Рассматривается поэтапное участие Спецсектора ИХФ в создании и проведении испытаний ядерного оружия.
В августе 1999 года отмечалось 50-летие со дня испытания первой атомной бомбы в СССР. Этой дате было посвящено много публикаций в прессе и в различных сборниках с воспоминаниями участников этих событий, в том числе и сотрудников ИХФ. В 2001 году отмечалось 70-летие создание Института Химической физики (ИХФ). В связи с этими датами хотелось бы отметить некоторые этапы участия ИХФ и его Спецсектора в создании и испытаниях ядерного оружия.
На основе опубликованного фактического материала возникла возможность в хронологическом порядке проследить и отметить те события, в которых принимали непосредственное участие сотрудники не только Спецсектора, но и ИХФ в целом. Эти события не могут быть рассмотрены без связи с общей многоструктурной организацией разработки испытаний ядерного оружия, которая реализовывалась под научно—техническим руководством И.В. Курчатова.
Отметим наиболее значимые события, связанные с участием ИХФ в Атомном проекте в его самый начальный период в хронологическом порядке. В то время в ИХФ имелось несколько структурных подразделений, в том числе:
Отдел взрывчатых веществ, руководитель - член-корр. АН СССР Ю.Б. Харитон;
Отдел горения, руководитель - член-корр. АН СССР Я.Б. Зельдович;
Лаборатория турбулентного горения, зав. лаб. - д. ф.- м. н. К. И. Щелкин;
Отдел горения, руководитель – д. ф.- м. н. А.Ф. Беляев;
Лаборатория детонации – к. х. н. А.Я. Апин;
Л.П. Франк-Коменецкий и Н.Н. Боголюбов работали в отделе Я.Б. Зельдовича.
В.А. Боболев был научным сотрудником в отделе Ю.Б. Харитона.
Сотрудники этих отделов были приглашены для работы по атомной тематике [2]. Ю.Б. Харитон, еще ранее, в 1944 году был приглашен академиком И.В. Курчатовым научным консультантом в Лабораторию №2 АН СССР для участия в разработке пушечного варианта атомного заряда [3].
Формально начало участия ИХФ в создании и испытании ядерного оружия можно отнести к апрелю 1946 года.
8 апреля 1946 года вышло Постановление Совета Министров № 805-327 о создании группы Я.Б. Зельдовича (А.С. Компанеец, С.П. Дьяков, Н.Н. Боголюбов) с задачей теоретического обоснования атомной бомбы и разработки термоядерного устройства на принципе детонации дейтерия и об организации КБ-11 при Лаборатории №2 АН СССР[1]. Главным конструктором КБ-11 был назначен Ю.Б. Харитон, заместителем - К.И. Щелкин, руководителем лаборатории нейтронных инициаторов - А.Я. Апин, руководителем лаборатории детонации взрывчатых веществ - А.Ф. Беляев. Отметим, что в 1946 году в КБ-11 из 15 научных сотрудников шесть было из ИХФ [4].
В другом постановлении СМ за №973-40 от 30 апреля 1946г. принято решение "Об организации при ИХФ АНСССР Спецсектора по изучению теории ядерных цепных реакций и взрывов", а также разработки методов и специальной аппаратуры для регистрации физических процессов, сопровождающих атомный взрыв [1]. Этому постановлению предшествовало письмо директора института ИХФ академика Н.Н. Семенова заместителю председателя СМ Берии Л.П. о целесообразности привлечения института к работам по созданию и испытанию ядерного оружия [5]. Эти постановления привели к структурной перестройке института. В нем для выполнения работ по регистрации физических процессов был создан Спецсектор. Сектор возглавил М.А. Садовский, ставший заместителем директора ИХФ. В Спецсекторе было образовано шесть отделов. Руководителями отделов стали: Г.Л. Шнирман - приборостроения, О.И. Лейпунский - высоких напряжений, С.А. Христианович - прикладной механики, А.С. Компанеец - теоретической физики, И.Л. Зельманов - механики подводного взрыва, А.А. Ковальский - излучений, Б.М. Степанов – руководителем электровакуумной лаборатории.
Общее руководство работами по проблеме ядерного оружия в ИХФ осуществлял академик Н.Н. Семенов [2]. Одновременно с развитием работ по атомному проекту рассматривается вопрос о месте проведения испытаний первого ядерного заряда. В августе 1947 г. выбор места поручается М.А. Садовскому и генерал-лейтенанту П.Н. Рожановичу. Был выбран район в пустынной степной местности в 120 км от Семипалатинска, вниз по течению Иртыша. Научным руководителем полигона был назначен М.А. Садовский, командиром - П.Н. Рожанович.
В 1948 году часть группы Я.Б. Зельдовича переезжает в Арзамас-16, другая часть продолжает работать в ИХФ. В соответствии с Постановлением СМ от 10 июля 1948 года создаются еще две группы для работы по проблеме термоядерного устройства. Одна группа в ИХФ, ее возглавляет Н.Н. Боголюбов, другая – в Физическом институте АН СССР, куда входят И.Е. Тамм, В.Л. Гинзбург, А.Д. Сахаров, Ю.Л. Романов, М.А. Лаврентьев. В дальнейшем эта группа начинает взаимодействовать с группой Я.Б. Зельдовича.
В Арзамасе-16 в это время идет напряженная работа по созданию атомной бомбы на основе плутониевого заряда.
В 1948 году в Звенигороде начинается формирование кадрового состава полигона №2 (в.ч. 52605). Подбором и обучением специалистов руководит М.А. Садовский. Лекции читают О.И. Лейпунский, А.С. Компанеец, П.А. Ямпольский, И.Л. Зельманов, Н.Н. Семенов и др. Основной базой обучения личного состава сектора физических измерений для полигона в это время становится ИХФ.
В феврале 1949 года в реакторах получены первые наработки плутония. К этому времени на полигоне в основном заканчивается строительство опытного поля для проведения испытаний.
Сформировавшаяся в период 1947-1953 годов общая структура организации испытаний ядерных зарядов и место в ней ИХФ показаны на рис.1 [1].
В октябре–декабре 1948 года основной состав сотрудников Спецсектора выезжает на полигон для подготовки аппаратуры к испытаниям. Аппаратура на опытном поле устанавливается в специальных железобетонных и стальных сооружениях, разработанных по техническим заданиям Спецсектора, и на нескольких башнях, построенных для регистрации физических полей ядерного взрыва: воздушной ударной волны (ВУВ), светового, теплового и гамма излучений. Руководителем испытаний первого ядерного заряда назначается И.В. Курчатов. Со стороны МО общее руководство подготовкой полигона поручено генерал-лейтенанту В.А. Болятко. Научным руководителем физических измерений назначается М.А. Садовский.
Перед первыми испытаниями были сформулированы требования к физическим наблюдениям, исходя из имеющихся представлений о первых американских атомных взрывах и теоретических предпосылках. Наиболее важными вопросами, на которые необходимо было ответить, являлись:
определение тротилового эквивалента взрыва (ТЭ);
оценка КПД срабатывания заряда плутония;
эффективность поражающих факторов от воздушной ударной волны (ВУВ), радиационного и теплового излучения.
Заряд атомной бомбы был изготовлен к 2 августа и 25 августа поездом был доставлен на полигон. В ночь на 29 августа 1949 года бомба была полностью собрана.
Взрыв бомбы, установленной на башне, на высоте 27м, был проведен 29 августа в 4 часа по московскому времени. Мощность взрыва составила 22 Кт ТЭ. Первоначальная оценка ТЭ была 10 Кт [6].
Основная нагрузка по организации и проведению физических наблюдений была возложена на ИХФ. Необходимо было создать и подготовить приборы для регистрации всего спектра физических параметров взрыва. В отделе Г.Л. Шнирмана была разработана система автоматики опытного поля "АП-2", "ЩГР" и "БА" (боевой автомат) для включения всей аппаратуры и подрыва заряда, в наладке и эксплуатации которой принимали участие А.А. Разоренов, А.С. Зверев и др. Эта система использовалась в течение 12 лет. П.В. Кевлишвили с группой сотрудников (Е.Э. Голлер, Ю.А. Дрожбин, И.П. Усенко и др.) разрабатывали и устанавливали электронные измерительные системы времени "ИВ" для измерения скорости детонации.
Для определения тротилового эквивалента большое внимание было уделено оптическим измерениям:
размера и динамики светящейся области огненного шара (ОШ);
спектрального состава и температуры излучения;
размера облаков образующихся при взрыве;
лучистой энергии сопровождающей взрыв.
Для этих целей использовалось более ста оптических приборов и датчиков, многие из которых были изготовлены в ИХФ.
Подготовку и проведение оптических измерений в основном осуществляли сотрудники ИХФ Г.Л. Шнирман, П.В. Кевлишвили, А.С. Дубовик из ГОИ, М.А. Ельяшевич и др. На основе проведенных измерений (ОШ) было получено значение ТЭ. Диаметр ОШ достиг 400м к концу свечения, через 1секунду температура была 3000 0 .
Измерения гамма-излучения проводились под руководством О.И. Лейпунского. Нейтронные измерения выполняли О.И. Лейпунский, К.Н. Каганцева, П.А. Ямпольский, В.Б. Миллер, А.М. Тихомиров и др. По показателям измерений радиоактивности оценивался КПД сгорания плутония в заряде. Такие оценки проводились И.Л. Зельмановым и В.Л. Тальрозе.
Большое внимание уделялось измерению параметров воздушной ударной волны. Измерения ударной волны проводили М.А. Садовский, П.Ф. Похил, П.Л. Декабрун, Ю.В. Кондратьев и др. Известная формула М.А. Садовского зависимости ВУВ от мощности зарядов была проверена и на ядерных взрывах и оказалась справедливой для них, что позволило эту зависимость использовать для оценки ТЭ. Более 80% всех приборов, применявшихся при регистрации различных показателей при ядерном взрыве, были разработаны в ИХФ. После испытаний бомбе был присвоен индекс РДС-1.
Непредвиденным обстоятельством при испытании было наличие электромагнитных импульсных наводок (ЭМИ), которые привели к повреждению части кабельных линий.
Отчет о результатах испытаний был подписан И.В. Курчатовым, А.П. Завенягиным, Ю.Б. Харитоном, М.Г. Мещеряковым, К.И. Щелкиным, М.А. Садовским и А.С. Александровым [7].
В 1951 году были проведены наземное и первое воздушное испытание, осуществленное путем сброса атомной бомбы с самолета носителя, в которых непосредственное участие принимали многие сотрудники Спецсектора. При этом проводилась доработка методов физических измерений. Избыточные методики были сокращены. Проводились сейсмические измерения в ближней зоне взрыва. Проводилась фотография начальных стадий взрыва в гамма-лучах. Для этой цели в лаборатории И.Л. Зельманова была создана уникальная камера–обскура с преобразованием гамма изображения в видимое изображение. Результаты позволили оценить распределение осколков деления.
Проводились исследования воздействия ВУВ на самолет носитель при воздушном бомбометании для оценки аэродинамической устойчивости самолета. Для этой цели на самолете устанавливались специальные датчики давлений, разработанные в Спецсекторе сотрудниками Г.Л. Шнирмана.
В связи с новыми разработками ядерных устройств и повышенной интенсивностью их испытаний Спецсектор периодически пополнялся выпускниками институтов. Среди них были В.В. Родионов, К.Е. Губкин, Б.Д. Христофоров, В.В. Адушкин, И.В. Немчинов, А.Н. Ромашов, В.Н. Костюченко, А.Г. Фомичев, Ю.Б. Двоеглазов, Б.Д. Меловатский, В.В. Гарнов, Ю.А. Зацепин, Г.А. Овсянников и другие, активно включившиеся в работу на полигоне.
В это время происходит реорганизация Спецсектора, ставится задача более целенаправленного участия в испытаниях. Для этих целей формируются и усиливаются лаборатории Г.Л. Шнирмана, П.В. Кевлишвили, В.Н. Родионова, А.И. Соколика, А.С. Дубовика и Б.М. Степанова, лаборатория которого специализируется по изучению ЭМИ.
В 1953 году при испытании РДС-4 особое внимание было обращено на определение ТЭ, так как принципиальные изменения, внесенные в конструкцию заряда, требовали уточнения ТЭ.
12 августа 1953 года проводится испытание первого термоядерного заряда РДС-6с. Этот заряд получил название "слойка", поскольку в нем для термоядерного усиления располагались слои трития с дейтеридом лития. Заряд был установлен на башне высотой 33метра. Мощность взрыва составила 450 Кт ТЭ [8].
Аппаратура, регистрирующая процессы развития термоядерных реакций, разработанная также в ИХФ, устанавливалась в непосредственной близости от заряда в бункерах. М.А. Садовский и Г.Л. Шнирман были руководителями всех физических измерений. На опытном поле было установлено более 500 приборов и датчиков. И.В. Курчатов, как председатель Госкомиссии, контролировал подготовку и проведение опыта при участии М.А. Садовского, Н.Н. Семенова и др. Заряд собирался в присутствии И.В. Курчатова. Испытания показали – заряд вышел на расчетный уровень.
В дальнейшем принимается решение о прекращении работ по детонации дейтерия. Все усилия направляются на реализацию двухстадийного термоядерного устройства РДС-37, выполненного по схеме радиационной имплозии. Экспертиза РДС-37 проводилась под руководством М.В. Келдыша.
В 1955 году 22 ноября термоядерный заряд РДС-37 был сброшен с самолета ТУ-16 на парашюте и подорван на высоте 1550 м. Мощность взрыва составила 1,6 Мт ТЭ. Теоретические оценки ТЭ давали разброс в 40%. Руководителем испытаний был И.В. Курчатов (последний раз на полигоне). Отчет по результататам определения ТЭ готовился В.А. Болятко, А.В. Енько, Б.А. Олисовым, Н.Н. Семеновым, М.А. Садовским, О.И. Лейпунским и др. [9]. На этом эксперименте проверялись поражающие действия воздушного взрыва на технику и биообъекты, которые устанавливались на опытном поле в большом количестве. Размер ОШ достиг 2000м, свечение длилось 12 секунд. Было отмечено аномальное усиление ВУВ на больших расстояниях из-за влияния метеоусловий. Выяснение причин этих явлений было поручено сотрудникам Спецсектора С.А. Христиановичу, К.Е. Губкину и П.Ф. Короткову.
Результаты испытаний РДС-6с показали, что зона разрушений от воздушной ударной волны простирается за границу полигона, что привело к повреждению некоторых строений и остекления в близлежащих поселках. Принимается решение об ограничении испытаний мощных ядерных зарядов. Подбирается полигон для проведения мегатонных взрывов и подводных взрывов. В 1953 году коми c сия по выбору места обследует на тральщике побережье Новой Земли и выбирает бухту Черную на южной оконечности острова для подводного ядерного взрыва и район для мощных воздушных взрывов в 40км севернее пролива Маточкин Шар. В комиссию входили от АН СССР и ИХФ Н.Н. Семенов, М.А. Садовский, К.Ф. Федоров. Для расположения военно-морской базы определяется поселок Белушья. В 1954 году принимается решение о строительстве полигона ВМФ (в. ч. 77510).
В 1955 году был произведен первый подводный взрыв торпеды 3,5 Кт ТЭ на глубине 12 метров в бухте Черной. Основные физические измерения проводились ИХФ. Руководили этими работами Н.Н. Семенов и М.А. Садовский. Участвовали в эксперименте: И.Л. Зельманов, С.А. Христианович, Е.М. Шемякин, В.Л. Тальрозе, А.М. Тихомиров, А.Ф. Луковников, Б.Д. Христофоров, В.Н. Костюченко, А.Г. Фомичев А.И. Петрухин, Ю.Е. Плешанов и др. Многие из сотрудников уже имели опыт по Семипалатинскому полигону. Тротиловый эквивалент определялся по характерному султану и ударной волне по аналогии с подводными взрывами химического ВВ. Сводный отчет по полученным материалам был составлен под руководством Н.М. Эмануэля. В процессе совместных работ сотрудники ИХФ проводили обучение специалистов ВМФ [11], [10].
В сентябре 1957 года был произведен наземный взрыв ФО-3 (физ. опыт) в бухте Черной на восточном берегу в 100 метрах от кромки воды. Заряд устанавливался на высоте 7 метров, мощность взрыва составила 32 Кт ТЭ.
Специалисты ИХФ помимо стандартных измерений впервые успешно проводили регистрацию процессов, происходящих непосредственно в самом заряде. Определялась скорость прохождения фронта детонации по различным границам. Регистрация велась длиннофокусными фоторегистраторами с высоким временным разрешением ФР-10 с двух направлений - через залив и вдоль берега залива. Приборы были специально разработаны и изготовлены для этих опытов в ИХФ. Эти наблюдения проводили А.С. Дубовик, П.В. Кевлишвили, В.В. Гарнов, Б.В. Меловатский, Г.П. Илюшин и др. В результате этой работы были получены ценные материалы для совершенствования ядерных зарядов [11]. Подобный опыт был проведен ранее на Семипалатинском полигоне, но из-за высокой турбулентности атмосферы, несмотря на 100 метровую башню, изображений с высоким разрешением получить не удалось.
В ноябре 1957 года в бухте Черной были проведены испытания торпед с ядерным зарядом 10 Кт и 4,8 Кт ТЭ. Группа сотрудников Спецсектора ИХФ принимала участие в этих испытаниях и в анализе их результатов.
При планировании испытаний зарядов большой мощности в 1957 году встал вопрос о переносе таких взрывов за границы существующих полигонов в безлюдные районы Северного Ледовитого Океана. С этой целью работы велись в двух направлениях. Необходимо было выбрать район и создать самолет-лабораторию для регистрации взрывов, который должен работать совместно с самолетом носителем. В ИХФ для самолета-лаборатории и самолета носителя было разработано основное оборудование:
автомат подрыва зарядов (самолетный автомат СА), синхронно работающий с самолетом носителем;
скоростные широкоугольные камеры СК-3м, СК-3ш, СК-Ш для определения ТЭ по методике ОШ;
датчики давления ВУВ, которые устанавливались на самолетах носителях Ту-4, Ту-16, Ту-95, Ил-28;
датчики теплового излучения.
Проектирование, изготовление и установка на самолет оборудования выполнялась сотрудниками Спецсектора А.А. Разореновым, Б.В. Меловатским, Н.М. Сицинской, Б.М. Горюновым и др. под руководством Г.Л. Шнирмана. В это же время комиссия из представителей МО и АН СССР облетала возможные районы проведения испытаний. Комиссия сосредоточила свое внимание на район Земли Бунге. В комиссии от АН СССР и ИХФ принимали участие Г.Л. Шнирман и Е.К. Федоров. В связи с мораторием эта работа не получила своего завершения.
В октябре 1958 года на полигоне Новая Земля проводились наиболее интенсивные воздушные испытания зарядов с ТЭ до 5 Мт. - серия зарядов типа РДС-37, на которой отрабатывались узлы для 100 Мт заряда. Были установлены интервалы времени между взрывами в пределах 48 часов, что определялось временем, необходимым для подготовки опытного поля к эксперименту. Состав испытателей располагался на эсминце "Осторожный", который перед взрывом выходил в море. На опытном поле была проведена оптическая регистрация 15 взрывов на высоте от 300 до 2500м для определения ТЭ по методике ОШ. Эти наблюдения выполняла группа сотрудников Спецсектора: В.В. Гарнов, И.П. Башилов, М.Д. Федосеев, которые устанавливали аппаратуру в ближней зоне взрыва. Фоторегистрация велась высокоскоростными камерами СК-2, разработанными в ИХФ для определения ТЭ по характеру расширения ОШ. Эта методика позволяет определять ТЭ с погрешностью 2 -3%. Автоматику поля обеспечивали сотрудники полигона. После каждого опыта фотоматериал с опытной площадки отправлялся в Белушью, где группа И.Л. Зельманова обрабатывала полученный материал и определяла ТЭ. На этой серии взрывов присутствовали М.А. Садовский и Я.Б. Зельдович с разработчиками зарядов [12]. Как подвешивались опытные заряды на самолеты на авиабазе Оленьей красочно описано в рассказе "Осенний марафон – 1958 г." [13].
При воздушных взрывах помимо полигонных измерений наши сотрудники М.А. Цикулин, В.В. Адушкин и др. принимали участие в регистрации инфразвуковых волн на больших расстояниях совместно с Лабораторией №2. Результаты этих наблюдений и анализ проведенных взрывов были использованы в 1958 году на конференции в Женеве по контролю за ядерными взрывами. От ИХФ в ней принимали участие Н.Н. Семенов, М.А. Садовский, К.Е. Губкин, О.И. Лейпунский.
В 1961 году на авиабазе в Оленьей на самолете носителе ТУ-16 была установлена камера СК-3ш, на которой была проведена съемка ОШ при бомбометаниях на Северном полигоне и определены ТЭ. Эту работу от Спецсектора выполняли А.А. Разоренов, Н.М. Сицинская и Л.С. Гамынина.
В ноябре 1961 года было проведено испытание самого мощного термоядерного заряда с энергией взрыва 50 Мт ТЭ. В разработке технического задания на организацию наблюдений приняли участие Г.Л. Шнирман и И.Л. Зельманов, который на этом опыте был членом Государственной комиссии. Перед опытом по заданию М.А. Садовского было оценено влияние ВУВ на Северную Европу от ядерного заряда с энерговыделением 100Мт в ТЭ.
В 1961 году начались подземные испытания ядерных зарядов на Семипалатинском полигоне в штольнях В-1 и А-1. Большая группа сотрудников Спецсектора во главе с М.А. Садовским, В.Н. Родионовым, В.В. Адушкиным и др. принимает активное участие в этих и последующих взрывах. Исследуются закономерности распространения волн сжатия в ближней зоне и сейсмических волн в средней и дальней зонах при подземных взрывах.
В 1961 году лаборатория Б.М. Степанова выходит из Спецсектора ИХФ и преобразуется в НИИ-50, на основе которого создается НИИ импульсной техники (п/я А-3904).
В период 1955-1961годов было проведено восемь высотных ядерных взрывов с ТЭ 12-300 Кт на высотах 10-300 км [14]. Спецсектор участвовал в этих испытаниях во главе с П.В. Кевлишвили. Участие принимали С.М. Когарко, А.С. Дубовик, И.В. Немчинов, М.А. Цикулин, В.В. Адушкин, Ю.П. Райзер, И.А. Усенко, Б.В. Меловатский, И.А. Королев, В.Н. Князев, И.П. Башилов, А.С. Стрелков, Е.Э. Голлер, Г.А. Овсянников и др.
И.В. Немчиновым была разработана теория гидродинамики с переносом излучения при высотных ядерных взрывах. Коллектив авторов из Спецсектора был отмечен Ленинской премией.
Последние три взрыва ядерных зарядов в атмосфере были проведены на полигоне Новая Земля 24-25 декабря 1962 года, в том числе взрыв с энерговыделением 24,2 Мт ТЭ 24 декабря.
В 1963 году был объявлен мораторий на ядерные испытания. На полигонах к этому времени был произведен 221 взрыв. Этот этап закончился отработкой термоядерных зарядов по схеме РДС-37.
Специалисты Спецсектора принимали непосредственное участие при отработке почти всех базовых образцов ядерных зарядов, испытания которых проводились при воздушных, подземных и подводных взрывах. Как отмечает начальник Главного управления по разработке и испытанию ядерных боеприпасов МСМ Г.А. Цырков "…измерения характеристик ядерных взрывов в первых ядерных испытаниях выполнялись сотрудниками ИХФ АН СССР с участием военных специалистов…" [15]. Необходимо также отметить, что испытания новых образцов ядерных зарядов являются составной частью создания ядерного оружия.
После проведения первых подземных взрывов в 1961-1962 годах и отмены моратория изучение воздействия подземных взрывов на горный массив и окружающую геофизическую среду приобрело для Спецсектора первостепенное значение. В этот период разрабатываются основополагающие представления о действии ядерных зарядов в атмосфере, воде, космосе и под землей.
В 1961 году М.А. Садовский становится директором Института Физики Земли. В 1963 году Спецсектор с коллективом сотрудников в 500 человек переходит в ИФЗ и продолжает активно участвовать в подземных испытаниях, вплоть до последних взрывов в 1990 году на Новой Земле.
В 1991 году Спецсектор преобразуется в Институт динамики геосфер. На основе приобретенного опыта по воздействию ядерных взрывов на окружающую среду здесь развиваются фундаментальные и прикладные исследования нестандартных динамических явлений в системе геосфер, возникающих при эндогенных и экзогенных природных и техногенных воздействиях, а также при взаимодействии потоков вещества и энергии между геосферами.
Литература
1. Создание государственной системы разработки ядерного оружия. Сб. Ядерные испытания СССР. Под редакцией В.Н. Михайлова М. ИздАТ. 1997. с. 43,53, 58.
2. Дубовицкий Ф.И. Институт химической физики (очерки истории). Черноголовка. 1992. с. 199-208.
3. Мыркин В.И., Харитон Ю.Б., Александров В.В., и др. Отчет по исследованию синхронизации выстрелов при разных условиях заряжания.(В эксперименте 1944-1946гг в Лаборатории №2.) История Атомного проекта, РНЦ, "Курчатовский институт", выпуск №6, 1996г. с 3-12.
4. Создание и испытание первой Советской атомной бомбы. Атомная энергия, том 87, вып. 6 декабря, 1999г., с. 404.
5. Губарев В.С. "Белый архипелаг". Литературная газета №46 от 14. 11. 2001.
6. "Ядерный центр—Серов", ВНИИЭФ, гл. ред. А.И. Ильков, 2001г—16с.
7. Результаты физических измерений. Сб. Ядерные испытания СССР. Под редакцией В.Н. Михайлова, М. ИздАТ, 1997. с. 210-215.
8. Общие итоги исследований при испытании РДС-6. Сб. Ядерные испытания СССР. Под редакцией В.Н. Михайлова М. ИздАТ. 1997. с. 244-245.
9. Успех РДС-37 открывает дорогу к современному термоядерному оружию. Сб. Ядерные испытания СССР. Под редакцией В.Н. Михайлова М. ИздАТ. 1997. с. 247-249.
10. Тихомиров А.М. Без командно- административных амбиций. Сб. История атомного проекта. М. РНЦ «Курчатовский институт». Выпуск 11/97. 1997. с. 143-149.
11. Тимофеев В.А. Объекты- памятники научно-технического обеспечения. Корабельный инженер вспоминает. М. ЗАО. ЛС. 1998. с.21, 60.
12. Тимофеев В.А. Эпизоды и факты. Корабельный инженер вспоминает. М. ЗАО.-ЛС. 1998. с. 62.
13. Веселовский В. Ядерный щит. ВНИИЭФ, Саров (Арзамас—16), 1999г., с49.
14. Ядерные взрывы на больших высотах. Сб. Ядерные испытания СССР. Т. 2. ТОО. ФЦ. МАЭ. 1997. с. 53-67.
15. Подготовка к испытаниям. Сб. Ядерные испытания СССР. Под редакцией В.Н. Михайлова. М. ИздАТ. 1997. с. 53.
Когда тот или иной физик использует понятие "физический вакуум", он либо не понимает абсурдности этого термина, либо лукавит, являясь скрытым или явным приверженцем релятивистской идеологии.
Понять абсурдность этого понятия легче всего обратившись к истокам его возникновения. Рождено оно было Полем Дираком в 1930-х, когда стало ясно, что отрицание эфира в чистом виде, как это делал великий математик, но посредственный физик Анри Пуанкаре, уже нельзя. Слишком много фактов противоречит этому.
Для защиты релятивизма Поль Дирак ввел афизическое и алогичное понятие отрицательной энергии, а затем и существование "моря" двух компенсирующих друг друга энергий в вакууме - положительной и отрицательной, а также "моря" компенсирующих друг друга частиц - виртуальных (то есть кажущихся) электронов и позитронов в вакууме.
Однако такая постановка является внутренне противоречивой (виртуальные частицы ненаблюдаемы и их по произволу можно считать в одном случае отсутствующими, а в другом - присутствующими) и противоречащей релятивизму (то есть отрицанию эфира, так как при наличии таких частиц в вакууме релятивизм уже просто невозможен). Подробнее читайте в FAQ по эфирной физике.
|
|
 |
