Существует легенда: якобы Наполеон как-то спросил архитекторов: "Что нужно, чтобы выпрямить Пизанскую башню?" Ему ответили: "Есть две проблемы. Первая – с финансированием, вторая…" Наполеон прервал: "Если есть проблема финансирования, то другой проблемы просто нет..."
В Казахстане трудно быть ученым. Почему? Потому что есть ряд существенных проблем. Во-первых, потребность в научных разработках резко упала, и только в последние несколько лет начинает оживать. Взять горное дело. Многие предприятия в свое время перешли к иностранцам. Иностранцы за счет дешевой рабочей силы и электроэнергии, разумеется, относительно затрат на Западе
, получали хорошую прибыль и без всяких инноваций. Простой пример – это шахтеры, погибшие в Караганде. Их средняя заработная плата была 34 тысячи тенге. Разве так должен оплачиваться труд человека, который идет в шахту и неизвестно вернется оттуда или нет? Только после несчастного случая и благодаря вмешательству акимата предприятие повысило заработную плату до 100 тысяч тенге.
Во-вторых, остается проблема, о которой, наверное, не говорил только ленивый, – кадры. Именно из-за отсутствия финансирования образовалась нехватка молодых кадров. В-третьих, чтоб ученый, изобретатель мог реализовать свои идеи, разработки, необходимо за счет государства производить какие-то пилотные проекты, опытные образцы.
Кто-то может спросить: почему, если ваши разработки настолько уникальны, их не финансирует частный бизнес? Бизнес не будет финансировать никаких исследований! Во всяком случае сегодня. Приведу личный пример. Ко мне обратились бизнесмены по поводу моего изобретения: "Нам нужна ветровая электростанция". Я говорю: "Хорошо, заказывайте, и ветроэлектростанция будет разработана и изготовлена". Они отказались. Почему? Потому что, с их точки зрения, им нельзя замораживать оборотные средства, им нужно так – купили и запустили, а вот для разработки, доведения "до ума" и запуска у них нет ни денег, ни времени. Я считаю: бизнесу было интересно, если бы для предприятий, осваивающих новые технологии, обеспечили определенные налоговые льготы. Когда предприятие осваивает новую продукцию, оно ее еще не продает: оно только осваивает,
а на это нужны и деньги, и время. Чтоб продвинуть новую продукцию, нужны средства на маркетинг и так далее. А если бизнес для запуска новой технологии брал кредит? Ему ведь нужно платить проценты банку. В итоге себестоимость на начальном этапе получается высокая. Разумеется, это не выгодно для бизнеса.
Думается, чтоб экономика страны была высокоразвитой, как и любому живому организму, ей нужны родители. Папа и мама. Новые технологии должна давать наука, а государство как второй родитель – должно создавать механизм востребованности. Именно через налоговые льготы для предприятий, через финансирование пилотных проектов и так далее. Например, в Турции, даже если просто создаешь новое предприятие, то на 5 лет получаешь налоговые льготы. Это разве не стимул?
В Казахстане существует немало институтов развития. Они призваны способствовать инновационному развитию экономики. Однако созданы они, мягко говоря, не совсем для наших условий. Ну, во-первых, давайте называть "прорывными" только те технологии, которые способны прорваться на мировой рынок. Я вас уверяю, в Казахстане такие разработки есть. И не нужно требовать от ученого, чтобы он писал бизнес-план для реализации своего проекта, как будто он берет кредит в банке. Пусть ученый занимается своим делом. Если его технология действительно способна вытеснить с мирового рынка аналог, не нужно требовать от ее автора детального бизнес-плана. Есть еще один момент: если я, как ученый, обращаюсь в Национальный инновационный фонд с плодом своего интеллектуального труда, то мой
вклад, как ученого, оценивается только в 20% от уставного капитала, а 80% – это финансы НИФа. Для ученого такой расклад не выгоден. Он придумал, изобрел и хотел бы иметь, как минимум, 40–50%, а никак не 20 процентов. К большому сожалению, приходится признать и то, что те, кто принимает решение о финансировании проектов, зачастую сами далеки от инноваций.
На самом деле уровень разработок казахстанских ученых довольно высок. Это даже не мое субъективное мнение, а оценка международных экспертов ООН по коммерциализации науки, которые посещали нашу страну. К примеру, конкретно в нашем институте разработан оптический компьютер. Но опять же произвести его попросту негде. Вообще в Казахстане много разработок, которые не востребованы только потому, что нет предприятий, где их можно было бы создать. Нет у нас ни единого предприятия, где производили бы компьютеры. Да, есть "отверточная сборка", но именно производителей – нет. При этом перспективы таких компьютеров огромны. В двух словах: оптический компьютер – это настолько же совершенная машина, как нынешний компьютер совершенен по отношению к карманному калькулятору.
Другой пример – солнечные батареи. Коэффициент полезного действия современных батарей примерно 18%. Есть отдельные разработки с КПД до 37–40%, а вот в Казахстане есть разработка с КПД до 60-70%. Но негде ее у нас реализовать. Так вот в Европе стоимость электроэнергии от солнечной батареи 40 евроцентов за 1 кВт/ч, это около 80 тенге. А наша разработка давала бы электроэнергию всего по 6 тенге за 1 кВт/ч!
Еще в 1995 году Институт химических наук продал одной из швейцарских фирм технологию производства витамина PP, применяемого в сельском хозяйстве. Эта швейцарская фирма давно уже имеет завод в Китае и продает свою продукцию по всему миру. В Казахстане же, где
эту технологию изобрели, не то, что завода, даже пилотной установки нет. Просто потому, что не было денег. Если б было финансирование, то все могло бы сложиться иначе. Представляете, сколько пользы могла бы принести эта технология экономике нашей страны?! Взять, к примеру, историю всем известной Nokia. Из лесозаготовительной компании за счет постоянного поиска новых технологий и их финансирования она превратилась в мирового лидера по производству электроники, в частности мобильных телефонов. И казахстанские предприятия могли бы так же. Но, как говорится, история не терпит сослагательных наклонений
Николай Буктуков, д.т.н.
директор Института горного дела, Алматы
14.02.2011
Знаете ли Вы, что любой разумный человек скажет, что не может быть улыбки без кота и дыма без огня, что-то там, в космосе, должно быть, теплое, излучающее ЭМ-волны, соответствующее температуре 2.7ºК. Действительно, наблюдаемое космическое микроволновое излучение (CMB) есть тепловое излучение частиц эфира, имеющих температуру 2.7ºK. Еще в начале ХХ века великие химики и физики Д. И. Менделеев и Вальтер Нернст предсказали, что такое излучение (температура) должно обнаруживаться в космосе. В 1933 году проф. Эрих Регенер из Штуттгарта с помощью стратосферных зондов измерил эту температуру. Его измерения дали 2.8ºK - практически точное современное значение. Подробнее читайте в FAQ по эфирной физике.
