Филотей. Небо, следовательно, едино, безмерное пространство, лоно которого содержит все, эфирная область, в которой все пробегает и движется. В нем — бесчисленные звезды, созвездия, шары, солнца и земли, чувственно воспринимаемые; разумом мы заключаем о бесконечном количестве других. Безмерная, бесконечная вселенная составлена из этого пространства и тел, заключающихся в нем.
Эльпин. Таким образом нет сфер с вогнутой и выпуклой поверхностью, нет деферирующих кругов, но все есть одно поле, общее небесное вместилище.
Филотей. Да, так.
Эльпин. То, следовательно, что заставляло воображать различные небеса, было движением различных звезд: видели небо, наполненное звездами, которое вращается вокруг земли, причем ни одно из этих светил не отдалялось одно от другого, но все они всегда сохраняли между собою одно и то же расстояние и один и тот же порядок; все они вращались вокруг земли, подобно тому как вращается вокруг своей собственнной оси колесо, на котором приколеплены бесчисленные зеркала. Считали очевидным, как это кажется нашим глазам, что эти светящиеся тела не обладали своим собственным движением, благодаря которому они могли бы сами двигаться подобно птицам; полагали, что они движутся, прикрепленные к своим орбитам, которые получали свое движение от толчка некоей (божественной) интеллигенции.
Филотей. Таково было общее воззрение; но кто понял движение этой мировой звезды, на которой мы обитаем, которая, не будучи прикреплена ни к какой орбите, вследствие внутреннего принципа, собственной души и своей собственной природы пробегает обширное поле вокруг солнца или вращается вокруг своего собственного центра, — тот освободится от этого заблуждения. Пред ним откроются врата понимания истинных принципов естественных вещей, и он будет шагать гигантскими шагами по пути истины. Эта истина была до сих пор скрыта под покровом стольких мерзких и скотских заблуждений; она доселе была скрыта вследствие неблагоприятных условий времени, когда всед за светлым днем древних мудрецов наступила мрачная ночь безрассудных софистов.
Ничто не стоит, но движется и вращается
Все, что мы видим на небе и под небом.
Всякая вещь движется или кверху или книзу,
Близко ли она от нас или далеко,
Легкая ли она или тяжелая;
И может быть, все движется теми же шагами
К той же самой цели.
Оно пробегает все, пока соединится с целью.
Так кружится в море отдельная капля
Снизу вверх и сверху вниз,
И тот же самый удар волны
Наделяет каждого его судьбой.
Эльпин. Нет никакого сомнения, что вся эта фантастика о звездоносцах, пламеносцах, осях, деферентах, службе эпициклов и других химерах обязана своим происхождением воображению, а не какому-либо другому принципу; благодаря ему нам кажется, что эта земля находится в центре и середине вселенной и что одна только она неподвижна и закреплена, а все другое вращается вокруг нее.
Филотей. То же самое кажется тем, которые живут на луне и на других звездах — землях или солнцах, — которые находятся в этом же самом пространстве.
Эльпин. Если мы отныне примем, что земля своим движением причиняет видимость ежедневного мирового движения и своими различными движениями причиняет видимость движения бесчисленных звезд, то нам придется утверждать, что луна (которая есть другая земля) своею собственною силою движется по воздуху вокруг солнца. Таким же образом Венера, Меркурий и другие планеты, которые являются другими землями, совершают свои пути вокруг того же отца жизни.
Филотей. Да, так.
Эльпин. Собственные движения каждой из этих планет будут те, которые мы получим после того, как мы отнимем это мировое движение в движение так называемых неподвижных звезд (и то и другое движение относится к земле); эти движения не менее отличны, чем эти тела, так что никогда не может быть двух звезд, которые сохраняли бы тот же порядок и ту же меру движения; но если мы не замечаем никакого различия в их движении, то это происходит вследствие значительной отдаленности их от нас, но на самом деле звезды совершают свои круги вокруг солнечного огня и вокруг собственных центров, для того чтобы получить жизненную теплоту, хотя мы и не замечаем различия в их приближении и удалении к их солнцам.
Филотей. Да, так.
Эльпин. Существуют, следовательно, бесчисленные солнца, бесчисленные земли, которые кружатся вокруг своих солнц, подобно тому как наши семь планет кружатся вокруг нашего солнца?
Филотей. Да, так.
Эльпин. Почему мы не замечаем, чтобы вокруг других светил, которые суть солнца, кружились другие светила, которые были бы их землями? Мы не замечаем никакого другого движения, и все другие мировые тела, за исключением так называемых комет, наблюдаются нами всегда в том же порядке и на том же расстоянии.
Филотей. Это происходит вследствие того, что мы видим солнца, которые более велики или даже бывают величайшими телами, но не видим земель, которые, будучи гораздо меньшими телами, невидимы для нас. Не противоречит разуму также, чтобы вокруг этого солнца кружились другие земли, которые незаметны для нас или вследствие большой отдаленности их, или вследствие их небольшой величины, или вследствие отсутствия у них больших водных поверхностей, или же вследствие того, что эти поверхности не могут быть обращены одновременно к нам и противоположно к солнцу, в каком случае солнечные лучи, отражаясь как бы в кристальном зеркале, сделали бы их видимыми для нас. Неудивительно поэтому и не противоречит природе, если мы иногда слышим, что солнце потерпело как бы некоторое затмение без того, чтобы луна вступила между нами и солнцем. Кроме видимых могут быть еще бесчисленные светящиеся водные тела (т. е. земли, часть которых составляют воды), кружащиеся вокруг солнца; но мы не замечаем их вращения вследствие их большой отдаленности; точно так же вследствие медленности движения тех тел, которые находятся за пределами Сатурна, мы не замечаем различия движения одних от других и не можем вывести закона их движения вокруг центра, все равно будем ли мы считать их центрами землю или солнце.
Эльпин. Но каким же образом все эти планеты, столь отдаленные от центра, т. е. от солнца, могут получать жизненную теплоту от него?
Филотей. Так как они более отдалены, то они делают также большие круги; чем больше круги, которые они делают, тем медленнее они движутся вокруг солнца; чем медленнее они движутся, тем больше они подвергаются действию теплых и светлых лучей солнца.
Эльпин. Вы считаете, следовательно, что эти тела, хотя они столь отдалены от солнца, могут получать от него достаточное количество теплоты; ибо, быстрее вращаясь вокруг своего собственного центра и медленнее вокруг солнца, они могут получать не только такое количество теплоты, но даже избыток, если понадобится; ибо благодаря более быстрому движению вокруг своего собственного центра каждая часть их выпуклой поверхности, не получившая достаточно теплоты, быстрее возвращается к тому же самому месту; благодаря же более медленному движению вокруг огненного центра их поверхность подвергается более длительному воздействию солнца и получает большее количество живительных и пламенных лучей.
Филотей. Да, так.
Эльпин. Вы, следовательно, полагаете, что если звезды, которые мы видим за пределами Сатурна, действительно неподвижны, то они являются бесчисленными солнцами или огнями, которые для нас более или менее видимы, вокруг которых движутся, в свою очередь, невидимые для нас земли?
Филотей. Так следовало бы утверждать, принимая во внимание, что все земли находятся в одинаковых отношениях, точно так же, как и солнца.
Эльпин. Вы полагаете, следовательно, что все эти неподвижные звезды суть звезды.
Филотей. Нет, ибо я не знаю, все ли они неподвижны или же лишь большая часть их и движутся ли одни из них вокруг других; ведь этого никто не наблюдал до сих пор, а кроме того, это и нелегко наблюдать; точно так же нелегко наблюдать развитие и движение отдаленной вещи, которая на большой расстоянии как будто не меняет своего места, как это мы видим на кораблях, находящихся в открытом море. Но как бы то ни было, поскольку вселенная бесконечна, необходимо, чтобы существовало множество солнц; ибо невозможно, чтобы теплота и свет одного единственного солнца могли излучаться по безмерной вселенной, как это воображал Эпикур, если верно то, что некоторые о нем сообщают. Поэтому нужно принять, что существуют еще бесчисленные солнца, из которых многие для нас заметны в виде маленьких тел; но некоторые могут нам казаться меньшими звездами, хотя на самом деле они гораздо больше тех, которые кажутся нам крупными.
Эльпин. Все это нужно считать возможным и приемлемым.
Филотей. Вокруг этих солнц могут вращаться земли, имеющие большие или меньшие массы, чем наша земля.
Эльпин. Но каким образом мы можем замечать их отличия? Каким образом, говорю я, мы можем различать между огнями и землями?
Филотей. Благодаря тому, что огни неподвижны, а земли подвижны, а также благодаря тому, что огни мерцают, а земли не мерцают; из этих признаков второй более заметен, чем первый.
Эльпин. Говорят, что видимость мерцания происходит вследствие отдаленности светил от нас?
Филотей. Если бы это было так, то солнце не мерцало бы больше всех, а меньшие звезды, которые более отдалены, мерцали бы больше, чем крупные звезды, которые ближе к нам.
Эльпин. Думаете ли вы, что огненные миры так же обитаемы, как и водянистые?
Филотей. Нисколько не меньше.
Эльпин. Но какие животные могут жить на огне?
Филотей. Вы не должны думать, что эти тела состоят из одинаковых частей, ибо в таком случае они не были бы мирами, а пустынными и бесплодными массами. Поэтому надо считать приемлемым и естественным, что они состоят из различных частей, подобно тому как эта земля и другие земли имеют различные собственные органы; но эти кажутся издали освещенными водами, а те пламенными светилами.
Эльпин. Вы думаете, что по своему составу и плотности элементы солнца таковы же, каковы элементы земли? Ибо, я знаю, что вы не сомневаетесь в существовании первичной материи, из которой возникло все.
Филотей. Конечно. Это понял Тимей, подтвердил Платон и утверждали все истинные философы; но лишь немногие сумели это объяснить, и в наши дни не нашлось никого, кто бы понял это; наоборот, многие старались тысячью способов затемнить сознание; все это произошло вследствие порчи умственных привычек и ошибочности принципов.
Эльпин. Кажется, что к этому способу познания приблизился, если и не дошел до этого, Николай Кузанский в своем “Ученом незнании”, когда он, говоря об условиях земли, утверждает следующее: “Из темноты и черного цвета земли вы не должны заключать, что земное тело плохо и менее благородно, чем другие тела; ибо если бы мы обитали на солнце, то мы бы его не воспринимали таким же светлым, каким теперь кажется солнце из этой окружающей его области. Далее, если мы будем внимательно наблюдать солнце38, то мы заметим в середине его как бы землю, далее влажное тело и туманное тело, а затем как бы круг, излучающий ясный блестящий свет. Солнце, таким образом, составлено из тех же элементов, что земля”.
Филотей. До сих пор он говорит божественно, но скажите нам, что он говорил в дальнейшем?
Эльпин. Судя по тому, что он говорил дальше, надо полагать, что он считал эту землю другим солнцам, и думал, что все другие звезды точно так же солнца. Он говорит: “Если бы кто-нибудь находился вне области нашего огня, то ему эта земля казалась бы светлой звездой, окруженной огненною областью; точно так же и нам, находящимся на окружности области солнца, солнце кажется чрезвычайно блестящим; луна же нам не кажется столь же блестящей, ибо в ее области мы находимся ближе к средним частям или, как он говорит, центральным, т. е. мы находимся во влажной и водянистой области ее; вот почему луна, хотя и обладает собственным светом, нам не кажется таковой, ибо мы замечаем лишь тот свет, который получается вследствие отражения солнечных лучей от ее водной поверхности”.
Филотей. Этот превосходный человек много видел и понял и действительно является одним из самых замечательных умов, дышавших этим воздухом; но что касается познания истины, то он был подобен пловцу, которого бурные волны кидают то вверх, то вниз; ибо он не видел непрерывного, открытого, ясного света, он не плавал в спокойной, ясной воде. Он схватывал истину частично и через известные промежутки. Причина этого та, что он не сумел освободиться от всех впитанных им ложных принципов, от которых он отправлялся; вот почему его книга очень удачно названа “Об ученом незнании” или “О незнающей учености”.
Эльпин. Что это за принцип, от которого он не освободился, но от которого он должен был освободиться?
Филотей. Он думал, что элемент не что иное, как воздух, вспыхнувший от движения неба, и что огонь является в высшей степени тонким веществом; но это противоречит истине и природе, как мы это увидим, когда мы будем обсуждать этот предмет специально; мы тогда докажем, что необходимо существует материальное плотное и твердое начало как тепла, так и холода и что эфирная область и не является огнем и не состоит из огня, но освещается и согревается близостью твердого и плотного тела, каково солнце. Вот почему, когда мы говорим об естественных вещах, нам нет нужды прибегать в математическим фантазиям. Мы видим, что все части земли не светятся сами собой, но что некоторые части освещаются другими, например вода или туманных воздух, который воспринимает свет и теплоту от солнца, и могут их сообщать окружающим областям. Поэтому необходимо полагать, что существует первое тело, которое излучает из самого себя и свет и теплоту; этого не могло бы быть, если бы это тело не было устойчивым, твердым и густым; ибо разреженное и тонкое вещество не может быть носителем света и теплоты, как мы это докажем в своем месте. Необходимо, наконец, считать, что оба фундаимента двух противоположных первых активных качеств одинаково устойчивы39 и что части солнца, которые излучают свет и теплоту, обладают прочностью скалы или прочного воспламененного металла; я не говорю о плавком металле, каковы свинец, бронза, золото и серебро, но о неплавком металле, каково не разогретое железо, а то железо, которое есть само огонь. В то время как звезда, на которой мы живем, сама по себе холодна и темна и не обладает собственным светом и теплотой, а получает их от солнца, — солнце само по себе теплое и светящееся и причастно к холоду и темноте, лишь поскольку охлаждается окружающими телами и имеет частицы воды, подобно тому как земля имеет частицы огня. Поэтому, подобно тому как на этом холодном теле, которое само по себе холодно и темно, существуют животные, которые нуждаются в теплоте и свете солнца, точно так же на этом горячем светящемся теле существуют животные40, которые живут благодаря холоду окружающих их холодных тел; и подобно тому как это тело некоторым обра зом причастно к теплу благодаря своим несхожим частям, так и то тело причастно к холоду благодаря своим холодным частям.
Эльпин. Но что вы скажете о свете?
Филотей. Я скажу, что солнце не светит солнцу, а земля не светит земле. Ни одно тело не освещает само себя, но каждое светящееся тело освещает окружающее его пространство. Поэтому, хотя земля светит благодаря солнечным лучам, отраженным ее кристальной поверхностью, тем не менее, ее свет не заметен ни для нас и ни для тех, которые находятся на таковой поверхности, а лишь для тех, которые находятся против нее. Подобно этому, хотя вся поверхность моря освещена ночью светом луны, тем не менее для тех, которые едут по морю, кажется освещенной лишь известная часть, которая расположена против луны; но если бы им удалось подняться выше над морем, по воздуху, то освещенная поверхность казалась бы им все больше. Отсюда очень легко заключить, что те, которые живут на светящихся или хотя бы освещенных звездах, не замечают света своей собственнойй звезды, а лишь свет окружающих их звезд, подобно тому, как в общем пространстве каждое отдельное место получает свой свет от другого различного места.
Эльпин. Вы утверждаете, следовательно, что для обитателей солнца причиною дня является не солнце, а другая окружающая звезда?
Филотей. Да, так. Или вам это непонятно?
Эльпин. Кто бы это не понял? Я понимаю еще и другие вещи, которые вытекают из этого. Существует, следовательно, два вида светящихся тел, а именно огненных, которые светятся первично, и водянистых и кристаллических, которые светят отраженным светом.
Филотей. Да, так.
Эльпин. Следовательно, причина света не должна быть отнесена к другому началу?
Филотей. Каким образом может быть иначе, когда мы не знаем другого основания света? Зачем нам прибегать к пустым фантазиям там, где нас учит сам опыт?
Эльпин. Итак, мы не должны думать, что эти тела светятся благодаря какой-нибудь случайной и непостоянной причине, подобно гнилому дереву, слизи и чешуе рыб, хрупким спинкам ящуров и светлячков, о причинах света которых мы еще будем говорить.
Филотей. Как вам угодно.
Эльпин. Ошибаются, следовательно, те, которые говорят, что эти окружающие нас светящиеся тела являются известными пятыми сущностями, имеющими божественную природу, противоположную тем телам, которые находятся вблизи нас и вблизи которых мы находимся; они ошибаются подобно тем, которые утверждали бы это о свече или светящемся кристалле, видных нам издали.
Филотей. Конечно.
Фракасторий. Это на самом деле должно быть ясно всякому чувству, разуму и интеллекту.
Буркий. Но это не ясно моему интеллекту, который считает эти ваши мнения софистическими.
Филотей. Отвечай этому ты, Фракасторий, ибо я и Эльпин уже достаточно много рассуждали, а теперь мы будем вас слушать.
Фракасторий. Мой дорогой Буркий, предположим, что ты находишься на месте Аристотеля, а я представляю собой идиота и деревенщину, который признается, что ничего не понимает из того, что утверждает Филотей, и из того, что говорит Аристотель, а вслед за ним и весь мир. Я верю большинству, верю во имя славы и величия перипатетического авторитета, восхищаюсь вместе с бесчисленной толпой божественностью этого демона природы; но именно благодаря этому я прихожу к тебе, чтобы ты меня обучил истине и освободил меня от мнений того, кого ты называешь софистом. И вот я тебя спрашиваю, на каком основании вы утверждаете, что существует такое колоссальное и, во всяком случае, большое различие или даже какое бы то ни было различие между небесными телами и теми телами, которые находятся вокруг нас?
Буркий. Те божественны, а эти материальны.
Фракасторий. Каким образом вы мне докажете и заставите верить, что те более божественны?
Буркий. Ибо те непассивны и неизменны, нетленны и вечны, а эти, наоборот; те движутся круговым и совершенным движением, эти же прямолинейно.
Фракасторий. Я бы хотел знать, на основании каких соображений вы считаете, что это единственное тело (которое ты считаешь состоящим из трех или четырех тел, но не считаешь организмом, членами которого являются эти тела) не движется, подобно другим подвижным звездам, принимая во внимание, что движение этих звезд для нас незаметно ввиду того, что они находятся за пределами известного расстояния. Если это тело движется, то движение его не может быть для нас заметно, ибо, как это заметили древние и современные наблюдатели природы и как это показывает тысячью способов чувственный опыт, мы можем заметить движение только посредством известного сравнения и соотнесения с каким-либо неподвижным телом. Так, люди, находящиеся в середине моря на плавающем корабле, если они не знают, что вода течет, и не видят берегов, не заметят движения корабля. Ввиду этого можно сомневаться относительно покоя и неподвижности земли. Я могу считать, что если бы я находился на солнце, луне или на других звездах, то мне всегда казалось бы, что я нахожусь в центре неподвижного мира, вокруг которого вращается все окружающее, вокруг которого вращается этот объемлющий меня мир, в центре которого я нахожусь. Вот почему я не уверен в различии между подвижным и устойчивым. Что касается прямолинейного движения, о котором ты говоришь, то мы, конечно, не замечаем, чтобы это тело двигалось по прямой линии, как мы этого не видим и у других тел. Земля, если она движется, движется по кругу, подобно другим звездам, как это утверждали Гегезий, Платон и другие мудрецы и как это должен был признать и Аристотель и всякий другой. Когда мы замечаем, что на этой земле что-либо подымается или опускается, то это не относится ко всему шару, а лишь к известным частям его, и эти части не удаляются дальше пределов той области, которая заключает члены этого шара; в этой области, как в живом организме, происходят истечение и приток частей, их известное изменение и возобновление. Если то же самое происходит и на других звездах, то оно не должно быть для нас заметно; ибо если и на других звездах происходят испарения, перемены ветров, дождь, снег, гром и молния, засуха, плодородие, наводнение, рождение и смерть, то все эти явления, — если они происходят в других звездах, — не могут быть для нас заметны. Ибо эти звезды заметны для нас только благодаря постоянному блеску, который излучают через громадное пространство их огненные, водные или облачные поверхности. Таким же образом и наша звезда заметна для тех, которые живут на других звездах, благодаря блеску, который излучает поверхность моря (а также и облачные тела, благодаря которым темные части луны нам кажутся не столь темными); поверхность нашей земли меняется только через большие промежутки эпох и столетий, в течение которых моря превращаются в континенты, а континенты в моря. Наше тело, следовательно, и те тела заметны только благодаря тому свету, который они излучают. Свет, который наша земля излучает на другие звезды, отличается не меньшим постоянством и неизменностью, чем свет подобных же звезд; и подобно тому как для нас незаметно прямолинейное движение и изменение частей звезд, так и для них незаметно всякое другое движение и изменение, которые происходят на нашей земле. И подобно тому как от земли, которая есть другая луна, различные части луны нам кажутся в различной степени освещенными, так и на луне, которая есть другая земля, различные части земли отличаются разнообразием форм своих поверхностей. И подобно тому как если бы луна была более удалена от нас, диаметр темных частей уменьшился бы, а светлые части соединились бы в одно и представили бы для нашего зрения маленькое светящееся тело, точно так же и земля, если бы была более удалена от луны, казалась бы маленькой звездой. Отсюда мы можем заключить, что между бесчисленными звездами существует множество других лун, множество других земных шаров, множество других миров, подобных нашему; и их жителям кажется, что наша земля движется вокруг них, подобно тому как нам кажется, что они движутся и вращаются вокруг этой земли. Почему, следовательно, мы должны утверждать, что существует различие между телами и этой землей, когда мы всюду замечаем соответствие? Почему мы должны отрицать это соответствие, если ни разум и ни чувство не заставляют нас сомневаться в этом?
Буркий. Вы следовательно, считаете, что те тела не отличаются от нашего?
Фракасторий. Я думаю — да; ибо то, что заметно у нас оттуда, заметно у них отсюда и наоборот. И там и здесь заметны маленькие тела, которые вблизи освещены лишь отчасти, а издали кажутся светлыми точками, которые тем меньше, чем дальше они друг от друга.
Буркий. Но где же тот прекрасный порядок, та прекрасная лестница природы, по которой восходят от более грубого и плотного тела, какова земля, к менее плотному, какова вода, к тонкому, каков пар, к более тонкому, каков чистый воздух, к тончайшему, каков огонь, к божественному, каково небесное тело? От темного к менее темному, от ясного к более ясному и к самому ясному; от мрачного к светлому, от изменчивого и преходящего к тому, что свободно от всякого изменения и разрушения; от наиболее тяжелого к тяжелому, от этого к легкому, от легкого к наиболее легкому, а от этого к тому, что не легко и не тяжело; от движущегося к центру к тому, что движется от центра, а от этих к тому, что движется вокруг центра?
Фракасторий. Вы хотите знать, где этот порядок? Там же, где сны, фантазии, химеры и сумасбродства. Ибо, что касается движения, то все, что движется от природы, имеет круговое движение вокруг своего собственного центра или вокруг другого центра; я говорю круговое движение, рассматривая круг и круговое движение не просто в геометрическом смысле, а согласно тому правилу, которому следуют физические тела при перемене своих мест. Прямолинейное движение не свойственно по природе ни одному основному телу; ибо мы его замечаем лишь в тех частях, которые являются как бы выделениями, истекающими из мировых тел, в тех частях, которые притекают к родственным им сферам и составам. Это мы можем заметить на воде, которая в форме тумана, разреженного от жары, восходит вверх, но в своей собственной форме, сгущенной от холода, она спускается вниз, следуя законам движения, которые мы будем обсуждать на своем месте. Что же касается деления на четыре тела, которые называются землей, водой, воздухом, огнем, то я хотел бы знать, какая природа, какое искусство, какое чувство производит это деление, оправдывает его и доказывает? Буркий. Вы отрицаете, следовательно, это знаменитое деление на четыре элемента? Фракасторий. Я не отрицаю это деление, ибо я разрешаю каждому различать естественные вещи как ему угодно; но я отрицаю этот порядок, это расположение, а именно то, что земля окружена и покрыта водой, вода воздухом, воздух огнем, огонь небом. Ибо я утверждаю, что одно и то же охватывает и содержит все тела и великие сооружения, которые мы видим как бы рассеянными и разбросанными в этом обширном поле; каждое из этих тел, звезд, миров, вечных светил, составлено из того, что называется землей, водой, воздухом, огнем. Но поскольку в субстанции тела преобладает огонь, оно называется солнцем, которое само излучает свет; поскольку же преобладает вода, оно называется теллургическим телом, луной или другим подобным телом, которое получает свет от другого, как это было сказано выше. На этих, следовательно, звездах, или мирах, как мы их будем называть, эти различные части расположены, согласно разнообразным и различным составам, образуя скалы, пруды, реки, источники, моря, пески, металлы, пещеры, горы, долины и тому подобные виды сложных тел, положений и фигур; им соответствуют у животных так называемые “разнородные” части, состоящие соответственно разнообразным и различным составам из костей, внутренностей, вен, артерий, мяса, нервов, легких, — органы, имеющие ту или иную фигуру, которые образуют у животных свои горы и долины, ущелья, воды, жизненные духи, огни, где происходят события, соответствующие метеорологическим явлениям; таковы катарр, рожа, камни, головокружение, лихорадки и другие бесчисленные расстройства и привычки, которые соответствуют туману, дождю, снегу, зною, жаре, грому, молнии, землетрясению и ветрам, бурям на земле и на море. Если, следовательно, земля и другие мировые тела являются живыми существами не в меньшей степени, чем те, которые мы считаем таковыми, то они, конечно, существа, одаренные большим и лучшим разумом. Каким образом хочет доказать Аристотель или другие, что воздух находится вокруг земли, а не внутри ее, когда нет ни одной части земли, в которую он не проникал бы; жто, повидимому, подозревали древние мудрецы, когда они утверждали, что пустое охватывает все извне и проникает внутрь полного. Можете ли вы себе представить землю густой, плотной и твердой без воды, которая сочетает и соединяет части? Как вы можете считать, что земля тяжелее около центра, не признавая в то же время, что ее части там гуще и плотнее, каковое явление не может быть без воды, которая одна только способна склеивать части? Кто не видит, что повсюду из земли выступают острова и горы над водой? Они возвышаются не только над водой, но и над туманным и воздушным вихрем, заключенным между высокими горами, составляющим один из органов земли и придающим ей совершенную сферическую форму; отсюда ясно, что вода не в меньшей степени входит во внутренность земли, чем соки и кровь в наши. Кто не знает, что в глубоких пещерах и впадинах земли скопляются главные массы воды? Если ты скажешь, что воды разливаются по берегам, то я отвечу, что они не составляют верхних частей земли, ибо все то, что ниже высочайших гор, должно считаться находящимся в углублении земли. Подобие этому представляют капли, рассыпанные по плоскости и сохраняющие свою форму; ибо внутренняя душа, которая все охватывает и заключается во всем, производит это действие, а именно: согласно свойству предмета она объединяет части, насколько она может. Предположение о том, что вода находится выше земли или вокруг нее, столь же неестественно, как если бы мы полагали, что соки нашего тела находятся вокруг тела или снаружи его. Ведь и скопления вод в середине кажутся более высокими, если глядеть на них от берегов и от тех мест, которые окружают их. Если бы части суши могли объединяться точно так же сами собой, то получилось бы то же самое; мы и замечаем, что они принимают сферическую форму, когда они склеивают благодаря воде; ибо сухие части становятся соединенными и плотными лишь благодаря воде. Воды, следовательно, находятся во внутренности земли, и нет ни одной части земли, которая, будучи плотной и густой, не заключала бы больше частей воды, чем земли (ибо, чем плотнее какое-либо тело, тем теснее соединены его части и тем больше господствует в нем элемент, способный соединять в нем эти части). Кто не согласится после этого, что скорее вода является основой земли, чем земля основой воды, что земля основана на воде, а не вода на земле? Я не говорю уже о том, что высота воды над поверхностью земли, на которой мы живем, называемая морем, не настолько велика, чтобы ее можно было сравнить со всею массою этой сферы; вода на самом деле не находится вокруг земли, как это думают неразумные, а внутри нее. Логика вещей или, может быть, привычка следовать за древними философами принудила Аристотеля признать в первой книге своей “Метеорологии”, что обе нижние области беспокойного воздушного вихря прерываются и сжаты высокими горами и составляют как бы части или органы земли; земля же всегда окружена спокойным, прозрачным и ясным воздухом, сквозь который видны звезды и откуда можно видеть ветры, тучи, туманы и бури, приливы и отливы, которые происходят от жизни и дыхания этого великого живого существа и божества, которое мы называем землей; поэты называют ее Церерой, Изидой, Прозерпиной или Дианой, которая на небе называется Люциной; они этим хотят указать, что она не отличается по своей природе от земли. Отсюда ты видишь, в какой степени добрый Гомер, когда он не спит, далек от того, чтобы утверждать, будто вода имеет свое естественное место сверху или вокруг земли, где нет ни ветров, ни дождей, ни туманов. И если бы он более внимательно наблюдал, он видел бы, что также и середина этого тела (если там имеется центр тяжести) имеет больше воды, чем земли; ибо части земли обладают тяжестью оттого, что они смешаны вместе с частями воды; только вода дает им способность и стремление спускаться по воздуху и находить свое собственное место. Следовательно, какой урегулированный опыт, какое истинное воззрение может согласиться с таким разделением этих частей, которое принимается грязной и слепой чернью, которое одобряется теми, кто говорит без размышлений, и проповедуется теми, которые много говорят и мало думают. Кто может говорить, что это предложение не истинно, но что оно сказано человеком без авторитета и заслуживает насмешки, сообщено уважаемой знаменитой личностью в качестве мистерии или параболы, которую надо истолковать метафорически, что оно утверждается человеком, имеющим больше смысла и разума, чем авторитета, в качестве скрытого парадокса, которое вслед за Тимеем и Пифагором и другими утверждает Платон, когда он говорит, что мы живем в темных пещерах земли46 и так же относимся к животным, обитающим над землею, как рыбы относятся к нам; ибо, подобно тому как рыбы живут в более густой и плотной влаге, чем наша, так и мы живем в более туманном воздухе, чем наша, так и мы живем в более туманном воздухе, чем те, которые живутт в более чистой и спокойной области, и подобно тому как океан является нечистой водой по сравнению с воздухом, так и наш воздух является туманом по сравнению с другим, действительно чистым. Из всего этого я делаю следующий вывод: море, источники, реки, горы, скалы и возух, содержащийся в них и заключающийся вплоть до средней области, как ее называют, суть не что иное, как части и различные органы того же самого тела, той же самой массы, аналогичные частям и членам организованных животных, которые мы обычно считаем таковыми; предел, выпуклость и крайняя поверхность этого тела ограничиваются крайними пределами гор и воздушны ми вихрями; так что океан и реки остаются в глубине земли, подобно тому как печень, которая считается источником крови, и разветвленные вены содержатся в наших внутренностях.
Буркий. Следовательно, земля не является наиболее тяжелым телом и не образует середины, вокруг которой находится менее тяжелая вода, которая в свою очередь тяжелее воздуха?
Фракасторий. Если ты судишь о тяжести по большей способности тела проникать в поры и стремиться к середине и центру, то я скажу, что воздух в одно и то же время наиболее тяжелый и наиболее легкий между всеми так называемыми элементами. Ибо, подобно тому как каждая часть земли, когда она получает свободное пространство, доходит до середины, так и части воздуха скорее движутся к середине, чем части какого-либо другого элемента; ибо воздух легче всего распространяется повсюду и заполняет пустоту. Не так быстро стремятся к своему месту части земли, которые обычно движутся лишь постольку, поскольку они проникают через воздух; ибо воздух, для того чтобы он проник куда-нибудь, не нуждается ни в земле, ни в воде, ни в огне; ни один из этих элементов не предупреждает его и не превосходит его в скорости и в легкости, с которою он наполняет все промежутки какого-либо тела. Кроме того, если мы удалим землю, которая является твердым телом, воздух тотчас займет ее место; но земля не займет места воздуха, если мы удалим его. Следовательно, поскольку воздуху свойственно проникать в каждое место и в каждый уголок, постольку мы можем сказать, что нет тела более легкого, чем воздух, и что нет тела более тяжелого, чем воздух.
Буркий. Но что ты скажешь о воде?
Фракасторий. Я уже говорил о воде и повторяю, что она тяжелее земли, ибо мы видим, что она сильнее стремится спуститься вниз и проникать в землю, чем земля проникать в воду. Кроме того, земля, взятая сама по себе и без смешения с водою, плавает над водою и не способна проникать внутрь ее; она спускается только в том случае, если она пропитана водою и сгущена в одну массу и плотное тело; благодаря этой плотности и густоте земля приобретает способность проникать внутрь воды. Вода же, наоборот, никогда не спускается благодаря земле, но благодаря тому, что она уплотняется, сгущается и удваивает число своих частей, пропитывается сушей и соединяется с ней; вот почему мы видим, что ваза, полня совершенно сухой золы, наполняется большим количеством воды, чем равная ей ваза, в которой ничего нет. Следовательно, суша как таковая остается наверху и плавает над водой.
Буркий. Объясните мне это лучше.
Фракасторий. Я повторяю: если бы мы удалили от земли всю воду, так что земля стала бы совершенно сухой, то отсюда с необходимостью следовало бы, что оставшееся тело было бы неустойчивым, разреженным, легко рассеивающимся по воздуху в форме бесчисленных мелких, не связанных между собою пылинок. То, что составляет непрерывное само по себе, это воздух; то, что составляет непрерывное благодаря связности, это вода, будет ли то, что связывается ею, прочным и сцепленным, или же оно будет иногда одним, а иногда другим. Если, следовательно, тяжесть есть не что иное, как связность и плотность частей, а части земли связываются между собой только благодаря воде, части которой, подобно частям воздуха, сами собой соединяются и обладают большею силою или даже исключительною силою соединять между собою части других тел, — а таком случае вода являеься наиболее тяжелым телом по сравнению с другими телами, которые лишь благодаря ей становятся тяжелыми и приобретают вес. Поэтому тех, которые говорят, что земля основана на водах, мы должны считать не безрассудными, а скорее очень умными.
Буркий. Мы говорим, что в середине всегда надо принимать землю, как это утверждали многие в высшей степени ученые мужи.
Фракасторий. И подтверждают безрассудные.
Буркий. Что вы говорите о безрассудных?
Фракасторий. Я говорю, что это утверждение не подтверждается ни опытом, ни разумом.
Буркий. Разве мы не видим, что моря имеют свои приливы и отливы, а реки текут по поверхности земли?
Фракасторий. Разве мы не видим, что источники, от которых берут начало реки и которые образуют пруды и моря, находятся во внутренности земли и выходят из внутренности земли? Вы должны с этим согласиться, если вы поняли то, что я вам много раз говорил.
Буркий. Мы видим, что сначала вода спускается с воздуха и что эта вода образует источники.
Фракасторий. Мы знаем, что вода, если она спускается с другого воздуха, чем тот, который составляет часть земли и принадлежит к ее органам, сначала, первоначально и целиком находится внутри земли и лишь производно, вторично и частным образом находится в воздухе.
Буркий. Я знаю, ты настаиваешь на том, что действительную поверхность земли образует не море, а воздух, находящийся между высочайшими горами. Фракасторий. Это говорил и подтвердил ваш “князь философов”, Аристотель.
Буркий. Этот наш князь вне всякого сравнения более прославлен и знаменит и имеет больше последователей, чем ваш, о котором мы пока еще ничего не знаем. Вам поэтому может нравиться ваш князь, мне нравится мой.
Фракасторий. Хотя бы он даже допустил вас умереть от холода и от голода, кормил вас ветром и заставил гулять босыми и нагими?
Филотей. Помилуйте, не занимайтесь такими пустыми и бесплодными разговорами.
Фракасторий. Мы так и сделаем. Что вы скажете, Буркий, относительно того, что вы слышали?
Буркий. Я скажу, пусть будет что будет. Необходимо все же рассмотреть, что находится в середине этой массы, этой твоей звезды, этого твоего живого существа. Ибо если там находится чистая земля, то общепринятый порядок элементов является правильным.
Фракасторий. Я изложил и доказал, что более разумно принимать там воздух или воду, чем землю; во всяком случае там не может быть земля без всякой примеси воды, которая образует ее основу; ибо мы видим, что части воды сильнее проникают в землю, чем части земли проникают в воду. Более, следовательно, правдоподобно и даже необходимо, чтобы внутри земли была вода, чем чтобы внутри воды была земля.
Буркий. Что ты скажешь о воде, которая течет по поверхности земли?
Фракасторий. Всякий может видеть, что это является благодетельным следствием самой воды; земля, после того как она уплотняется и сгущается благодаря воде, становится столь плотной, что она не может больше поглощать воды, которая в противном случае проникала бы до самых глубин сухой субстанции, как мы это видим на опыте. Необходимо, следовательно, чтобы в середине земли была вода, благодаря которой она приобретает прочность, соответствующую сначала воде, а не земле; ибо вода соединяет и скрепляет части земли и, следовательно, в большей степени обусловливает ее плотность, чем наоборот, земля является причиной связности и плотности частей воды. Если, следовательно, ты не считаешь середину земли составленною из земли и воды, то более правдоподобно и более соответствует разуму и опыту считать ее водою, чем землей. И если там имеется плотное тело, то больше оснований считать, что в нем преобладает вода, чем земля, ибо вода составляет причину плотности частей земли, в то время как жар разлагает землю (я не говорю о плотности, которая имеется в первом огне, которая разлагается от своего противоположного); вот почему, чем плотнее и тяжелее земля, тем больше в ней воды. Мы должны считать, что вещи, которые являются наиболее плотными, не только имеют больше воды, но, по существу, являются самой водой, как это видно при разложении наиболее тяжелых и плотных тел, каковы плавкие металлы. И действительно, в каждом твердом теле, которое имеет связанные между собою части, вода есть тот элемент, который соединяет и сцепляет эти части, начиная от самых мельчайших частей; так что земля, если она совершенно лишена воды, разлагается на атомы. Части воды соединены и без земли, в то время как части земли не имеют никакой связи между собою без воды. Если, следовательно, среднее место предназначено для того элемента, который скорее всего стремится туда, то оно должно быть в первую очередь наполнено воздухом, проникающим повсюду, во вторую — водой, а в третью — землей. Если же это место предназначено для наиболее тяжелого, плотного и густого элемента, то оно должно быть в первую очередь наполнено водою, во вторую — воздухом, а в третью — землею. Если же будем считать землю сцепленною с водою, то оно в первую очередь будет наполнено землею, во вторую — водою, а в третью — воздухом. Таким образом среднее место будет наполнено различными элементами в соответствии с различными основаниями; но, согласно природе, ни один элемент не бывает без другого и нет ни одного члена земли, этого великого организма, в котором не были бы все четыре элемента или по крайней мере три.
Буркий. Но подходите скорее к концу.
Фракасторий. Я заключу следующим: знаменитое общепринятое деление элементов и мировых тел есть сон, пустейшая фантазия, которая не подтверждается ни природою, ни разумом, которая не может и не должна быть. Достаточно знать, что существуют бесконечное поле и обширное пространство, которое охватывает все и проникает во все. В нем существуют бесчисленные тела, подобные нашему, из которых ни одно не находится в большей степени в центре вселенной, чем другое, ибо вселенная бесконечна, и поэтому она не имеет ни центра, ни края; ими обладают лишь отдельные миры, которые существуют во вселенной в таком виде, как я уже говорил, в особенности там, где доказал, что существуют некоторые определенные центры, каковы суть солнца и огни, вокруг которых вращаются все планеты, земли, воды, подобно тому как вокруг этого соседнего нам солнца вращаются эти семь планет. Также мы доказали, что каждая из этих звезд или этих миров, вращаясь вокруг собственного центра, кажется своим обитателям прочным и устойчивым миром, вокруг которого вращаются все звезды как вокруг центра вселенной. Так что нет одного только мира, одной только земли, одного только солнца; но существует столько миров, сколько мы видим вокруг нас сверкающих светил, которые в неменьшей степени заключаются в этом небе, в едином всеохватывающем месте, чем этот мир, на котором мы обитаем. Но это небо, этот бесконечный и безмерный эфир, хотя и составляет часть бесконечной вселенной, тем не менее не является ни миром, ни частью миров, но оно есть лоно и вместилище, в котором эти тела суть, движутся, живут, прозябают, вступают во взаимодействие, производят, питают и поддерживают своих обитателей и животных и своим определенным расположением и порядком служат высшей природе, изображая лик единого бытия в бесчисленных изменичвых предметах. Так что каждый из этих миров является центром, к которому стремятся все его части и где расположены все родственные ему элементы, подобно тому как части этой звезды стремятся к ее составу с известного расстояния с разных сторон и с разных областей. И так как каждая часть, которая вытекает из этого великого тела, притекает потом к нему обратно, то оно вечно, хотя и способно разлагаться; хотя, если я не ошибаюсь, необходимость этой вечности происходит от провидения, которое извне поддерживает его, а не вследствие его внутренней собственной достаточности. Но об этом я буду говорить в другой раз, приведя специальные доводы.
Буркий. Другие миры, следовательно, так же обитаемы, как и этот?
Фракасторий. Если не больше и не лучше, то во всяком случае не меньше и не хуже. Ибо разумному и живому уму невозможно вообразить себе, чтобы все эти бесчисленные миры, которые столь же великолепны, как наш, или даже лучше его, были лишены обитателей, подобных нашим или даже лучших; эти миры суть солнца или же тела, которым солнце посылает свои божественные и живительные лучи, обнаруживающие благоденствие своего носителя и источника тем, что приобщают к своей разлитой благодати все окружающие миры. Существует, следовательно, бесконечное множество бес численных и главных членов вселенной, имеющих тот же лик, образ, те же преимущества, силы и действия, как и наш. Буркий. Вы, следовательно, не находите никаких различий между одними и другими телами?
Фракасторий. Вы уже много раз слышали, что те, в составе которых преобладает огонь, обладают собственным светом и теплом. Теже, в составе которых преобладает вода и которые сами по себе темны и холодны, светят заимствованным светом. От этого различия и противоположности зависят порядок, симметрия, состав, мир, согласие, сочетание, жизнь. Следовательно, миры составлены из противоположностей48, и одни противоположности, вроде земель и вод, живут и питаются другими противоположностями, а именно солнцами и огнями. Это, думаю, подразумевал тот мудрец, который говорил, что бог творит мир среди возвышенных противоположностей, и другой мудрец, который говорил, что все существует благодаря спору согласных между собой и любви спорящих.
Буркий. Подобного рода утверждениями вы хотите перевернуть мир вверх дном.
Фракасторий. Тебе кажется, что было бы плохо, если бы кто-нибудь захотел перевернуть вверх дном перевернутый мир?
Буркий. Так вы желаете считать ничем все эти усилия, труды, занятия “о физических вопросах”, “о небе и мирах”, относительно которых ломали себе головы столько великих комментаторов, парафрастов, глосаторов, составителей компендиев и сумм, схолиастов, переводчиков, составителей вопросов и теорем; на которых построили свои системы глубокие, тонкие, золоченые, великие, непобедимые, неопровержимые, ангельские, серафические, херувимские и божественные ученые?
Фракасторий. Прибавь, ломающие скалы, разбивающие камни, вооруженные рогами и копытами. Прибавь, глубоко видящие, палладоподобные, олимпийские, небесные, небесно-эмпирийские, гремящие.
Буркий. Так мы должны, согласно вашему утверждению, всех их выбросить в нужник? Конечно, мир хорошо управлялся бы, если бы мы презрительно отбросили размышления столь великих и достойных философов!
Фракасторий. Конечно, было бы несправедливо отнимать у ослов их сено и желать, чтобы их вкус был подобен нашему. Умы и интеллекты различаются не в меньшей степени, чем жизненные духи и желудки. Буркий. Так вы думаете, что Платон — невежда и Аристотель — осел и что их последователи — глупцы, дураки и фанатики?
Фракасторий. Я не говорю, что эти жеребцы, а те ослы, что эти малые, а те большие обезьяны, как вы утверждаете обо мне; но, как я вам говорил сначала, я их считаю героями земли. Но я не хочу им верить без доказательств и соглашаться с их предложениями, неверность которых доказана ясно и отчетливо, как вы могли сами убедиться, если только вы не слепы и не глухи.
Буркий. Но кто же будет судьей?
Фракасторий. Каждый регулированный опыт и живое суждение, каждая скромная и менее упрямая личность, которая признает себя побежденной и неспособной отстаивать доводы противников и противоречить нашим доводам.
Буркий. Если даже я их и не сумею защитить, то это будет скорее следствием моих собственных недостатков, чем следствием недостатков их учения, но если вы их опровергнете вашими доводами, то это будет не следствием истины вашего учения, а благодаря вашим софистическим ухищрениям.
Франкасторий. Если бы я считал, что я не понимаю причин явлений, я бы воздерживался от суждения. Если бы я был настроен подобно вам, я бы считал себя ученым по вере, а не по знаниям.
Буркий. Если бы ты был лучше настроен, то ты бы понял, что ты самонадеянный осел, софист, враг просвещения, палач души, любитель новостей, противник истины и подозрительный еретик.
Филотей. До сих пор он выказал мало учености, теперь же он показал, что не обладает скромностью и лишен вежливости.
Эльпин. Он имеет громкий голос и спорит более дерзко, чем обутые в башмаки с деревянной подошвой монахи. Мой дорогой Буркий, я очень хвалю твою твердость в вере. Ты уже с самого начала заявил, что если бы это было истиной, ты все же не желал бы верить.
Буркий. Да, я предпочитаю быть невежественным со многими знаменитыми учеными, чем знать, быть ученым вместе с немногими софистами, каковыми я считаю этих твоих друзей.
Фракасторий. Ты, повидимому, плохо различаешь между учеными и софистами, если верить тому, что ты говоришь. Не бывают знаменитыми учеными те, которые невежественны, а те, которые знают, не бывают софистами.
Буркий. Я знаю, что вы понимаете то, что я хочу сказать.
Эльпин. Для нас было бы достаточно, если бы мы поняли то, что вы говорите, ибо вы сами с большим трудом понимаете то, что вы хотите сказать.
Буркий. Идите, идите, более ученые, чем Аристотель; прочь, прочь, более божественные, чем Платон, более глубокие, чем Аверроэс, более рассудительные, чем большинство философов и теологов стольких эпох и стольких наций, которые комментировали Аристотеля, восхищались им и превозносили его до небес. Идите, идите, вы, о которых я не знаю, кто вы такие и откуда вы происходите и которые настолько дерзки, что плывете против течения, по которому плывет столько великих ученых.
Фракасторий. Это еще лучший из всех доводов, которые вы приводите, если только это можно считать доводом.
Буркий. Ты, конечно, был бы ученее, чем Аристотель, если бы только не был скотом, жалким человеком, нищим и несчастным, питающимся просом, умирающим с голоду, имеющим отцом своим портного, а матерью прачку, внуком сапожника Цекко, сыном Мома, почтальоном уличных девок, братом Лазаря, который делает подковы ослам. И вы, которые не на много лучше его, идите ко всем чертям!
Эльпин. Помилуйте, великолепный синьор, не утруждайте себя больше приходить к нам и ждите, пока мы придем к вам.
Фракасторий. Желать доказать истину разумными доводами подобного рода людям — это все равно, что мыть голову ослу различными сортами мыла и щелока; мыть его сто раз не приносит больше пользы, чем один раз. Употреблять тысячу сортов мыла все равно. что один, там, где безразлично быть ли мытым или немытым.
Филотей. Да, подобного рода голова после мытья более грязна, чем в начале мытья и до него; ибо чем больше воды и благовоний вы употребите на нее, тем больше будут подыматься пары из головы, и мы почувствуем зловоние, которого раньше не чувствовали; и это будет тем противнее, чем ароматнее будут жидкости, которые мы употребляли. Мы сегодня много говорили; меня радуют ваши способности, Фракасторий, и зрелость вашего суждения,
Эльпин. Теперь, после того как мы говорили о бытии, числе и качестве бесконечных миров, хорошо будет, если мы завтра рассмотрим, существуют ли противоположные доводы и каковы они.
Знаете ли Вы, что в 1965 году два американца Пензиас (эмигрант из Германии) и Вильсон заявили, что они открыли излучение космоса. Через несколько лет им дали Нобелевскую премию, как-будто никто не знал работ Э. Регенера, измерившего температуру космического пространства с помощью запуска болометра в стратосферу в 1933 г.? Подробнее читайте в FAQ по эфирной физике.
