под общей редакцией научного руководителя РФЯЦ ВНИИЭФ академика РАН В.Н. Михайлова
Институт стратегической стабильности Федеральное агентство по атомной энергии (Росатом).
Федеральное управление медико-биологических и экстремальных проблем при Министерстве здравоохранения и социального развития Российской Федерации
Запрещается любым способом воспроизводить, передавать, распространять или использовать в коммерческих целях настоящую публикацию.
ЧАСТЬ 2. ВОСПОМИНАНИЯ НОВОЗЕМЕЛЬЦЕВ
АДУШКИН В.В., АХАПКИН В.П., БАРКОВСКИЙ Е.Н., ГАЛСТЯН И.А., ГАРНОВ В.В., ГОЛЛЕР Е.Э., ГОРНОВ В.В., ГОРБЕНКО Б.З., ГУСЬКОВА А.К., ЗОЛОТУХИН Г.Е., КАТРАНОВ Ю.С., КАТРАНОВА Г.И., КАУРОВ Г.А., КИСЕЛЕВ В.М., КОВАЛЮКОВ А.К., КУДРЯВЦЕВ Г.Г., ЛОМОВЦЕВ Е.М., ЛЕПСКИЙ В.И., МИХАЙЛОВ В.Н., МАТУЩЕНКО А.М., МОРОЗОВ Ю.М., НАДЕЖИНА Н.М., ОВСЯННИКОВ Г.А., ПАСЕЦКИЙ В.М., РАЗОРЕНОВ А.А., СЕРГЕЕВ Н.Д., СМИРНОВ Ю.Н., ТИМОФЕЕВ В.А., ТРУТНЕВ Ю.А., УСПЕНСКИЙ С.М., ХАХИН Г.В., ХРИСТОФОРОВ Б.Д., ЦАУБУЛИН В.А., ЦЫКАНОВСКИЙ В.И., ЧУМАЧЕНКО Г.С., ШИТИКОВ Е.А
О ядерном испытании и “происках империалистов”
капитан I ранга, к.т.н. Г.А. Кауров
В августе 1963 года в Москве был подписан Договор о запрещении испытаний ядерного оружия в атмосфере, в космическом пространстве и под водой: Договор установил запрет на ядерные взрывы в любой другой среде, в том числе и под землей, «если такой взрыв вызывает выпадения радиоактивных осадков за пределами территориальных границ государства, под юрисдикцией которого проводится такой взрыв». В дальнейшем, для краткости, его стали называть Московский договор. Подписав Московский договор, ядерные державы прекратили, начавшееся с ядерного взрыва над Хиросимой, бесконтрольное загрязнение атмосферы радиоактивными веществами. К этому моменту концентрация долгоживущих радионуклидов (трития, цезия-137, стронция-90, церия-144 и др.) в нижнем слое атмосферы колебалась в пределах (1073-4440) ? 10 -4 Бк/куб.м. Договор положил начало длительному, продолжающемуся и сейчас, процессу очищения атмосферы от радиоактивных продуктов ядерных взрывов, происходящему в результате естественного радиоактивного распада и выпадения радиоактивных осадков на земную поверхность. Запрет на проведение ядерных взрывов под землей, если такие взрывы вызывают радиоактивные осадки за пределами национальных границ государства их производящего, полностью исключил возможность проведения так называемых подземных ядерных взрывов с выбросом, при которых вскрывается полость, а в атмосферу вместе с грунтом поступают первичные осколки деления ядер урана и плутония. Однако требование московского договора о запрещении камуфлетных подземных ядерных взрывов, при которых происходит «выпадение радиоактивных осадков за пределами территориальных границ государства, под юрисдикцией которого проводится такой взрыв», оказалось, по существу, не выполнимым, тем более что текст договора имеет существенный изъян, связанный с различиями в его английском и русском текстах. Примененное в английском тексте слово « debris » (радиоактивные продукты ядерного взрыва, включая материал конструкции боеприпаса, а также делящиеся материалы и продукты деления) не соответствует русскому понятию «радиоактивные осадки».
Московский договор усложнил, но не остановил проведение испытаний ядерного оружия. Они стали осуществляться путем проведения камуфлетных ядерных взрывов, исключающих прорыв в атмосферу первичных осколков деления ядерного горючего. Практика проведения подземных испытаний показала, что при всех камуфлетных ядерных взрывах, в результате фильтрации, через зоны расплава, дробления, микро и макротрещиноватости, вместе с газообразными продуктами термического разложения горных пород в атмосферу проникают лишь благородные газы, тритий, а иногда и радиоизотопы йода. В соответствии с законом радиоактивного распада, радиоактивные благородные газы (РБГ) превращаются в атомы стронция, цезия, бария, лантана, которые, коагулируя с атмосферными аэрозолями, могут выпадать на земную поверхность в виде радиоактивных осадков. Изотопный состав и плотность выпадений зависят от времени, состава и количества РБГ, вышедших из-под земли. Так, если выход РБГ после камуфлетного взрыва произошел менее чем через 1 мин., в атмосфере могут образоваться практически значимые для образования осадков и обнаружения изотопы стронция-89, 90, барий-140, цезий-137, свыше 1 мин. но не более 33 мин. – изотопы стронций-89 и цезий-137, а от 33 мин. до 40 мин. - лишь цезий-137. При начале выхода из земли РБГ свыше 40 мин. после камуфлетного взрыва, образование в атмосфере значимого количества радиоактивных долгоживущих аэрозолей осколочного происхождения исключается. В зависимости от химических свойств и состава горной породы, вмещавшей ядерный заряд и окружавшей взрыв, в атмосферу могут проникать изотопы радиоактивного йода. В условиях Новоземельского испытательного полигона такие случаи крайне редки. Помимо радиоактивных веществ, образованных делением ядер урана и плутония, в результате сейсмического воздействия на горный массив энергии ядерного взрыва, в атмосферу выбрасываются большие массы естественных радона и тория, дочерние продукты распада которых также входят в состав радиоактивных осадков и могут быть зарегистрированы. Выпадающие на земную поверхность осадки содержат радионуклиды космогенного происхождения, а также технологические выбросы в атмосферу сотен действующих ядерных реакторов, энергетических установок и ядерных производств. Это долгоживущие изотопы цезий-137, стронций-90, церий-144 и др. Поэтому однозначно присваивать принадлежность радионуклидов, содержащихся в радиоактивных осадках, конкретному камуфлетному ядерному взрыву дело безнадежное и не доказуемое. Такая неоднозначность создает возможность политикам и дипломатам поупражняться в красноречии и выдумке различных лингвистических выкрутасов. Практика же проведения камуфлетных подземных ядерных взрывов США, СССР, Франции и Китая свидетельствует о том, что они всегда сопровождаются просачиванием радиоактивных веществ в атмосферу. Часто такие факты становились известными. Так, например, канадская газета «Оттава джорнел» в ноябре 1980 г. сообщала, что «за период с 1963 г. по 1980 г. на территории Канады было зарегистрировано 40 случаев выброса радиоактивных продуктов взрыва в результате проведения в США испытаний ядерного оружия». Неоднократно об обнаружении радиоактивных веществ от советских камуфлетных ядерных взрывов сообщала западная пресса. Правда, ни в одной из таких публикаций не указывались место, время отбора проб и состав обнаруженных радиоактивных веществ. Советские специалисты делали все возможное, дабы минимизировать радиационные последствия взрывов и соблюдать требования Московского договора. Однако испытания есть испытания и при их проведении нужно предусматривать возможность любых нештатных событий. Для того чтобы не допустить нарушение требований Московского договора в таких случаях, специалистами Госкомгидромета СССР под руководством его Председателя, ныне академика РАН Ю. Израэля, была разработана и рекомендована для использования типовая синоптическая обстановка (ситуация), обеспечивающая перемещение воздушных масс от зоны взрыва в течение не менее 5 суток над территорией СССР. Сейчас, усилиями А. Беляева, С. Кадышева и милых «метеорологинь», ежедневно растолковывающих нам погоду по телевидению, понять её суть будет не сложно. Она включает два обязательных метеоэлемента: глубокий циклон с центром над юго-западной частью Карского моря и «перемычку» высокого давления над Кольским полуостровом и восточной частью Баренцева моря. При этом воздушные массы от пролива Маточкин Шар переносятся над южным островом Новой Земли на юго-запад Карского моря, на Байдарацкую губу и далее над материковой частью севера страны. За это время содержание в них радиоактивности, даже в аварийных случаях, станет близко к фоновому. К сожалению, статистика показывает, что предложенные Ю. Израэлем синоптические условия в районе Новой Земли складываются редко – в сентябре 2-3 раза, в октябре 1-2 раза, а в ноябре и декабре могут не возникнуть и вовсе. Поэтому после завершения всех подготовительных работ и готовности полигона к проведению ядерного взрыва, основное внимание Государственной комиссии, всего коллектива испытателей устремлено на погоду. Простой народ смотрит на направление дыма из труб, котельных, каждый раз радуясь даже малейшему его повороту к северу. Руководители же с особой надеждой взирают на участвующих в испытаниях представителей Гидрометцентра СССР и флотских синоптиков, которые каждые два часа совместно анализируют вновь поступающую метеорологическую информацию из Москвы, Североморска, США, Канады, с кораблей и судов в море. К этой работе в Москве и на полигоне привлекались наиболее квалифицированные специалисты. Это Савелий Авербух, Степан Чуприн, Лидия Неронова, флотские - Владимир Матченко, Леонид Семенов, Борис Эстрин. Всех не перечислишь. Особым уважением у испытателей пользовался Савелий Константинович Авербух. Казалось, он каким-то нутром чувствовал погоду Арктики. Невысокий, пожилой человек, он еще во время войны обеспечивал гидрометеорологическими данными боевую деятельность Северного флота, проводку конвоев союзников в советские порты. Казалось, что он обладал каким-то особым даром чувствовать и прогнозировать погоду. Обнаружив, еще незаметные другим специалистам, изменения метеорологических показателей где-то в далекой Атлантике он преображался. Подобно песцу, почувствовавшему под снегом лемминга, он настораживался, глядя на карты погоды, своеобразно вытягивал шею и неотступно следил за изменениями обстановки. Он как-то по особенному, по авербухски, анализировал и интерпретировал поступающую информацию. Как правило, его предчувствия сбывались. Через некоторое время из Москвы следовали рекомендации обратить внимание на складывающуюся рабочую обстановку, а вскоре приходил и благоприятный расчет траекторий распространения воздушных масс над территорией СССР.
В 1984 году на Новоземельском полигоне готовился групповой камуфлетный ядерный взрыв нескольких зарядов в одной штольне. Из-за сложности редакции эксперимента и большого объема горнопроходческих и монтажных работ подготовка к взрыву была закончена во второй декаде октября. Эх! Если бы дней на пятнадцать раньше. В начале месяца мы упустили рекомендованную метеорологическую обстановку, а когда сложится очередная знал только Господь Бог. После успешного проведения генеральной репетиции испытаний, на запрос Председателя Государственной комиссии от министров Среднего машиностроения и Обороны получено разрешение на проведение ядерного взрыва, при условии благоприятной синоптической ситуации. Начиналось «великое» ожидание погоды. Представьте себе состояние больших коллективов высококлассных специалистов, годами создававших и, наконец, подготовивших к испытаниям новые ядерные заряды, закативших их под землю и законопативших железобетонной и грунтовой пробкой (забивкой), подготовивших и выставивших в тундре, в фургонах, высокоточную регистрирующую аппаратуру. И вот из-за погоды они не имеют возможность завершить свой труд. А ведь только взрыв может дать оценку научному замыслу, квалификации, а то и профпригодности ученых и специалистов. К тому же неотвратимо надвигались полярная ночь и зимняя новоземельская стужа, делающие вынужденное безделье трудно выносимым и серьезно осложняющим действия авиации и кораблей. Как назло, вместо желанных циклонов, на Баренцево море распространялся антициклон. Казалось, предстоял период длительного, изматывающего ожидания. Прекрасно ориентирующиеся в обстановке операторы самолета-лаборатории ГУГМС, после участия в генеральной репетиции, улетели на нем на Большую Землю. Как позже выяснилось, полагая их нескорое проведение, из Москвы в командировку убыл Ю. Израэль, всегда лично контролировавший ситуацию на Новой Земле. Казалось, ничто не предвещало возможность проведения взрыва и потому зону ведения разведки в районе пролива Маточкин Шар покинул постоянный незваный гость, зарубежный «участник испытаний», корабль разведки НАТО «Марриата», несущий норвежский флаг. Натовские разведчики тоже хорошо знали погоду, при которой мы проводим взрывы.
Однако, по мере перемещения центра антициклона над южным побережьем Баренцева моря к острову Вайгач, ветер над Новой Землей начал подворачивать к северу. К исходу 23 октября над материком, юго-восточнее Амдермы, барометрическое давление начало падать и появились признаки зарождения местного циклона. Эти изменения насторожили наших синоптиков. Обратив на них внимание специалистов ГМЦ, был запрошен прогноз траекторий воздушных масс от места испытаний на 25-30 октября, а на 10 часов утра 24 октября была назначена консультация с Москвой по телеграфу. Результаты переговоров и прогностические траектории переноса воздушных масс от пролива Маточкин Шар, рассчитанные ГМЦ для высот 1,5 км, 3,0 км, 5.0 км показали, что хотя складывающаяся ситуация и далека от рекомендованной, обеспечивает их нахождение над территорией страны в течение 5 суток.
Признавая это обстоятельство и понимая отсутствие реальной перспективы наступления рекомендованной синоптической обстановки в ближайшее время, специалисты ГМЦ все же советовали подождать с проведением взрыва. Тогда вопрос о его проведении был вынес на решение Государственной комиссии ее председателем Г.А. Цырковым. Комиссия решила провести испытания 25 октября. Член комиссии от ГУГМС Геннадий Красилов не нашел доводов против и согласился с общим мнением. Через несколько минут после подписания решения о назначении времени взрыва, гарнизон испытателей преобразился. Вступил в силу план действий по окончательной подготовке к испытаниям. Личный состав гарнизона и специалисты, не имеющие обязанностей, требующих их нахождения на испытательной площадке, на кораблях и вертолетах, были эвакуированы, а здания и технические средства поселка законсервированы.
25 октября в районе взрыва стоял штиль. Зеркальную гладь пролива Маточкин Шар тревожили лишь черные головки то там, то здесь всплывающих нерп, грациозно скользящие чайки, кайры да небольшие уточки. Присмотревшись к дымку, поднимающемуся над единственной не заглушенной котельной на аэродроме, можно было отметить еле заметную тягу на юг. Запущенный синоптиками метеорологический зонд зарегистрировал на высотах до 5 км северный ветер со скоростью до 5 км/ч. Местные условия также были явно благоприятными для проведения взрыва. За 15 мин. до взрыва районы ожидания, на разных высотах, заняли вертолет-дозиметрист МИ-8 и самолет-лаборатория АН-24. Наконец, в назначенное время, поверхность горы вздохнула, а затем пылящими ручейками к её подножью потекли осыпи и камнепады. Взрыв прошел штатно и был камуфлетным. Маневрируя над эпицентром на высоте 100 метров, вертолет-дозиметрист сообщил об обнаружении радиоактивности через 15 мин. после взрыва. Несколько позже, на 18 минуте, об обнаружении радиоактивности донес и самолет-лаборатория АН-24. С самолета было обнаружено и место истечения газов в атмосферу – небольшая трещина на склоне горы. Видимый белый парок, как бы нехотя, сползал по склону горы, в долину реки Шумилиха, протекающей у её подошвы. В дальнейшем, с помощью высокочувствительной дозиметрической аппаратуры, было зарегистрировано, что радиоактивные газы перемещались в воздушных массах в приводном слое вдоль южного берега пролива Маточкин Шар до мыса Столбовой. С выходом в Баренцево море, смешавшись с морским воздухом, они перемещались со скоростью 5-10 км/ч вдоль западного берега Новой Земли на юг, затекая в многочисленные губы, заливы и долины побережья. Самолетом было зарегистрировано, что вечером 25 октября и в полдень 26 октября радиоактивность выше фоновых значений, в удалении 10 км от береговой черты островов, не была зарегистрирована. В пробах, отобранных самолетом над проливом Маточкин Шар 25 октября, из радиоактивных веществ, значимых для обнаружения взрыва, зарегистрирован только изотоп стронция-89, содержавшийся в предельно низких концентрациях. 26 октября, по требованию Государственной комиссии, АН-24 вел радиационную разведку и осуществлял отбор проб вдоль западного побережья северного острова Новой Земли, до мыса Желания. На борту самолета находились члены Комиссии от МО СССР генерал С. Зеленцов, от МСМ В. Баженов, от Минздрава М. Гнеушев и от ВМФ В. Тимофеев. Измерения осуществлялись наряду со штатной рентгенометрической аппаратурой - высоко чувствительным прибором производства НИФХИ им. Л.Я. Карпова. Их проводили доктора наук Б. Огородников, Б. Садовский и Н. Борисов. В отобранных во время полета пробах сверх фоновая радиоактивность и изотопы стронций-89 и радиоиоды не обнаружены. На обратном маршруте, в Баренцевом море, в 40 км. от входа в пролив Маточкин Шар мы увидели «Марриату», которую с удовольствием поприветствовали покачиванием крыльев. В этот же день разведку восточной части Баренцева моря вели самолеты США SR -71 и RC -135. Натовские разведчики в этот раз явно остались с носом.
Полученные в ходе испытаний результаты свидетельствовали о том, что после проведенного взрыва никаких радиоактивных осадков по его причине за территорией СССР быть не могло. И этот несомненный факт был зафиксирован в итоговом акте Государственной комиссии, в научно-технических отчетах по проведенному испытанию и доложен руководству страны.
Однако, в декабре, Госдепартамент США направил в МИД СССР вербальную ноту, в которой утверждалось, что компетентными органами США, за границей СССР, обнаружены выпадения радиоактивных осадков, образованных ядерным взрывом на Новой Земле. Как и в предыдущих, подобных нотах, место и время обнаружения и что конкретно было обнаружено, американцы не указали. ЦК КПСС потребовал от Минсредмаша, Министерства Обороны, Минздрава и Госкомгидромета СССР дать соответствующую справку по обстановке после взрыва с оценкой справедливости претензий американцев. Для всесторонней подготовки документов министр СССР Е.П. Славский создал межведомственную комиссию, которую возглавил известный специалист Ю.А. Валентинов. Он потребовал от вошедших в комиссию представителей министерств, в течение двух недель, представить официальные справки. В справках, ведущие специалисты конкретными данными подтвердили факт камуфлетности проведенного взрыва, безопасность его радиационных и экологических последствий. Были приведены рентгенометрические данные по маршрутам полетов самолетов и вертолетов радиационной разведки, результаты исследования проб, а также измерения наземных средств регистрации. Из справок следовало, что проведенный камуфлетный ядерный взрыв полностью соответствовал требованиям Московского договора 1963 года. Лишь в справке, представленной Госкомгидрометом СССР, говорилось, что выбор синоптической обстановки был не оптимальным. И учитывая высокую чувствительность измерительной аппаратуры, имеющейся у разведывательных служб США, нельзя исключить вероятность обнаружения радиоактивных продуктов нашего взрыва. В результате дебатов был согласован проект единой справки. На следующий день Ю.А. Валентинов, в присутствии некоторых членов комиссии, докладывал её Е.П. Славскому. Внимательно выслушав доклад и полистав переданные ему документы, Ефим Павлович спросил представителя Минздрава М. Гнеушева о дозах облучения испытателей. Получив ответ, что никто не получил дозу более 100 миллирентген, он выразил одобрение. Назвав меня летающим моряком, он поинтересовался, зачем мы летали на второй день на север, вместо того, чтобы лететь на юг. Мне показалось, что ответ: «по приказанию Москвы» министра повеселил. Затем, взяв со стола толстый синий карандаш, министр на письме ЦК КПСС поперек начертал: «ПРОИСКИ ИМПЕРИАЛИСТОВ», Е. СЛАВСКИЙ. Увидев недоуменный взгляд Валентинова, сказал: «Так и отправляй». Протянув Валентинову остальные бумаги, посмотрев на нас с хитринкой, произнес: «А это зашейте в дело. Пригодятся для следующего раза». Позже я поинтересовался, чем закончилась история с упомянутой вербальной нотой. Оказывается, МИД СССР посчитал ответ на неё не целесообразным. Вспоминая эту историю, невольно грустишь, что вырождаются в России министры.
|
|
 |