Мы все, не задумываясь, считаем, что Ньютон был великим математиком и физиком. Точно также, как мы все считали, что революции делает восставший народ. Но теперь мы нагляделись на разные революции и знаем, что революции делают с помощью пряников и бутербродов. Ранее, правда, бывало, что это делали пьяные... простите, я, конечно, хотел сказать, революционные матросы. Сейчас и подонки измельчали. Им достаточно пряничков.
А кто вбил в нас мысль о восстающем в возмущении народе? Как раз те, кто всегда выставляет себя как невинно преследуемых, как раз те, кто покупает и раздаёт пряники и бутерброды, хорошо зная, что если «революция» удастся, то пряники и бутерброды окупятся для них тысячекратно.
Как раз эти люди подсовывают и расхваливают нам своих Ньютонов и Рубинштейнов, Гольдштейнов и Гольдбергов. Они хорошо знают, что эта хвалёжка окупится. О них о всех, не имеющих никакого отношения к возможным гениям, будут говорить не как о хитрых, а как о умных и талантливых.
Разумеется, при условии, что они практически никогда не будут рассказывать о гениях и талантах других народов. Но эту ошибку они сделать не могут. По их вере или по их Закону они имеют право хвалить только своих.
Но вернёмся к Ньютону. Был ли он таким великим и всё понимающим? Благодаря интернету до нас доходят разные сведения, которые раньше были нам практически недоступны. Например, книга Декарта 1637 года издания. Хотя Ньютона в то время ещё и на свете не было, она может много чего о нём рассказать. Декарт во времена Ньютона был очень знаменит. Его читал и Ньютон. И кое-что из него почерпнул. Например, сведения о разложении света призмой. Но прочитал он эти сведения невнимательно или не сделал правильных выводов из короткого замечания, что при наблюдении выходящих лучей через небольшое отверстие, в каждой точке видны лучи всех цветов. В результате этого он изложил разложение света призмой неправильно, но сделал это своё понимание достоянием современного ему общества. К этому делу он, как и ко всему другому, отнёсся весьма творчески. Вместо маленького выходного отверстия Ньютон взял узкий входной луч света. Но оказалось, что это не полноценная замена. Тот факт, что из каждой точки выходной поверхности выходят лучи всех цветов, Ньютон при этом потерял. А то, что узость входного луча вовсе не обязательна, он тоже не заметил.
Хитрые и невинные донесли его (недо)понимание до наших дней. А в его время его видением воспользовался Гюйгенс и развил волновую теорию света, которая, как бы это сказать... ну, не совсем правильная. Она полностью соответствует ущербному пониманию Ньютона о разложении света призмой.
Ньютон, похоже, из природной «скромности», присущей всем хитрым и невинным, умолчал об авторстве Декарта, и мы все сейчас думаем, что разложение света призмой открыл Ньютон.
Декарт описал свой эксперимент в главе «О радуге». В той же главе он описал и возникновение самой радуги через отражение и преломление солнечного света в каплях дождя. Декарт не мнил себя слишком умным, поэтому изготовил очень большую «каплю дождя» из шарообразного стеклянного сосуда, наполненного водой, и, экспериментируя с ним, подробно рассмотрел и описал отражение и преломление солнечных лучей в капле дождя, в результате чего возникает радуга.
Ньютон, как мы знаем, был «намного умнее». Ему не понадобилось изготовление «большой капли», он во всём разобрался «чисто теоретически». Но,как все учёные, он был очень рассеянным. Он забыл указать, что в молодости читал Декарта, и что Декарт писал об этом ещё до его рождения. С тех пор мы все знаем, что возникновение радуги нам объяснил Ньютон.
Декарт, как и все, был просто человеком. Он иногда ошибался. И сам в своей книге говорит о том, что очень часто ошибается. Поэтому он все свои выводы по многу раз проверял. Но все ошибки, особенно свои, найти трудно. В своих рассуждениях об отражении и преломлении света он уподоблял частицы света мячам (не отсюда ли убеждённость Ньютона, что свет — это корпускулы, т. е. частицы?). Он говорит при этом о том, что при ударе о преграду, например о ракетку, скорость мяча может не только уменьшиться, но и увеличиться. При этом угол преломления изменится в другую сторону, чем в том случае, когда скорость уменьшается. И при этом получил качественно тот угол преломления, который имеется в случае стекла. Декарт упустил из виду, что направление удара ракеткой может быть любым, и потому в этом случае и изменение направления скорости «мяча» также будет любым. Ньютон не заметил оплошности Декарта и потому считал, что скорость света в стекле выше, чем в воздухе. Волновая теория Гюйгенса не смогла его убедить в противоположном. По-видимому, знаменитому Декарту он доверял больше, чем «выскочке» Гюйгенсу. Но почему он, великий математик, не проверил выводы Гюйгенса? Он мог бы заметить, что метод, применённый Гюйгенсом, одинаково годится и для «корпускул», надо только не говорить о скорости распространения волны, а о скорости корпускул. Но нет, не проверил. А может, не смог понять, как не смог понять ошибку Декарта? Возможно, он был слабоват в физике?
Математик без понимания физики никогда не прославится как великий физик. За исключением случая, когда имеет в советчиках человека, имеющего физическое чутьё. Математика — только инструмент. Такой же, как и напильник. Любым инструментом надо уметь пользоваться. Степень достигаемого мастерства у всех разная. Есть люди, которые виртуозно пользуются напильником. Они становятся лекальщиками или изготовителями моделей. В некоторых НИИ их ценят выше, чем кандидатов наук. Но без конструктора, без автора идеи, лекальщик ничто. Точно также и математик. Без понимания физики он в такие дебри забредает, что потом сам себя найти не может. Эйнштейн, а он в части забредания очень даже разбирался, говорил, что математика — наилучший способ провести самого себя за нос. Математик до начала своей работы должен не только знать, что считать, но и что при этом должно получиться – с точки зрения физики.
Гук и Ньютон могли бы стать в этом смысле отличными сотрудниками. Гук был великим экспериментатором. У него было физическое чутьё. Но Ньютон не умел быть благодарным тем, кто ему дарил или у кого он позаимствовал физическую идею. Законы его народа не позволяют такое. Всё, что опубликовал Ньютон, как правило, становилось только его личной заслугой. Правда, он кажется понимал, что достиг столь многого, потому что «стоял на плечах гигантов». Одним из этих гигантов был Гук. Но о плечах гигантов - это было без упоминания конкретных личностей. В своих произведениях он редко упоминал тех, чьи физические идеи он обрабатывал математически. Но в любом случае, все достижения становились его личными достижениями.
Во времена Галилея ещё не было известно исчисление бесконечно малых. Ньютон математически трансформировал законы Галилея, сделал их вид более современным, и законы Галилея стали называться законами Ньютона. Он занимался кольцами света, обнаруженными Гуком, и эти кольца стали называться кольцами Ньютона. Как мы видим, Ньютон был «глубоко благодарен» не только Декарту, но и всем, с кем его сталкивала его творческая деятельность. Он всегда оставался таким, каким был.
Гук неоднократно обращался к Ньютону с просьбой заняться теорией тяготения и предоставил ему свои соображения в письменном виде. Но Ньютон был в натянутых отношениях с Гуком. Кроме того, если в такой ситуации сразу согласиться, то ведь придётся этого Гука брать в соавторы?! Или хотя бы выразить ему благодарность?! Ньютон был глубоко религиозным человеком. Его неблагодарность могла быть вызвана чисто религиозными соображениями. Его основная исследовательская деятельность была посвящена вовсе не математике или физике, а теологии. Естественно, что он следовал религии-Закону своего народа. Это, кажется, единственная религия, которая учит притворству и обману. По этой религии он не имел права высказываться положительно о любом человеке, не принадлежащем этой религии, разве что этого требовало соблюдение тайны об их истинных взглядах и намерениях. Следование указаниям этой религии было его второй натурой. Возможно, поэтому он занялся этим вопросом многие годы спустя, якобы совершенно самостоятельно, и распространил слух, что знал о своих выводах ещё в студенческие годы. Теперь, в зрелые годы, он свои идеи только обработал. А его племянница, которая была якобы одновременно его любовницей, рассказала всем, что идея пришла ему в голову, когда на него упало яблоко. Историки — они всё знают. Не только о яблоках, но и о племянницах. Но скажите пожалуйста, если все идеи принадлежали одному Ньютону, то зачем оправдываться и сваливать зарождение идеи на безвинное яблоко? Не было ли это признанием того, что ни с того ни с сего сам Ньютон до этого не додумался бы?
Идея тяготения могла прийти в голову от знания того факта, что Земля (и другие планеты) вращается вокруг Солнца по замкнутой траектории. В простейшем случае это окружность. Если тело движется по окружности, то это означает, что на него действует сила, направленная к центру окружности. В центре же окружности находится Солнце. Отсюда ясно, что Земля притягивается Солнцем. Никакого другого доказательства не нужно. Но, чтобы до этого догадаться, надо заранее знать, что равномерное движение по окружности — это движение с ускорением к центру окружности. После этого можно было бы использовать знаменитый закон Галилея... простите, я, конечно, хотел сказать закон Ньютона, и задача доказана. Ньютон же доказывал факт притяжения очень нудно и на многих страницах. Конечно, это соображение чисто математическое и ничто не говорит о том, чем вызвана эта сила. Но этого не объяснил и Ньютон в своих длинных рассуждениях.
Ньютон наотрез отказался упомянуть в своей книге заслуги Гука. Доказательство принадлежит ему и потому он единственный автор.
Кстати, один из историков физики писал, что в то время идея о тяготении висела в воздухе. Возможно, он имел в виду высказывания Гука, которые были сообщены не только Ньютону лично, но и академии за много лет до появления книги Ньютона, и потому были многим известны. В падении яблока на голову Ньютона не было никакой необходимости. О тяготении говорил ещё Декарт. Он высказал мысль о том, что приливы и отливы связаны с тяготением. Именно этот факт просчитывал и Ньютон. И кто знает, без наличия идеи Декарта он бы, возможно, об этом не догадался.
Не со времён ли Ньютона великие математики стали и великими мыслителями?
Знаете ли Вы, что только в 1990-х доплеровские измерения радиотелескопами показали скорость Маринова для CMB (космического микроволнового излучения), которую он открыл в 1974. Естественно, о Маринове никто не хотел вспоминать. Подробнее читайте в FAQ по эфирной физике.
