Может быть, я должен был бы это сделать согласно науке
Мне уже приходилось писать о "парадоксах Галена". Великий медик древности (Клавдий Гален жил в 130
- 201 гг.) оставил загадки, которые едва ли будут разгаданы до конца. Подумайте: Гален - классик средневековой медицины, можно было; пострадать только за соответствие Галену", некоторые ученые открыто говорили, что лучше ошибаться "вместе с Галеном", быть правым против него... И оказывается, знаменитый Клавдий Гален описал строение человека, исходя из анатомии обезьян и скрыл это! В 1543 г. Везалий установил, что Гален допустил почти 200 ошибок: он не знал о существовании у человека мышцы, противопоставляющей большой палец руки, неправильно описал саму кисть руки, а также сердце, легкие, печень, полую и непарную вены, крестцовую кость, слепую кишку... Эти ошибки - следствие того, что Гален перенес данные из опытов на низших обезьянах, которых многократно вскрывал (чаще других макака магота), на человека. Значит, он был твердо убежден, что обезьяны - копия людей?
Другой "парадокс Галена". В "Анатомических процедурах" он писал: "...Из всех живых существ, больше всего похожа на человека обезьяна по внутренностям, мышцам, артериям, нервам, так же, как и по форме, костей. В силу этого она ходит на двух ногах и употребляет передние конечности как руки". А вот цитата из книги "О назначении частей человеческого тела": "Из всех живых существ один только человек имеет руки, органы, приличествующие главным образом существу разумному". Более того, в этом труде, где Гален подчеркнуто идеалистически трактует явления жизни и на каждом шагу славословит Творца (Демиурга), постоянно противопоставляется анатомия обезьян и человека! Автор даже обращается к "знаменитым софистам", которые остались, замечу, неизвестными истории, к "ловким презирателям природы",, как он говорит, с таким вопросом: "...Как осмеливаетесь говорить, что обезьяна во всем похожа на человека?"
Где же правда? Что в действительности думал о сходстве приматов Гален? Почему ошибался и так противоречил сам себе? Об этом мы можем только догадываться. Кое-что могут прояснить некоторые особенности второй книги. Гален считает человека "единственным божественным созданием" на Земле, твердит о "совершеннейшей благости" Творца - Демиурга, который дарует каждому существу только ему подходящую внешность, и клеймит атеистов: "Если бы я захотел тратить слов для таких скотов... то рассудительные люди бы порицать меня за то, что я нарушаю святость произведения, которое я передаю как религиозный в честь Творца". Как видим, рассудительные люди - враги атеизма, имели немалое влияние на книгу 13. Римский врач еще полемизирует с библейским Моисеем
, но уже оставляет "подобно Моисею, начало Прения создателю".
Сейчас непросто объяснить противоречивое мировоззрение Галена, его парадоксы в описании приматов. Последователь родоначальника идеализма Платона - Гален далек от идей развития природы. Не забудем также, он был врачом не только гладиаторов, но и римской знати, и самих императоров. Большой знаток идеологии Галена профессор Б. Д. Петров считает, что античный классик свои материалистические высказывания нередко прикрывал формальными ссылками на Платона, иными словами, лукавил. Не обусловлены ли парадоксы Галена в приматологии крепнувшими к концу II в. единобожными взглядами правителей Рима? Если он не прятался за удобную броню этих взглядов, что можно допустить, то, видимо, искренне заблуждался вследствие религиозности.
Но то, что еще мог позволить себе Клавдий Гален, уже не могли делать средневековые ученые. А если "позволяли", то отправлялись на костер инквизиции, как Сервет и Ванини. Либо их ждала судьба Везалия, также погибшего в результате преследований инквизиции. Фундаментальный вклад в приматологию внес Карл Линней (1707-1778). И в наши дни его классификация приматов остается в главном верной. Это он впервые, как упомянуто, дав само название "приматы", объединил в еще весьма небезопасное время человека, обезьян и полуобезьян в один отряд, да к тому же присвоил ему термин, использовавшийся в церковной иерархии. Напомню, что род Нолю у Линнея включал наряду с видом человека разумного - Homo sapiens, вид человекообразной обезьяны - Homo trogl
odites. Вот насколько он считал их сходными! А ведь Линней был верующим человеком и побаивался столкновений с клерикалами. Можно представить себе, каких душевных сил стояла ему верность науке. Создавая "Систему природы" в 1735 г., Линней еще понимал ее в виде "четкой цепи произведений Творца". К концу жизни Линнея роль Творца в системе существенно сократилась. Изменение взглядов Линнея прослеживается на примере развития им классификации приматов. 14 февраля 1747 г. он писал петербургскому натуралисту Иоганну Гмелину: "Не угодно (не нравится) то, чтобы я помещал человека среди антропоморфных; но человек познает самого себя. Давайте оставим слова, для меня все равно, каким бы названием мы ни пользовались; но я домогаюсь (узнать) от тебя и от всего мира родовое отличие между человеком и обезьяной, которое вытекало бы из основ естественной истории. Я самым определенным образом не знаю никакого, если бы кто-либо мне указал хоть единственное! Если бы я назвал человека обезьяной или наоборот, на меня набросились бы... все теологи. Может быть, я должен был бы это сделать согласно науке". Вот ведь какие соображения терзали великого классификатора природы!
Известно, что еще за 15 лет до этого письма Линней внес в свой "Лапландский дневник" (11 июля 1732 г.), довольно дерзкие мысли о "нашем собственном виде". "Если рассматривать особенности наших зубов, рук, пальцев и ногтей, - писал молодой Линней, - то невозможно не осознать, в каком близком родстве мы находимся с павианами и другими обезьянами, дикими людьми лесов..." Значит, еще в первой трети XVIII в. Линней видел огромное сходство человека с обезьянами и, надо думать, прошел через немалые сомнения, прежде чем решился - через 26 лет, в 1758 г.- использовать слово; "приматы" для обозначения единого отряда млекопитающих
, куда вместе с человеком отнесены обезьяны и полуобезьяны!
Конечно, церковники не остались в долгу. В Папской области сочинения Линнея были запрещены, в Риме их обсуждение разрешено только с 1773 г. Задумаемся, что означали для религиозного Линнея, для его близких подобные ограничения со стороны официальной, почитаемой церкви?
Давление церкви болезненно отразилось на творчестве Жоржа Бюффона (1707-1788), которому принадлежит заметная роль в истории приматологии. Бюффон известен не только своей гигантской, 44-томной "Естественной историей", где отведено немало места описаниям обезьян (полтора тома и дополнение). Это был прогрессивный для своего времени натуралист, один из предшественников Дарвина на пути к теории развития организмов, что уважительно отмечал сам Дарвин. Бюффон, собственно, первым описал и изобразил гиббона, правильно употребляя термин "орангутан", дал весьма грамотное описание шимпанзе (под названием Жокко), подытожил знания о других обезьянах. Он не только признавал сходство и родство обезьян с человеком, но даже утверждал, что могло иметь место скрещивание человека с обезьянами, "приплод от которых влился в один и другой вид" (замечу, что последнее поныне не известно науке).
И тот же Бюффон впервые назвал человека "двуруким" в отличие от "четвероруких" обезьян. Ни анатомически такое разделение не оправдано, как сегодня хорошо известно, ни сам Бюффон не ставил себе задачу так расчленить отряд приматов. Но это уже сделали другие.
Немецкий анатом-креационист И. Блумёнбах в 1775г. вместо единого отряда приматов ввел два отряда: двурукий, куда отнесен только человек, и четверорукие - обезьяны и полуобезьяны, что вскоре закрепил законодатель естествознания того времени и главный креационист Европы Жорж Кювье. На 100 лет "не стало" отряда, "не
стало" линнеевского слова "приматы", "не стало" родственной связи между человеком и остальным животным миром.
Повторим: не повинен в этой акции Бюффон. Однако объективно он ее предварил, а в его трудах немало противоречивого и об обезьянах. Отмечая их близость с человеком, он в другом месте сообщает, что они "льстивы, похотливы, лукавы, маниакальны, отвратительны" и сходство с человеком у них только кажущееся, а по "темпераменту и интеллекту" слон и собака к нему даже ближе, чем обезьяна...
Как понять такую непоследовательность? Полагаю, только исходя из обстановки того времени - ведь Бюффон был управляющим королевским Ботаническим садом!
Известно, что по настоянию богословов Бюффон был вынужден в 1751 г. отречься от всего в своих трудах, что противоречит Библии. Э. Д. Уайт, автор книга "Борьба религии с наукой", утверждал, что Бюффона "погубили теологи". И, несмотря на отречение Бюффона, писал современник, "ханжи взбешены и хотят заставить сжечь ее (книгу Бюффона.- Э, Ф.) рукою палача".
Об "отважном лавировании" Ж. Бюффона в опасной игре с отцами Сорбонны (Парижского университета, в котором в то время полностью господствовали теологи) говорили разные авторы. При жизни ученого раздавались упреки в том, что о душе он говорит с Сорбонной, а о материи - с философами. Советским историком науки И. И. Кунаевым показано, как Бюффону не однажды приходилось прибегать к дымовой завесе, чтобы иметь возможность хотя 6ы иносказательно изложить свои идеи. Довольно часто это касалось родства приматов. Бюффон пишет: "Можно сказать, что обезьяна из семейства человека... что человек и обезьяна имели общее происхождение". И тут же следует его же возражение: "Но нет. Из Откровения несомненно, что все животные в равной мере причастны благодати творения", что они вышли "вполне сформированными из рук Творца". Не раз писал Бюффон, что обезьяну можно по физическим признакам счесть за "разнообразие вида человеческого", но всегда после таких заявлений следуют ссылки на Творца, на его мудрость в создании человека и животных. Значит
, и Бюффон, как видим, думал о более тесном таксономическом группировании человека и антропоморфных, чем в действительности, с оглядкой на "Творца", утверждал.
Двусмысленности эти не преминули использовать реакционные толкователи Ж. Бюффона после его смерти. Имеется в виду не только "законодательное" разделение приматов на два отряда. Пьер Бланшард (русский перевод 1514 г.) в сокращенном варианте "Бюффон для юношества" отмечал, что "даже нельзя и думать ни о каком сравнении между ими" (человеком и обезьяной).
Пострадали и труды Бюффона в России, где они вышли в 10-ти томах, а перевод завершен после Великой французской революции (1789-1794 гг.), в период наступления политической реакции. Само издание по политическим мотивам было прекращено. Переводчик Бюффона ругает Линнея за то, что он поместил человека единый "порядок с обезьянами и мартышками", ибо какое бы сходство между ними ни обнаруживалось "в зубах, волосах, сосцах, млеке и плоде живорождаемом, однако сие неоспоримо, что человека, по природе его, не должно смешивать ни с каким видом животного". Об обезьянах на русском языке говорится в IX томе (1806 г.), где, разумеется, уже нет опасных рассуждений о родстве и сходстве их с человеком. Не менее примечательно и следующее: всем обезьянам, которых, как утверждается в тексте, "великое число пород" (в оригинале, напомним, им посвящено полтора тома плюс дополнение в переводе отведено всего три страницы.
Можно возразить, что на русском языке издан не весь Бюффон, а только сокращенный вариант "Естественной истории". Но все-таки нельзя не заметить, что описанию, скажем, льва (один зоологический род) в сокращенном издании отведено 28 страниц, тигр описывается в разных местах двух томов, целому же отряду обезьян отпущено, повторяю, три страницы! У Бюффона в оригинале обезьяны идут вслед за человеком, в переводе же описываются в, разделе "Животные Нового материка". Видимо, чтобы оправдать подобную неловкостъ, сказано, что в Новом Свете обезьян нет, ("Итак, можно сказать, что в Америке нет настоящих, обезьян".) Современный читатель понимает, что эта информация, мягко говоря, ошибочна... После изложенного надо ли удивляться, что орангутан в русском переводе назван "лешим"? "Леший, или лесной человек" - так начинается краткое, в несколько строк описание азиатского антропоида. И при такой сжатости издатели успевают неодобрительно комментировать, что "г. Бюффон желает здесь лешего сравнить с человеком". Вот так же знания о приматах получил из книг Бюффона русский читатель после Французской революции!
Сурово пострадал от теологов один из классиков биологии - Жан Ламарк. Пострадали и его труды, в частности, когда он в них касался обезьян ("четвероруких"!). Ламарк одним из первых сопоставлял анатомию человека и антропоида и, вероятно, первым на эволюционной основе, пусть сжато, малодоказательно, утверждал, что происхождение человека связано с высшими обезьянами. В своей "Философии зоологии" (1809 г.) он дал квалифицированную на то время сводку по приматам (часть видов, напомню, тогда была неизвестна, а гориллы еще не открыты). Но вот как ученый излагает свои идеи: "Допустим, в самом деле, что какая-нибудь порода четвероруких - вернее всего, совершеннейшая из них,- отвыкла, в силу тех или иных внешних условий или по какой-нибудь другой причине, лазать по деревьям... Несомненно, в этом случае согласно с приведенными наблюдениями в предшествующей главе наши четверорукие обратятся в конце концов в двуруких".
Далее Ламарк впервые в науке излагает, как сказали бы мы сегодня, три этапа антропогенеза, т. е, исторического развития человека из обезьяноподобной формы: вертикальное хождение, уменьшение челюстей, развитие представлений и речи. Но заканчивает рассуждения так: "Вот каким могло бы выглядеть происхождение человека, если б оно не было иным".
Секрет такой двусмысленности давно раскрыт крупнейшими знатоками Ламарка (академиком В. Л. Комаровым, профессором И. М. Поляковым): ученый боялся теологов. В условиях наступившей во Франции реакции в начале XIX в., материалисту Ламарку приходилось маскировать свои взгляды, не раздражать
отцов церкви. Ламарк даже приписывал богу создание времени, пространства, материи и движения...
Как известно, компромиссы Ламарка ни к чему не привели. Реакционеры вполне разобрались в антирелигиозной направленности его трудов, и великий ученый умер в нищете и забвении...
Если бы мы стали рассказывать об идеологических борениях, вызванных появлением трудов Чарльза Дарвина, нам пришлось бы привести обширные обзоры и даже библиографические указатели специально по данной теме, столь богата мировая литература в этой области! Ведь Дарвин произвел переворот в мышлении людей и целых обществ, что повлекло перестройку наук, большие сдвиги в воззрениях своего и последующих времен. В нашем же этюде интересно проследить борьбу идеологий вокруг величайшего биолога мира конкретно в сфере изучения приматов.
В книгах и статьях Дарвина можно найти много познавательных сведений об обезьянах. Например, при описании вторичных половых признаков он приводил особенности 25 видов обезьян. Он первым обратил внимание на сходство болезней человека и обезьян, причину этого сходства (родство тканей и химизма) и на возможность проведения исследований на последних. Но в трудах Дарвина и важнейшие теоретические положения современной приматологии. Дарвин закрепил Восстановление линнеевского отряда приматов, произведенное Томасом Гексли: "Мы должны будем признать, верность этой классификации". Он высказал предположение, что человек и высшие обезьяны составляют "может быть, даже только подсемейство". Дарвин показал истоки сходства человека с обезьянами - общее происхождение. Дарвин обосновал филогенетическую компактность отряда приматов как цельной, родственной группы, следовательно, классификация отряда начала с Дарвина строиться на естественной системе. Приматология стала, наконец, на путь
современной, теоретически обоснованной науки.
Сам Дарвин называл себя "агностиком", но он же писал в автобиографии, что "постепенно перестал верить в христианство как божественное откровение" и что в конце концов "стал совершенно неверующим".
Известно, какую бурю вызвала его симиальная теория (вспомним слово "симия"), или, если дословно перевести термин на доступный язык, "обезьянья теория". Конечно, восстали в первую очередь церковные теоретики - клерикалы. Необыкновенное волнение началось и в кругах широкой общественности, воспитанной в духе библейских традиций.
Сознавал ли Дарвин взрывчатость своих идей? Еще как сознавал! Недаром же он говорил, что если бы его труд вышел 200 лет назад, он был бы с наслаждением "поджарен на костре". Ведь уже первая его гениальная книга - "Происхождение видов" (1859 г.) протягивала "нить аналогии" к человеку и стала, по выражению современного нам калифорнийского профессора У. Ирвина, "своего рода антибиблией", "трактатом религиозным и этическим, а со временем также политическим и социологическим". А уж труд о происхождении самого человека, естественно, не мог быть принят богословами более благожелательно. Уже в наши дни, в 1982 г., научная работа о борьбе креационистов с дарвинизмом на Западе названа так: "Заставил ли Дарвина это сделать дьявол?"...
Книга Дарвина "Происхождение человека" вышла 1871 г. Но ведь к идее естественного происхождения современного Гомо сапиенса от вымерших высших третичного периода Дарвин пришел еще В 30-х гг. XIX в., о чем свидетельствует он сам. И выходит, что более 30 лет Дарвин ничего не печатал и не заявлял публично по острейшему вопросу о происхождении человека. И это в обстановке, когда в 50-60-х гг., XIX в. шли ожесточенные споры об этом, когда Т. Гексли вел открытые диспуты с епископом С. Уилберфорсом, с крупнейшим английским анатомом Р. Оуэном. Дарвин десятилетиями молчит. Чем объяснить это? Конечно, надо знать и учитывать научную добросовестность Дарвина, который стремился быть во всеоружии фактов и их анализа, да еще по такой важной
проблеме. Но только ли поэтому он молчал?
Связанный через семью и друзей с "добропорядочной" буржуазной средой старой, викторианской Англии, мягкосердечный Дарвин остерегался - не без оснований - выступлений против религии и ее устоев. Годами он высказывал свои "богохульные" идеи об общем предке высших приматов строго по секрету. Есть и прямые доказательства его опасений. Известно, что в 1857 г., готовя книгу о происхождении видов, он писал А. Уоллесу: "Вы спрашиваете, буду ли я обсуждать "человека". Думаю обойти весь этот вопрос, с которым связано столько предрассудков". И это говорится в условиях, когда сам Дарвин понимает, что как раз "обсуждение человека" является наивысшей и самой увлекательной проблемой для натуралиста.
Сын его Френсис после смерти ученого тоже с большой осторожностью публиковал извлечения из писем отца и его первой записной книжки, не желая, чтобы всуе упоминалось имя Чарльза Дарвина.
Обратим внимание на следующие обстоятельства. Во-первых, несмотря на то, что Дарвину приходилось, по словам профессора У. Ирвина, "дипломатически расшаркиваться" перед церковью, ряд мест в его трудах искажался еще при его жизни. Так, знаменитая фраза в конце "Происхождения видов": "...прольется свет на происхождение человека и его историю", усиленная Дарвином в последующих изданиях ("будет пролито много" света...), была, например, в первом переводе на немецкий язык опущена редакторами. Аналогичные купюры делались и в других странах.
Во-вторых, ценные записи Дарвина об обезьянах, (частью вошедшие в книгу "Происхождение человека", "фактически оставались неопубликованными около 130 лет. Речь идет о сведениях из второй и третьей записных книжек, относящихся как раз к 1837-1839 гг. Это описания обезьян, данные о географическом распространении полуобезьян
и обезьян, о сходстве обезьян с человеком и т. д. Очень важные 202 страницы этих книжек опубликованы только в 1967 г.!
Знаете ли Вы, что релятивистское объяснение феномену CMB (космическому микроволновому излучению) придумал человек выдающейся фантазии Иосиф Шкловский (помните книжку миллионного тиража "Вселенная, жизнь, разум"?). Он выдвинул совершенно абсурдную идею, заключавшуюся в том, что это есть "реликтовое" излучение, оставшееся после "Большого Взрыва", то есть от момента "рождения" Вселенной. Хотя из простой логики следует, что Вселенная есть всё, а значит, у нее нет ни начала, ни конца... Подробнее читайте в FAQ по эфирной физике.
