковский. Даже трудно представить какую тяжелую ношу принял на себя Евгений Никифорович. Но он имел все данные для того, чтобы возглавить работы на Новой Земле. В войну (с августа 1942 г.) была сформирована Новоземельская военно-морская база, в которой инженерную службу возглавлял Е. Н. Барковский (в 1943 - 1944 гг.). Уже тогда он изучил этот регион. Он был “подкован” и по поражающему действию ядерного оружия. Дело в том, что еще до образования 6-го отдела при Главкоме ВМФ Барковский работал в системе Инженерного управления ВМФ над проблемой противоатомной защиты военно-морских баз. Потом работа в 6-м отделе (Управлении) пополнила его знания и способствовала развитию связей с работниками различных министерств, учеными и конструкторами. Надо сказать, что Фомин широко практиковал назначение офицеров Управления руководителями подчиненных ему вновь формируемых войсковых частей.
Е.Н. Барковский отличался глубоким знанием строительного и инженерного дела, кипучей энергией, оперативным решением сложных технических и организационных вопросов. Он не терялся в трудных ситуациях и находил выход из них. Барковского тянуло на самостоятельную работу. Из Москвы он переводился дважды: на Новую Землю и на Северный флот. С Управлением он никогда связь не терял, а после выхода в отставку возглавил Совет ветеранов 6-го Управления.
Собственно полигон стал формироваться 17 сентября 1954 года в соответствии с директивой Главного штаба ВМФ, которой была объявлена оргштатная структура нового соединения. Эта дата и считается днем рождения полигона, ежегодным праздником части. Управление полигона в основном укомплектовали к 10 октября, менее чем за месяц. Некоторое время начальник гарнизона Е. Н. Барковский совмещал обязанности начальника Спецстроя и полигона. По строительным делам его первым помощником был полковник Д. И. Френкель.
В распоряжение Барковского выделили 13 батальонов строителей. Требовалось организовать строительство центральной базы в Белушьей, аэродрома и авиационной базы в Рогачеве и подготовить к испытаниям район боевого поля в губе Черной, где кроме постоянных объектов надо было создать опытные инженерные сооружения (два ряжевых и один бетонный пирсы, противодесантные заграждения и др.), проверявшиеся на ядерную взрывостойкость.
На Новую Землю пошел поток материалов и строительных конструкций. Пирсов для разгрузки не было. Тут пригодился опыт Е. Н. Барковского по созданию плавучих причалов. Ранее он разработал плавучий причал с выдвижными опорами, опытный образец которого находился на испытаниях в Молотовске. Причал переправили на буксире в Белушью первым же транспортом “Кубань”. Его пристыковали к имевшемуся небольшому деревянному ряжевому основанию, и получился причал общей длиной 80 метров. Теперь уже можно было разгружать судовыми стрелами щитовые конструкции, тракторы, металлоконструкции и другие грузы, в том числе много продовольствия. Позже за причал с выдвижными опорами Е. Н. Барковский был удостоен Ленинской премии.
Строить объекты без лесоматериалов невозможно. На Новой Земле лес не растет. Но на побережье, особенно южного острова, довольно много плавника, попавшего сюда с Северной Двины и Печоры. Такой лес годен для некоторых работ и на дрова. Строители заготавливали его на зиму. Потом из Архангельска пошли лесовозы с хорошим лесом и его требовалось быстро выгрузить. С помощью сцепленных бревен сделали боны и оградили часть акватории. В “лесной гавани” разгрузка шла полным ходом прямо в воду, а после ухода транспорта подтягивали бревна с помощью бон к берегу. Дальше бревна шли на лесопильню.
Бетон нужно было готовить на месте строительства. Для этого прямо под шатром соорудили свой бетонный заводик с примитивным подогревом.
Проектная документация могла задержать строительство, поэтому пользовались типовыми проектами с доработкой их на месте с учетом назначения объекта и местных условий. Основной тип постройки - деревянная щитовая казарма и такие же домики. Но некоторые сооружения строили каменными. К таким объектам относились здание для окончательной сборки ядерного заряда (ДАФ), командный пункт и другие.
Строительство сооружений в тундре, в условиях вечной мерзлоты, имеет свои особенности. Если поставить отапливаемое сооружение на обычные фундаменты, то под ним произойдет растепление грунта и сооружение “поплывет”. Поэтому на Новой Земле искали выходы скалы на поверхность или на небольшую глубину, чтобы строить здание на твердом основании. Застройка велась площадками, каждая из которых имела свое назначение. Такая планировка требовала постройки дорог, что в условиях тундры дело совсем непростое.
Генерал-лейтенант Е. Н. Барковский вспоминает о том горячем времени: “Сроки, поставленные нам правительством на подготовку к подводному ядерному испытанию, были крайне сжаты - год. А все приходилось начинать с нуля, учитывая к тому же, что зимой из-за суровых климатических условий строительные работы на Новой Земле практически невозможны”. А все-таки работы велись. И для того, чтобы выжить в зиму, и для создания полигона. Солдаты-строители просили в первую очередь построить баню и организовать по воскресеньям показ кино. На Севере баня с парной - всегда праздник. Так было даже после того, как построили плавательный бассейн.
Пик строительных работ пришелся на лето 1955 года. Лето на Новой Земле начинается поздно, в июне еще лежит снег. До сих пор приходится удивляться объему работ, выполненных в то лето.
В правительственных документах точное название полигона упоминается в постановлении “Об обеспечении проведения испытаний изделия Т-5 на Морском Научно-Испытательном полигоне МО”, которое вышло 18 апреля 1955 года. Одновременно было принято решение по местным жителям. Министерство торговли СССР и Исполком Архангельского областного совета депутатов трудящихся обязывались “закрыть к 15 июля 1955 года на острове Новая Земля фактории Белушья, Литке, Красино и промысловые участки Абросимово, Лилье, Поморка, Вальково, Пропащая и Круглое, а население переселить в поселок Лагерное в проливе Маточкин Шар”. Министерству обороны надлежало “построить в поселке Лагерное к 1 июля 1955 года здания общей площадью 3350 кв. метров и отремонтировать существующие здания”. Переселяющимся выплачивали единовременное пособие. При этом охотникам-промысловикам разрешали производить, в свободное от проведения испытаний время, охоту на промысловых участках в зоне полигона, отведенной постановлением Совета Министров СССР от 31 июля 1954 года № 1559-699.
В период своего становления полигон имел три зоны: “А” - губа Черная, “Б” - губа Белушья, “В” - Рогачево. Тогда еще не чувствовали перспективы полигона, считали, что на север он расширяться не будет. Как позже выяснилось, решение о переселении промысловиков в Лагерное оказалось недальновидным.
Если фактории представляли собой один или несколько отдельно стоящих домов, то в Лагерном были улицы, стояли электростолбы с лампами, освещавшими поселок. Дома стандартные, невысокие, но широкие, приземистые. Имелась промышленная контора зверторга, школа, больница. Охотники и рыбаки без восторга переселялись в одно, хотя и более благоустроенное, место - труднее промышлять.
К концу августа 1955 года были построены основные сооружения первой очереди полигона.
В зоне “А” (г. Черная) - командный пункт, штаб, столовая, поселок для испытателей, 19 береговых приборных пунктов и стендов, 2 ретрансляционных пункта автоматики управления, гидротехнические, инженерные и опытовые сооружения противодесантной обороны.
В зоне “Б” (г. Белушья) строители сдали в эксплуатацию - радиохимическую, физико-техническую, медико-биологическую, кинофототехническую лаборатории; специальное сооружение для сборки заряда; служебные, складские, жилые, бытовые помещения.
В зоне “В” (Рогачево) введен в строй аэродром с металлической полосой для базирования полка истребительной реактивной авиации, смешанной эскадрильи специального назначения (для киносъемки, забора проб воздуха, слежения за радиоактивным облаком и т.д.) и эскадрильи транспортной авиации. Во время испытаний на аэродроме базировались также вертолеты. Для гидросамолетов был старый гидроспуск в Белушьей и новый подопытный в Черной. Если в войну гидросамолеты вели разведку, то при атомном испытании они выступали в качестве мишеней. Всей авиацией на первом испытании командовал генерал-лейтенант П.Н. Лемешко.
На подготовку объекта на Новой Земле к испытаниям было израсходовано 135 млн. рублей, из них на строительство - 72.9, на измерительную аппаратуру - 31.2, на переоборудование кораблей-мишеней - 25.7 и на переоборудование самолетов - 5.2 млн. рублей.
Барковский руководил всеми военнослужащими и вольнонаемными на Новой Земле до прибытия первого начальника полигона известного подводника-североморца капитана 1 ранга В.Г. Старикова, который прославился прорывами на подлодке-малютке М-171 в базы противника и расстрелом в упор его транспортов. Звание Героя Советского Союза он получил в апреле 1942 года. После войны окончил две военные академии. На Новой Земле В. Г. Стариков занялся кораблями, транспортом, поставками на зиму продовольствия, топлива и, конечно, организацией частей, входящих в состав полигона. Хозяйство было большое. Например, в Белушьей и Рогачеве находились 525-й дивизион кораблей и судов специального назначения, 580-й отдельный транспортный авиационный отряд. Шла подготовка к приему 1950-го истребительного авиационного полка и других частей, в том числе большой бригады опытовых кораблей.
Среди кораблей 525-го дивизиона были базовые тральщики “Старший лейтенант Лекарев”, Т-113, Т-119, Т-116, большие охотники БО-190, БО-192, танкодесантный корабль ДК-378, морской буксир МБ-90, баржи, катера.
В период формирования полигона никаких серьезных претензий к его начальнику не было. Но когда началась непосредственная подготовка к испытаниям, то он передоверил многие вопросы подчиненным, не нашел необходимого контакта с испытателями, оставил часть обеспечивающей техники в Белушьей. На боевом поле для расстановки измерительной аппаратуры и объектов испытаний требовался транспорт, а его не было. Приходилось все время выпрашивать машины и тракторы у строителей, а у них свой жесткий план. Из-за этого срывались графики подготовительных работ. Обстановка была нервозной. Испытателям начал помогать прибывший на Новую Землю адмирал Н. Е. Басистый, посылая шифровки тем, кто задерживал поставки. В Черной безотлучно находился начальник штаба полигона капитан 1 ранга Н.М. Игнатьев. Организационными вопросами, связанными с предстоящим опытом, много занимался заместитель начальника 6-го Управления ВМФ капитан 1 ранга А.Н. Вощинин. Оперативную группу при командовании Управления возглавлял В.В. Рахманов. Со строителями связь держал Б.П. Жидких.
Когда прибыл на полигон руководитель испытаний адмирал С. Г. Горшков, то по вопросам безопасности испытаний он заслушал не начальника полигона, как всегда было принято на испытательных полигонах Министерства обороны, а москвичей П. Ф. Фомина и В. П. Ахапкина, начальника отдела 6-го Управления, а в последующем начальника Опытно-научной части полигона. Вскоре Горшков принял решение о снятии Старикова с должности начальника полигона, оставив его временно заместителем командира этой части. На Новой Земле он не задержался. В дальнейшем его служба шла нормально, и он уволился с флота вице-адмиралом.
Четыре с половиной месяца начальником полигона был капитан 1 ранга Н.А. Осовский, не оставивший заметного следа в его истории. После него на Новую Землю назначили опытного военачальника контр-адмирала Н.Л. Луцкого, ранее командовавшего ВМБ в Порт-Артуре, где прошли мои лейтенантские годы. Н.Л. Луцкий много сделал для полигона. А следующий начальник контр-адмирал И.И. Пахомов был отозван досрочно. Частая смена командования говорит о том, что нелегко руководить таким соединением, как атомный полигон на Новой Земле: из четырех первых командиров трое пробыли в этой должности менее года. Наибольший вклад в развитие полигона внес вице-адмирал С.П. Кострицкий, командовавший им более семи лет.
Окончательное постановление Совета Министров СССР о проведении первого испытания на Новой Земле было принято 25 августа 1955 года. Задача личного состава полигона состояла в регистрации параметров ядерного взрыва и фиксации поведения военно-морской техники во время взрыва. Обслуживание измерительной аппаратуры велось прикомандированными специалистами и сотрудниками полигона.
На каждом корабле производились замеры:
• избыточного давления во фронте воздушной и подводной ударных волн (методы и приборы измерения параметров ударных волн в воздухе и в воде совершенно разные);
• времени положительной фазы действия ударной волны;
импульса давления на разных глубинах;
• светового импульса;
• суммарной дозы радиационного облучения;
• максимального крена корабля от воздушной ударной волны и поверхностных волн на воде.
Если пользоваться терминологией строительной механики корабля, то с помощью этих измерений получали “внешние силы”.
Для определения поведения опытных кораблей во время взрыва на них устанавливалась аппаратура: фотоаппараты АФА и скоростной съемки АКС-1, осциллографы ПОБ-14 и МПО-2, тензометрические станции, тензодатчики, электродинамические прогибомеры, механические царапающие измерители прогибов - для определения величины деформаций и напряжений в конструкциях корпуса; аппаратура для записи величины ускорений на механизмах. Корабельная измерительная аппаратура дала много ценной информации о судовых конструкциях во время взрыва и о самом взрыве. Именно фотоаппараты соседнего корабля с близкого расстояния зафиксировали быстрый подъем в воздух эсминца “Реут” от воздействия султана, его падение в воду и погружение.
Особо следует отметить аппаратуру, связанную с измерениями в водной среде. Параметры подводной ударной волны записывали: осциллографы ПИД-8, механические индикаторы давления МИД-8, импульсомеры механические ИМ-10, пьезометрические измерители давления ПИД-10, измерители давлений полупроводниковые с запоминанием ИДПЗ-1. В опыте измерялись параметры базисной волны, столь опасной для личного состава кораблей. Записывались и поверхностные волны, оказавшиеся грозным фактором для прибрежных инженерных сооружений.
Специалисты отдела автоматики устанавливали аппаратуру радиоуправления, шифраторы, дешифраторы, распределительные устройства. Чтобы смонтировать всю эту аппаратуру, корабли переоборудовали по специально разработанным проектам. Проект 253 - переоборудование эсминца “Куйбышев”, проект 453 - эсминца “Гремящий”, проект 218 - подлодки Б-9 и т. д. Приборные стенды водоизмещением 120 тонн (больше малого тральщика) были трех проектов по составу оборудования. Все проектные работы, связанные с измерительной аппаратурой, выполнили ЦКБ-54 и ЦКБ-55 Минсудпрома.
Поделюсь своими впечатлениями о подводном атомном взрыве 21 сентября 1955 года. Я входил в оперативную группу при руководстве испытаниями и, кроме распорядительной деятельности, отвечал за съемки кинофильма, выпуск которого был определен постановлением правительства. Киносъемочная группа из четырех человек находилась ближе всех к центру взрыва, примерно на расстоянии около 7 км.
Султан встал мгновенно и застыл, за исключением верхней части, где, не спеша, стала образовываться грибовидная шапка. Столб от внутреннего свечения был белый-пребелый. Такой белизны я никогда не видел. Казалось, что столб воды поставлен навечно, вышел джинн из бутылки и замер, не зная, что делать дальше. Потом султан начал медленно разрушаться сверху, опадать. В небе осталось облако, схожее с обычными облаками. Мы не почувствовали ударной волны, прошел какой-то ветерок. Зато очень хорошо был виден бег подводной ударной волны по поверхности воды. Как только облако взрыва отнесло от акватории испытаний, поспешили успеть на корабли-мишени до их затопления. При взрыве погиб ближайший к эпицентру эсминец. На остальных кораблях удалось сфотографировать все основные повреждения.
Итак, Новоземельский полигон заработал. Все убедились, что ему под силу сложные задачи по испытанию ядерного оружия.
Вопрос об испытаниях сверхмощных зарядов решался в ЦК КПСС и Совете Министров СССР. Совместным постановлением от 17 марта 1956 года № 357-228 предлагалось в том же году испытать на Новой Земле термоядерный заряд большой мощности - рекордной для того времени - 25 мегатонн. До этого 5 марта вышло постановление о формировании Северной экспедиции № 7 с задачей оборудования четырех опытных полей: трех на восточном берегу губы Черной и одного на берегу губы Митюшихи, что на северном острове.
Срочно, к 15 апреля, укомплектовали специалистами Северную экспедицию. Первоочередной стояла задача создания опытного поля на северном острове. Уже 23 апреля 53 человека передового отряда во главе с П.Ф. Фоминым высадились на пустынный берег губы Митюшихи. Никаких факторий, тем более причалов там не было, ближайшая изба находилась много севернее, в губе Крестовой, до нее далеко. В этих краях я выбирал боевое поле для ракетных стрельб.
После обследования нового района высадилась и основная часть экспедиции. Спешили, так как испытание планировалось на III квартал 1956 года. О большой важности этого испытания писали в Президиум ЦК КПСС А. П. Завенягин, Б. Л. Ванников, П. М. Зернов, И. В. Курчатов (Минсредмаш), Г. К. Жуков, М. И. Неделин, С. Г. Горшков, П. Ф. Жигарев (Минобороны). Было известно, что заряд весит 26 тонн, и габариты такие большие, что он не помещается в бомболюк самолета Ту-95.
На боевом поле в районе Митюшихи установили аппаратуру для изучения процесса ядерной реакции (30 приборов), измерения параметров ударной волны (120 приборов СД-725), оптических наблюдений (168 аппаратов и приборов), индикаторы измерения проникающей радиации (164 единицы). Кроме того, установили 180 приборов радиоавтоматики. Место испытаний стали именовать боевым полем Д-2.
Командный пункт оборудовали на полуострове Панькова Земля на расстоянии 90 км от центра боевого поля (пункт Д-8).
Северная экспедиция № 7 работала с апреля по июль 1956 года практически круглосуточно и подготовила опытное поле к 20 июля. Всего было доставлено в новые районы испытаний 20 тыс. тонн груза, высажено около 1500 человек. За четыре с половиной месяца экспедиция выполнила огромный объем работ. Провела рекогносцировку местности на северном и южном островах, произвела посадку и привязку на местности спецсооружений боевого поля, построила на боевых полях комплекс защитных сооружений, выполнила монтаж оборудования и приборов. С учетом производственных, жилых, бытовых и вспомогательных сооружений было построено 320 объектов.
Роль 6-го Управления ВМФ в этой работе видна из акта, согласно которому вышестоящий начальник - контр-адмирал П. Ф. Фомин “сдал”, а его подчиненный, начальник полигона контр-адмирал Н. Л. Луцкий “принял” оборудование и площадки для испытаний в зоне “Д” полигона. Этот акт утвердил заместитель Главкома ВМФ адмирал Н. Е. Басистый 8 сентября 1956 года. Редко когда начальник сдает подчиненному готовые объекты, размещенные на территории его части. В заключение были проведены частные и комплексные репетиции, позволившие своевременно доложить в Москву о готовности полигона к испытанию сверхмощного термоядерного заряда.
Другой пример значимости Управления в работе полигона. Академик Н.Н. Семенов пожаловался министру обороны и министру среднего машиностроения на затяжку с проведением модельных опытов на Ладоге, предварявшими натурные испытания на Новоземельском полигоне. По этому письму начальник главка Минсредмаша и председатель Госкомиссии доложил заместителю председателя Совета министров СССР и министру среднего машиностроения А.П. Завенягину: “... решение всех научно-технических вопросов по подготовке к испытаниям ... фактически осуществляет 6 Управление ВМФ”, хотя по постановлению правительства эта работа была возложена на Академию наук СССР.
При испытании мощного изделия планировали расставить и корабли-мишени с таким расчетом, чтобы получить разные степени их поражения. На расстоянии порядка 13 км (радиус полного выхода из строя) - эсминец “Разъяренный” и подлодка С-19. На дистанции 15 км (разрушение надстроек) - эсминец “Грозный” и лодка С-16. На удалении 20 км (повреждение надстроек) - лидер “Баку” и тральщик Т-219. На дистанции 50 - 55 км - два деревянных тральщика (возможное возгорание корпусов). Научным руководителем сектора испытаний кораблей-мишеней предлагался академик Ю. А. Шиманский.
Первого мощного взрыва побаивались, так как расчеты показывали ожидаемые избыточные давления: Белушья - 0.04 кг/см 2 , Нарьян-Мар - 0.01 кг/см 2 , Мурманск - 0.008 кг/см 2 , Архангельск - 0.007 кг/см 2 . Более того, в северной части Скандинавии ожидалось давление 0.0062 - 0.0072 кг/см 2 . По ранее проведенным опытам при 0.005 - 0.008 кг/см 2 возможны случаи разбития плохо закрепленных стекол. В связи с этим Академия наук и Министерство обороны рекомендовали Министерству среднего машиностроения уменьшить тротиловый эквивалент изделия почти в два раза.
На Научно-техническом совете, на котором председательствовал академик Н. Н. Семенов, доклад делал академик С. А. Христианович. В обсуждении условий проведения этих испытаний участвовали В. А. Болятко, Б. А. Олисов, М. А. Садовский, О. И. Лейпунский, Ю. С. Яковлев и другие специалисты по поражающему воздействию ядерного взрыва. Речь шла о мероприятиях по безопасности.
Сверхнапряжение полигона летом 1956 года оказалось напрасным. По просьбе Минсредмаша Президиум ЦК КПСС 31 августа 1956 года принял решение отложить проведение испытаний специзделия, не снимая вопроса целесообразности такого испытания (ориентировочно в 1957 году). Планировавшееся отселение жителей из поселка Лагерное, находящегося в 55 км от боевого поля, было задержано.
В 1957 году решили не гнаться за США, которые тремя годами раньше провели четыре ядерных взрыва мощностью до 15 мегатонн, а постепенно повышать тротиловый эквивалент и превзойти американцев через несколько лет. Кроме того, умер инициатор этого проекта А.П. Завенягин. Короче, в 1956 году никаких испытаний на Новой Земле не проводили.
Министры среднего машиностроения и обороны, а также Главнокомандующий ВМФ доложили в августе 1957 года о том, что наметили в ближайшее время провести испытания изделий мегатонного класса на боевом поле полуострова Сухой Нос (район губы Митюшихи). При положительном решении просили опубликовать в газетах “Известия”, “Красная звезда” и “Советский Флот” сообщение о районе, опасном для плавания судов и полетов самолетов с 10 сентября по 15 октября 1957 года. Разрешение было дано. Газеты опубликовали текст 3 сентября. К этому времени жители Лагерного были уже переселены на материк.
В новой редакции опыта корабли-мишени отсутствовали, они испытывались в губе Черной.
24 сентября 1957 года состоялись испытания опытного изделия мощностью более мегатонны с воздушным ядерным взрывом на высоте 2 км. Так начала действовать зона “Д” полигона. Боевое поле Д-2 стало единственным в стране местом проведения испытаний зарядов мегатонного класса. На Семипалатинском полигоне от них отказались. 6 октября произвели второй взрыв на поле Д-2 изделия повышенной мощности мегатонного класса. Этот отечественный рекорд мощности продержался четыре года.
При освоении северной зоны архипелага Новая Земля и первых испытаниях в ней полигоном командовал контр-адмирал Николай Львович Луцкий, начальником штаба был капитан 1 ранга Василий Константинович Стешенко. Опытно-научной частью полигона руководил капитан 1 ранга Виктор Прохорович Ахапкин. Начальниками ведущих отделов ОНЧ и площадок были Александр Федорович Пожарицкий, Степан Никитич Саблуков, Николай Михайлович Борисов, Михаил Яковлевич Земчихин и другие офицеры. Начальником Оперативного штаба при руководстве был представитель 6-го Управления ВМФ Василий Васильевич Рахманов. В штаб входили в основном офицеры нашего Управления. Например, за участие во многих испытаниях Виктора Алексеевича Тимофеева наградили орденом Ленина, он стал лауреатом Государственной премии СССР.
1957 год отмечен еще одним важным событием - произведен наземный взрыв на башне мощностью несколько килотонн на восточном побережье губы Черной. Это единственный наземный взрыв на Новой Земле. Он “испортил” биографию полигона. И не только биографию. До сих пор в районе бывшей башни сохраняется уровень до одного миллирентгена в час. Этот район объявлен санитарно-запретной зоной.
После двух воздушных и одного наземного взрывов опытных зарядов постановлением ЦК КПСС и Совмина СССР от 5 марта 1958 года Морскому Научно-испытательному полигону присвоено новое наименование: Государственный центральный полигон № 6 МО, с соответствующим изменением штатов. В частности от Главсевморпути были приняты метеостанции в Малых Кармакулах и на мысе Столбовом.
Воздушные взрывы, когда огненный шар не касается поверхности земли, почти не загрязняют место испытаний. Но они все-таки дают загрязнение атмосферы планеты. При небольшом числе взрывов этот фактор проявляется слабо, а при большом – нарастает пагубное воздействие на все живое на Земле.
В ноябре 1958 года министр среднего машиностроения Е. П. Славский обратился к Главкому ВМФ С. Г. Горшкову по поводу развития Новоземельского полигона, имея в виду, в том числе, перенести на него испытания зарядов малой мощности с Семипалатинского полигона. Кроме того, министр считал, что одного боевого поля в зоне “Д” для испытаний специзделий мощностью от 100 килотонн до 5 мегатонн мало, и просил обеспечить создание в 1959 году дополнительного боевого поля для изделий средней и большой мощности.
Военно-Морской Флот рассмотрел предложения Минсредмаша. К этому времени уже было оборудовано четыре поля: в губе Митюшихе (Д-2) для испытаний изделий мощностью до 5 мегатонн, на берегу губы Черной (А-7) для воздушных испытаний изделий до 50 килотонн, в том же районе отдельное поле (А-6) для проведения наземных физических опытов до 50 килотонн и, наконец, опытная акватория губы Черной для подводных взрывов мощностью до 50 килотонн. Оснащать дополнительное боевое поле флот не стал и был дан ответ о возможностях полигона с существующими полями. В нем отмечалось, что при нормальной метеообстановке на Новой Земле можно провести порядка 85 испытаний в год, в том числе на поле Д-2 - около 35 опытов. Для зарядов очень большой мощности желательно было бы переместиться еще на север, подальше от материка. Однако рельеф местности севернее губы Крестовой резко менялся - более высокие горы с вечными ледниками. Поэтому предлагалось рассматривать только район губы Черной и дублирующее поле к северу от губы Митюшихи, на расстоянии 27 км от основного поля Д-2.
После дополнительного обследования зоны “А” (район губы Черной), где уже было достаточно боевых полей, расширять ее отказались. Решение было правильным, так как уже в 1964 году вообще закрыли эту зону, а позднее в ней расформировали и подразделение ввиду бесперспективности этого района с учетом повышенных требований к радиационной безопасности испытаний.
В зоне “Д” пошли по другому пути - организовали боевое поле для ракетных стрельб, оборудовав полигон средствами засечки мест падения головных частей ракет. Новых полей для ядерных взрывов создавать не стали и правильно сделали, так как позже перешли к подземным испытаниям.
Общеизвестен проведенный по инициативе Н. С. Хрущева 50- мегатонный взрыв 30 октября 1961 года. Положительная особенность рекордного заряда состояла в том, что на термоядерные реакции приходилось 97% его мощности, то есть он отличался высокой “чистотой” и соответственно минимумом осколков деления, дающих радиоактивное заражение. Этот взрыв являл собой демонстрацию силы и не имел никакой практической пользы для вооружения армии и флота. Полезная информация для физиков и конструкторов зарядов состояла в том, что найден способ практически неограниченного повышения мощности ядерных взрывных устройств.
Перед испытанием супербомбы Министерство среднего машиностроения и Главное управление Министерства обороны пытались подыскать на северном побережье Сибири подходящее место для такого взрыва, но лучше, чем Новая Земля, не нашли.
Мы долгое время гордились самым мощным в мире взрывом, но для ГЦП-6 он был нежелателен и даже вреден, так как разрушил городок строителей и шахтеров в зоне Д-9 (Маточкин Шар), вывел из строя бронеказемат с аппаратурой на поле Д-2, разрушили поселок Лагерное и др.
На 1962 год полигону выделили 4,8 млн. рублей. Этих средств было недостаточно, в том числе и для восстановления разрушений в зоне Д-9 от сверхмощного взрыва. Главкомы ВМФ и РВСН адмирал С. Г. Горшков и маршал Советского Союза К. С. Москаленко обратились к министру обороны с просьбой увеличить ассигнования. Как писали военачальники, испытания в 1961 году на Новой Земле показали, что этот полигон является единственным местом, где можно испытывать ракетное, торпедное и авиационное вооружение с ядерными зарядами как сверхмощных, так и малых калибров. Главкомы просили выделить полигону на 1962 год 10 млн. рублей. Такая сумма запрашивалась из-за разрушений от “сверхбомбы” и начала работ по подготовке к подземным испытаниям, которые значительно дороже воздушных. Просьба была удовлетворена только частично.
По поводу радиационной опасности в средствах массовой информации стали бить тревогу после Чернобыльской катастрофы. У многих складывается впечатление, что раньше ей вообще не придавали значения. Это не так. На полигоне служба радиационной безопасности всегда давала полноценную информацию командованию, которое принимало соответствующее обстановке решение.
Самыми грязными после наземного были, конечно, подводные взрывы. Степень их “вредности” лучше всего оценить цифрами. Я нашел в архиве “Список дозиметрического обследования участников испытаний 21 сентября 1955 г. (суммарные дозы)”. В нем только в группе радиационных измерений В. Г. Марковского есть несколько испытателей, получивших дозу, приближающуюся к допустимой (50 рентген), у второй группы этой же специализации В. П. Мошкина максимальная доза - 6,6 рентген, у медиков С. Д. Ивонинского - 2,7 рентген. Против большинства фамилий испытателей стоит цифра 0,1 рентген. Значения доз оказались сравнительно небольшими, если учесть, что при американском аналогичном опыте аварийные команды смогли попасть на некоторые корабли только через несколько суток. Расхождение объясняется различной расстановкой кораблей, у них - круговая, у нас - в секторе, с выбором направления ветра в сторону акватории, свободной от кораблей.
Вместе с тем позже поступил тревожный сигнал со стороны рыбаков. Руководство Мурманской области обратилось в ЦК КПСС по поводу безопасности ядерных взрывов на Новой Земле для рыболовства. Ответ перед ЦК КПСС держали министр среднего машиностроения Е. П. Славский, заместитель министра здравоохранения А. И. Бурназян и Главком ВМФ С. Г. Горшков. Вот его содержание: “Подводный взрыв атомного оружия был произведен в г. Черной в сентябре 1955 г. В результате взрыва вода в г. Черной и в прилегающем к ней участке Баренцева моря площадью 50 х 15 км оказалась кратковременно загрязненной радиоактивными веществами. Данный район входит в зону действия постоянного холодного течения Литке, омывающего острова Новая Земля, которое, с одной стороны, ограничивает распространение радиоактивных продуктов взрыва в открытое море и, с другой стороны, в силу постоянно низких температур (-0,6...-0,8 о С) препятствует захождению в загрязненный район промысловой рыбы. Проведенные ВМФ в 1955 - 1957 годах гидробиологические исследования подтвердили факт отсутствия в указанном районе промысловой рыбы.
7 сентября 1957 г. в районе г. Черной был произведен наземный атомный взрыв мощностью 32 тыс. тонн. Взрыв вызвал незначительное и кратковременное радиоактивное заражение района Карского моря в восточном направлении до полуострова Ямал... Направляется комиссия специалистов“. Необходимо отметить, что восточное направление соответствовало выбранному сектору распространения возможных радиоактивных осадков в небольших количествах. С целью предотвращения радиоактивного загрязнения (за 2 – 3 дня до взрыва) предусматривались меры, исключающие заход судов и кораблей в Карское море через проливы и со стороны острова Диксон, о чем давалось принятое для кораблей оповещение. После проведения опыта специалистами (комиссионно) проводилось обследование южной части Карского моря (самолет, вертолет).
Из своего опыта могу сказать, что мы всегда с большим удовольствием ели малосольного новоземельского гольца.
Первые изыскательские геологические работы на предмет возможности проведения подземных ядерных испытаний были проведены с 8 октября по 15 ноября 1959 года группой геологов под руководством А. В. Дернова. Она исследовала район устья реки Шумилихи, впадающей в Маточкин Шар. Горная гряда вдоль южного берега пролива была признана пригодной для подземных испытаний зарядов относительно небольшой мощности. Уже в январе 1960 года началось строительство специальной Геофизической станции. В этот же год должны были обустроиться горняки и начать горнопроходческие работы из расчета, чтобы к концу года подготовить штольни “Г” и “Б” к испытаниям. Плановый темп проходки штолен 6 - 8 метров в сутки. Длина штольни 1 - 2 км в зависимости от высоты горы, крутизны ее склонов и, конечно, мощности заряда. Подземные испытания более “управляемые”, чем другие виды испытаний: выбирается гора, исследуется ее геология, определяется глубина заложения, место взрыва фиксированное, размещение измерительной аппаратуры оптимальное. Один существенный недостаток - большая стоимость работ.
В 1961 году полигон интенсивно готовился к подземным испытаниям. Одновременно успешно шла проходка пяти штолен. Но в тот год новому виду испытаний не повезло: необычно быстрое таяние снега в июне привело к сходу снежных лавин и разрушению промплощадки, что заставило приостановить горнопроходческие работы. На место аварии вылетела комиссия под руководством П. Ф. Фомина и главного инженера горного управления Минсредмаша В. И. Богатова, которая подготовила предложения по ликвидации последствий стихийного бедствия и возобновлению горнопроходческих работ. Но в это время поступила другая вводная - отменен мораторий на воздушные ядерные испытания и поставлена задача проверить новые мощные опытные заряды и провести боевые стрельбы принятым на вооружение ядерным оружием. От боевого поля Д-2 до объектов в Маточкином Шаре расстояние порядка 50 км, поэтому по условиям безопасности пришлось произвести временную консервацию всех сооружений Геофизической станции.
Мощные взрывы грохотали в зоне “Д” в сентябре - ноябре 1961 года и в августе - декабре 1962 года. Это, конечно, сдерживало подготовку к подземным испытаниям и стало одной из причин того, что первый подземный взрыв на Новой Земле произвели только 18 сентября 1964 года, тогда как на Семипалатинском полигоне он состоялся в 1961 году, а американцы еще раньше начали испытания под землей.
Подземные испытания весьма трудоемки. Горняки должны пройти штольню, монтажники - смонтировать аппаратуру и сотни километров кабеля, строители - сделать мощные забивочные комплексы и гермостенки. Цикл этих работ длится примерно год.
Район подземных испытаний обозначили зоной Д-9 полигона, а лучше было бы ввести совершенно новое обозначение, соответствующее принципиально новому виду испытаний. Поселку дали название Северный.
Даже подземные испытания зарядов старались использовать в интересах проверки взрывостойкости военно-морской техники. Так, в 1964 году в отработанной штольне, недалеко от действующей, было оборудовано сборочное помещение ядерной базы (контрольная аппаратура, в том числе несколько комплексных проверочных пультов, стыковочные стенды, узлы автоматики боевых частей и др.). Создавалась обстановка, соответствующая ядерному удару по военно-морской базе. На рабочих местах в момент взрыва некоторые узлы и аппаратура находились во включенном состоянии. На следующий день после ядерного взрыва началась их проверка. Несмотря на сильное сейсмическое воздействие, аппаратура и узлы изделий сохранили работоспособность, хотя были смещения в разных направлениях. Произошло опрокидывание отдельных стендов с высоким расположением центра тяжести. Научным руководителем этой части испытаний являлся Б.В. Замышляев. В группу испытателей входили В.Л. Серебреников (старший), И.Н. Попов, Ю.Ф. Тюрин и др.
Наибольший вклад в организацию подземных испытаний на Новой Земле от Минсредмаша внес начальник 5-го Главка Георгий Александрович Цырков, многократно возглавлявший комиссии по проведению испытаний. Его заместителем по измерениям часто был Виктор Никитович Михайлов. Комиссии по испытаниям опытных зарядов также возглавляли академик Евгений Аркадьевич Негин, Станислав Николаевич Воронин, Евгений Иванович Парфенов. Облучательные опыты проводились под руководством начальника 6-го Управления ВМФ.
Подземные испытания в сотни тысяч раз уменьшают радиоактивное воздействие на окружающую среду. На Новой Земле 36% подземных ядерных взрывов были полного внутреннего действия (камуфлетные), без истечения радиоактивных газов в атмосферу; 60% - взрывы с просачиванием радиоактивных инертных газов в атмосферу без остаточного загрязнения (радиоактивные изотопы в атмосфере превращаются в нерадиоактивные); 4% - взрывы с попаданием на земную поверхность радиоактивных газообразных и парообразных продуктов (таких нештатных ситуаций на Новой Земле было две).
При проведении ядерных испытаний большое внимание уделяется выбору направления ветра, точнее - переносу воздушных масс. Главный гидрометеоролог страны академик Юрий Антониевич Израэль 17 раз был на Новой Земле. При испытаниях проводятся круглосуточные консультации полигона с Гидрометеослужбой в Москве. Наблюдение за распространением радиоактивности в атмосфере осуществляли с помощью специально оборудованного самолета-лаборатории, на котором старшим был высококвалифицированный специалист капитан 1 ранга Георгий Алексеевич Кауров.
Новоземельский полигон освоил пять видов испытаний ядерного оружия: подводные, наземные, приводные, воздушные и подземные (в штольнях и скважинах). Подводные взрывы окончены в 1961 году, наземный был только в 1957 году, последний приводный - в 1962-м, и в этом же году закончены воздушные испытания. Подземные испытания прекратили в 1990 году (американцы на два года позже).
Каждый вид испытаний требовал своих методик. В их разработке принимали самое активное участие специалисты полигона. Основным подразделением полигона была Опытно-научная часть. Затем она стала называться Научно-испытательной частью (НИЧ). Это не формальное изменение названия, а выдвижение на первый план научной деятельности, не прекращавшейся и при отсутствии натурных испытаний. Особое значение в изучении новых физических явлений и функционирования НИЧ имело сотрудничество с ЦНИИ-16 ВМФ (МФ 12 ЦНИИ МО). Приведем несколько первых крупных совместных работ.
Совершенно необходимой для полигона была система радиотелеуправления (комплекс “Мрамор”) различными объектами на боевом поле. Такую систему разработал институт, и ее освоил полигон. На первом испытании радиоуправление производилось со штабного корабля “Эмба”. Далее система радиоавтоматики была модифицирована и распространена на все опытные поля ГЦП-6 МО.
Экспериментальное исследование подводного взрыва показало весьма сложную картину распространения подводной ударной волны, было выявлено влияние температурного скачка воды по глубине на изменение параметров этого поражающего фактора. Опытные данные позволили уточнить теорию подводного ядерного взрыва.
Радиохимическим методом определен при подводном взрыве коэффициент полезного действия (доля прореагировавших делящихся материалов) заряда типа РДС, причем определен с достаточно высокой точностью.
По кинематическим характеристикам султана тротиловый эквивалент заряда получен с точностью + 0,3 килотонны. Полный тротиловый эквивалент по измерениям подводной ударной волны вычислен с точностью + 0,7 килотонны. Окончательно тротиловый эквивалент заряда, испытывавшегося 21 сентября 1955 года, составил 3,5 килотонны. Совпадение результатов, полученных различными методиками, говорит об их качестве, хорошем приборном обеспечении и высокой квалификации специалистов. Правда, третий радиохимический метод дал завышенные результаты.
Полный тротиловый эквивалент мегатонного изделия большой мощности определен с точностью до + 0,1 мт, а мощность, пошедшая на образование воздушной ударной волны, получена с еще большей точностью - + 0,06 мт.
Нельзя не упомянуть об одном почти невероятном случае. При групповом подземном испытании вдруг не получили никаких данных по одному из зарядов. Осмотр поверхности горы с поиском провальной воронки также не дал ответа - сработал этот заряд или нет. Министр среднего машиностроения принял решение прорыть проход к боксу этого заряда. После проходки лаза в бокс полез заместитель начальника 5-го главка председатель комиссии Владимир Иванович Корякин. Оказалось, заряд не мог сработать, так как не был состыкован высоковольтный разъем, что входит в обязанности разработчика опытного заряда. Остальные заряды в этой штольне сработали нормально. Всего на Новой Земле проведено 132 ядерных взрыва, по мощности это составляет, как уже упоминалось, 94% всех взрывов, произведенных в СССР. Таков вклад моряков в ядерный щит Родины.
Когда тот или иной физик использует понятие "физический вакуум", он либо не понимает абсурдности этого термина, либо лукавит, являясь скрытым или явным приверженцем релятивистской идеологии.
Понять абсурдность этого понятия легче всего обратившись к истокам его возникновения. Рождено оно было Полем Дираком в 1930-х, когда стало ясно, что отрицание эфира в чистом виде, как это делал великий математик, но посредственный физик Анри Пуанкаре, уже нельзя. Слишком много фактов противоречит этому.
Для защиты релятивизма Поль Дирак ввел афизическое и алогичное понятие отрицательной энергии, а затем и существование "моря" двух компенсирующих друг друга энергий в вакууме - положительной и отрицательной, а также "моря" компенсирующих друг друга частиц - виртуальных (то есть кажущихся) электронов и позитронов в вакууме.
Однако такая постановка является внутренне противоречивой (виртуальные частицы ненаблюдаемы и их по произволу можно считать в одном случае отсутствующими, а в другом - присутствующими) и противоречащей релятивизму (то есть отрицанию эфира, так как при наличии таких частиц в вакууме релятивизм уже просто невозможен). Подробнее читайте в FAQ по эфирной физике.
|
|
 |