ЧАСТЬ 2. ВОСПОМИНАНИЯ НОВОЗЕМЕЛЬЦЕВ

АДУШКИН В.В., АХАПКИН В.П., БАРКОВСКИЙ Е.Н., ГАЛСТЯН И.А., ГАРНОВ В.В., ГОЛЛЕР Е.Э., ГОРНОВ В.В., ГОРБЕНКО Б.З., ГУСЬКОВА А.К., ЗОЛОТУХИН Г.Е., КАТРАНОВ Ю.С., КАТРАНОВА Г.И., КАУРОВ Г.А., КИСЕЛЕВ В.М., КОВАЛЮКОВ А.К., КУДРЯВЦЕВ Г.Г., ЛОМОВЦЕВ Е.М., ЛЕПСКИЙ В.И., МИХАЙЛОВ В.Н., МАТУЩЕНКО А.М., МОРОЗОВ Ю.М., НАДЕЖИНА Н.М., ОВСЯННИКОВ Г.А., ПАСЕЦКИЙ В.М., РАЗОРЕНОВ А.А., СЕРГЕЕВ Н.Д., СМИРНОВ Ю.Н., ТИМОФЕЕВ В.А., ТРУТНЕВ Ю.А., УСПЕНСКИЙ С.М., ХАХИН Г.В., ХРИСТОФОРОВ Б.Д., ЦАУБУЛИН В.А., ЦЫКАНОВСКИЙ В.И., ЧУМАЧЕНКО Г.С., ШИТИКОВ Е.А

Из книги “ПЕРВООТКРЫВАТЕЛИ НОВОЙ ЗЕМЛИ”

д.и.н. В.М. ПАСЕЦКИЙ

ВВЕДЕНИЕ

Открытие и исследование Новой Земли охватывает почти тысячелетие, от первых походов поморов в XI — XII вв. до плаваний в 1910—1911 гг. вокруг северного и южного островов Новой Земли выдающегося полярного исследователя Владимира Александровича Русанова, принадлежав­шего к первому поколению русских социал-демократов.

При исследовании исторических источников от русских рукописей до архивных документов начала XX века был с обран новый обширный материал об экспедициях в полярные страны. Он позволил, хотя бы в самых общих чертах, восстановить картину великих подвигов многих поколений мореплавателей и ученых. Из века в век они стремились к этому исполинскому острову, ревниво охранявшему «ледяными препонами» подступы к таинственному Северо-восточному проходу.

Их героическими усилиями медленно приподнималась завеса таинственности, окружавшая Новую Землю. Ее первооткрывателей природа встречала сурово: жестокие морозы, льды и снега, порой почти наглухо заносившие их убогие жилища. Недели, месяцы, годы они питались сухарями и солониной, пили затхлую воду, плавали на открытых суденышках среди льдов.

Документальные материалы, посвященные изучению Новой Земли, весьма обширны. Но они относятся в основном к XIX - началу XX в. Это десятки дневников и опи­саний путешествий, сотни рапортов и донесений, тысячи научных наблюдений, и в частности метеорологических и магнитных.

Несравненно более скудны источники, относящиеся к более ранним временам, в особенности к первым столетиям существования Русского государства. Перед историком стоит весьма сложная задача - по отдельным, случайно уцелевшим свидетельствам восстановить карти­ну первых плаваний и первых представлений русских поморов о Новой Земле, западные берега которой они изведали до того, как к ним впервые приблизились англичане, а затем голландцы. Очень важным представляется раскрыть задачи и ход знаменитых путешествий Виллема Баренца, со своими спутниками зимовавшего на северо-восточной оконечности Новой Земли, в Ледяной гавани. Решение этой задачи облегчается тем, что отдел истории Нидерландов Государственного музея в Амстердаме пре­доставил в распоряжение автора гравюры и карты, отно­сящиеся к плаваниям Баренца.

Существенную часть этого исторического повествова­ния составляет рассказ о первых русских государствен­ных экспедициях на Новую Землю и плавании помора Саввы Лошкина, впервые обошедших все берега Новой Земли - от Карских Ворот до мыса Желания.

Особое внимание уделено плаваниям Г.В. Поспелова, Ф.П. Литке, П.К. Пахтусова, А.К. Цивольки, усилиями которых были достоверно картированы почти все западные и восточные берега Новой Земли. Благодаря их исследованиям на смену полуфантастическим представлениям об этом острове, якобы соединявшемся с Америкой, пришли точные знания и объективные научные представ­ления не только о берегах Новой Земли, но и о ее природе, в том числе первые инструментальные геофизические наблюдения, как на берегах Новой Земли, так и в ее водах. Именно их труды проложили путь к первым попыткам освоения великой северной морской трассы и сделали возможным в дальнейшем правильное судоход­ство не только в Баренцевом, но и в Карском море.

Подвижническая деятельность Г.В. Поспелова, Ф.П. Литке, П.К. Пахтусова, А.К. Цивольки показана в основном на базе новых документальных источников, с использованием научного и эпистолярного наследства В.М. Головнина, Г.А. Сарычева, И.Ф. Крузенштерна Ф.П. Литке, М.Ф. Рейнеке и др.

Особенно важно было всесторонне раскрыть деятельность первой академической экспедиции на Новую Землю, которую возглавлял великий естествоиспытатель К.М. Бэр. Это тем более необходимо, что в научной и научно-популярной литературе бытует неверное утверждение, что Бэр назвал Карское море ледником и тем самым якобы задержал освоение западного участка Северного морского пути. В действительности, анализируя первые метеорологические наблюдения, он прозорливо предсказал существование Новоземельского ледяного массива, который является серьезным препятствием даже для современных судов. Бэр к тому же наметил план широкого изучения Севера в естественнонаучном отношении, который обнаружен нами в Центральном государственном историческом архиве в Ленинграде.

Не менее существенным представляется раскрытие ис­следований России на Новой Земле во время Первого международного полярного года и научных предприятий Академии наук, в том числе плавания академика Л.Ф. Миддендорфа, геологических изысканий академика Ф.Н. Чернышева, наблюдений академика Б.Б. Голицына во время солнечного затмения 1896 г.

Заключительная часть книги посвящена путешествиям на Новую Землю Владимира Александровича Русанова, который первым из ученых обошел сначала ее север­ный, а затем и южный остров, повторив тем самым подвиг помора Саввы Лошкина. Русанов пять лет посвятил исследованию Новой Земли, составил карты ее северных берегов, создал цикл работ по геологии и географии этого арктического архипелага. Его подвиг - одна из самых ярких, самых удивительных страниц истории изучения Арктики. С новоземельскими исследованиями связано его решение отправиться в плавание по Северному морскому пути на деревянном «Геркулесе», который бесследно исчез во льдах вместе со своими отважными обитателями. Судьба этой экспедиции и по сей день привлекает внимание многих советских людей.

И, наконец, на последних страницах этой книги будет рассказано об открытиях и наблюдениях на Новой Земле экспедиции Г.Я. Седова, которая на пути к Северному полюсу зазимовала у берегов северного острова Новой Земли, и ее участники пересекли покрывавший его исполинский ледяной купол.

Это небольшое историческое повествование в значительной степени основано на новых архивных материалах, собранных в течение четверти века и составляющих лишь часть обширнейшего комплекса нередко уникальных до­кументов об открытиях и исследованиях в Арктике с древнейших времен до начала XX века.

В этом поиске добрую помощь автору постоянно оказывали сотрудники Ленинградского отделения архива Академии наук СССР, Центрального государственного архива Военно-Морского Флота, Центрального государственного исторического архива в Ленинграде, Центрального государственного архива древних актов, Центрального военно-исторического архива, Центрального государственного исторического архива ЭССР в Тарту, Центрального государственного архива Октябрьской революции, Государственных архивов Новгородской, Орловской, Архан­гельской областей, Музея Арктики и Антарктики, Центрального музея Военно-Морского Флота, библиотеки Ленинградского отделения Института истории естествознания и техники АН СССР, библиотеки Ленинградского отделения Института истории СССР АН СССР, библиотеки Главной геофизической обсерватории им. А.И. Воейкова, Государственной публичной библиотеки им. М.Е. Салтыкова-Щедрина и Государственной библиотеки им. В.И. Ленина.

ПЕРВЫЕ ПЛАВАНИЯ К НОВОЙ ЗЕМЛЕ

История открытия Арктики охватывает обширнейший круг географических проблем. Среди них особое место занимают открытие Северо-восточного и Северо-западного проходов, достижение Северного полюса, поиски исполинского континента в центре Арктики, который привлекал внимание многих поколений путешественников и землепроходцев, великих ученых и выдающихся государственных деятелей. За части этого континента была первоначально принята Новая Земля, о чем, прежде всего, свидетельствует ее название. Первооткрыватели были уверены, что обрели для Руси грандиозную сушу, возможно, не меньшую, чем та, на которой они обитали. Во всяком случае, так считали древние новгородцы, освоившие путь от Белого моря до Царьграда и начавшие промыслы на берегах и в водах Новой Земли.

Одно из таких свидетельств нам оставил знаменитый русский землепроходец Михаил Стадухин. В 1646 г. он первым спустился к устью Колымы и от местной жительницы по имени Калиба получил сведения о том, что на морском пути из устья Лены на восток «учнет объявляется остров, на котором горы снежные и пади и ручьи знатны все». По мнению Стадухина и его спутников, тот остров являлся частью каменного пояса, простиравшегося на восток от Новой Земли, на которую «из Поморья с Мезени ходят». И Стадухин и сопутствовавшие ему промышленники - выходцы из русского Поморья - были убеждены в следующем: «... и против Енисейского и Тазовского и Ленского устья тот остров Камень тож все один, что называют Новою Землею» ( Дополнение к актам историческим, Спб., 1848, т. 3, с. 99-100) .

По сведениям, полученным Стадухиным от жителей Колымского Севера, этот остров продолжался дальше на восток, к устью реки Пагычи, что находилась не менее чем в трех сутках плавания «парусным погодьем». Когда море между материком и островом замерзало, к нему ездили чукчи, где занимались охотой на моржей.

Мы еще вернемся к этому важному свидетельству, а пока обратимся к выяснению вопроса о том, кто и когда открыл Новую Землю.

Географы, мореплаватели, историки всего мира единодушны в том, что честь обретения этого острова принад­лежит русским людям. «В пространнейшем смысле первыми открывателями сей земли были, без сомнения, россияне, обитатели Двинской области, - писал Ф.П. Литке в 1825 г. - Настоящее ее название, которого никогда и никто у ней не оспаривал, достаточно то доказывает. Замечательно, что ни одному из мореплавателей XVI и XVII веков, имевших особенную страсть давать свои имена землям и местам, уже прежде открытым и названным (что они доказали над материком и островами Новой Земле прилежащими), не пришло в мысль переименовать по-своему и сию последнюю. Самые первые из них говорят о ней, как о такой земле, о которой они уже прежде слыхивали, они находили на отдаленнейших к северу берегах ее кресты с славянскими надписями, развалины жилищ и пр. Русские мореходцы, им встречавшиеся, указывали им путь, давали наставления. Все сие доказывают, что россиянам в половине XVI века все берега Северного океана были подробно известны и что последовательно мореходствовать по оному начали они несколь­кими уже веками ранее» (Литке Ф.П. Четырехкратное путешествие в Северный Ледовитый океан. Спб, 1828, ч. 1, с. 2).

Более двух столетий ученые и путешественники обсуждают вопрос о вероятной дате открытия Новой Земли. Одни осторожно предполагают, что это произошло в XI веке, другие более уверенно называют XIII век, наконец, третьи утверждают, что Новая Земля обретена русскими людьми не позже конца XV столетия.

Чтобы внести некоторую ясность в этот интересный сложный вопрос, прежде всего, рассмотрим сведения о том, когда наши соотечественники вышли к европейским берегам Северного Ледовитого океана. По мнению известного советского историка В.В. Мавродина, новгородцы основали постоянные промысловые поселения на берегах Белого моря не позже XI века (Мавродин В.В. Начало мореходства на Руси. Л., 1949, с.126). Именно этим веком датируется поход Улеба в 1032 г. к Железным Воротам, под которыми, возможно, подразумевается пролив Карские Ворота, отделяющий остров Вайгач от Новой Земли. Известно, что многие участники этого похода погибли. При этом не сказано, что они погибли от рук врага, как обычно отмечалось в летописях. Правда, названия Железные Ворота имеются и на Каспийском и Белом морях, и на острове Медвежьем в Шпицбергенском архипелаге, и, наконец, на реке Усоле, недалеко от Усть-Сысольска (Сыктывкара) - «столицы» Печорского края.

«Печора» с древнейших времен входила в состав Русского государства, о чем свидетельствуют все ранние и поздние варианты «Повести временных лет». В составе третьего варианта этого величайшего исторического памятника имеются два свидетельства о походах новгородцев на северо-восток Европы.

Под 1096 годом автор третьего варианта «Повести временных лет» поместил рассказ Юраты Роговича. Последний поведал летописцу, что посылал в поход своего отрока в Югру. Жители этой области Руси, соседствующие на севере с ненцами, сообщали новгородцам, что в полунощных странах находятся горы, упирающиеся в море. «Путь же к тем горам непроходим из-за крепостей, снега и леса... Этот путь идет и дальше на север. Жители Югры сказывали, что до этих гор они никогда не доходили» (Повесть временных лет. М., Л., Изд-во АН СССР, 1950, ч. 1, с. 369) .

Этот рассказ имеется и в «Летописце Русском». Правда, издатель летописи Николай Львов назвал «скаску сию сущим бредом» (Летописец Русской. СПб., 1792, ч. 1, с. 183) . В «Летописец Русской» не вош­ла еще одна запись создателя третьего варианта «Повести временных лет», где под 1114 г. имеется свидетельство жителей города Ладоги о том, что «живы еще старики», которые ходили «за Югру и за Самоядь» и видели сами в северных странах, «как спустится туча, и из той тучи выпадут белки молоденькие, будто что родившиеся, и выросши расходятся по земле, а в другой раз бывает другая туча, и из нее выпадают оленьцы маленькие и выросши расходятся по земле» (Повесть временных лет, ч.1, с.400) . Это летописное свидетельство очень важно. Благодаря скупым словам древнерусской исторической повести становится очевидным, что в конце XI в. русским были известны как области «печоры» (коми) и ненцев («самоядь»), так и районы, лежащие за полунощными странами.

Эти записи, находящиеся в составе «Повести временных лет», были проанализированы академиком Д.С. Лихачевым, который пришел к весьма интересному выводу. По мнению ученого, помещенные под 1096 и 1114 гг. в «Понести временных лет» рассказы о северных странах имеют внутреннюю связь и, составляя одно целое, передают реально имевший место разговор летописца в Ладоге в 1114 г. Они записаны в 1118 г., т.е. принадлежат составителю третьей редакции «Повести временных лет».

В XII веке, по свидетельству В. В. Мавродина, русские обложили данью не только жителей Печорского Севера, но и обитателей Кольского полуострова до границ с Нор­вегией. К этому времени новгородцы на своих судах уже «бороздили воды, как Белого, так и Баренцева морей» (Мавродин В.В. Начало мореходства на Руси, с.128) .

Вероятно, именно в XI или XII веке русскими была открыта Новая Земля. Тот факт, что столь важное событие не нашло отражения в первых русских летописях, можно объяснить тем, что в это время центр летописания находился в Киеве. Естественно, что в летописях находили отражение, прежде всего, события, происходившие в южнорусских землях. И если бы автор третьего варианта «Повести временных лет» не предпринял путешествия в Ладогу для сбора исторических данных, вряд ли дошли бы до потомков драгоценные свидетельства о давнем знакомстве русских с крайним северо-востоком Европы. На­помним, что великие географические открытия русских на севере Азии также не были замечены официальными историографами.

В пользу довода, что русским Новая Земля была известна, вероятнее всего, с XI или XII в., приведем выдержку из записок Плано-Карпини, ездившего в 1246 г. по заданию папы Иннокентия IV с разведывательными целями в столицу татаро-монгольского ханства. В них он отмечал, что за страной ненцев (самоедов) находится океан, за которым расположена некая земля, где обитают человеко-звери. Ее жители имели во всем человеческий облик, но концы ног у них были, как у быков. Два слова они говорили «на человеческий лад, а третье лаяли по-собачьи» (Сибирь в известиях иностранных путешественников и писателей, Иркутск, 1932, с.8) .

Несмотря на фантастические, столь характерные для средневековья, сведения о жителях полярных стран, сообщение Плано-Карпини о земле, лежащей к северу от страны самоедов, заслуживает внимания. Тем более что через 46 лет они будут подтверждены знаменитым путешественником Марко Поло. «В том море-океане, - писал Поло, - есть острова. Они находятся так далеко на север, что полярная звезда остается позади к югу» (Сибирь в известиях …, с.34) .

Ни Плано-Карпини, ни Марко Поло не были в северо-восточных областях Европы. Не были там и татаро-монголы, от которых путешественники получили сведения об островах в западной половине Ледовитого океана. Бесспорно, что эти данные были добыты татаро-монгольскими завоевателями через посредство русских и затем уже, вероятнее всего в сильно преувеличенном виде, сообщены западноевропейским путешественникам.

Примерно такой же датировки открытия Новой Земли придерживался и А.Э. Норденшельд. Известный путешественник считал, что русские узнали о Новой Земле за несколько столетий до того, как ее берегов достигли мореплаватели Западной Европы, и в частности англичане и голландцы, искавшие Северный морской путь из Атлантики в Тихий океан.

Норденшельд в отличие от исследователей различных поколений справедливо не прибегает к «первому свидетельству, прямо называющему Новую Землю». Речь идет о цитате из записок итальянского писателя Мавро Урбино, которые поместил Н. Витсен в своем известном труде «Северная и восточная Татария». Помещенный в книге отрывок гласит: «Россияне из Биармии, по уверению Вагриса, плавающие по Северному морю, открыли около 107 лет назад остров, дотоле неизвестный, обитаемый славянским народом и подверженный (по донесению Филиппа Калимаха папе Иннокентию XVIII ) вечной стуже и морозу. Они назвали остров Филаподия; он превосхо­дит величиной остров Кипр и показывается на картах под именем Новая Земля» (Литке Ф.П., Четырехкратное путешествие …, с.13) .

По мнению Витсена, сообщение Мавро Урбино о славянском населении Новой Земли «заставляло думать, что в то время была она еще малоизвестна» (Литке Ф.П., Четырехкратное путешествие …, с.14) . Прежде всего, напомним, что сочинение Урбино появилось в начале XVII в. и его ценность, как справедливо отметил Ф. II . Литке, заключается лишь в свидетельстве о том, что европейские авторы единодушны в главном: Новая Земля была открыта русскими. Что касается даты открытия Новой Земли, сообщенной итальянским писателем, то она принадлежит к области запоздалых сенсаций. К началу XVII в. в Западной Европе были прекрасно осведом­лены о Новой Земле и о широких промыслах русских поморов на ее берегах. В Европе даже знали, что на Новой Земле имеются промысловые избы (например, в губе Строгановой).

Еще в конце XV в. русские предпринимали путешествия из Белого моря в Западную Европу и из Европы к устью Северной Двины, а в 1508 г. и на карте западноевропейского ученого Рюйша был впервые изображен остров примерно в том районе, где расположена Новая Земля.

До XIX в. дошли предания о том, что на Новой Земле , в окрестностях губы Серебрянки, новгородцы добывали чистое серебро. Более того, по словам члена-корреспондента Петербургской академии наук В.В. Кристинина в Архангельской губернской канцелярии хранилось архивное дело «об отправлении повелением государя Ивана Васильевича рудокопов искать на Новой Земле серебряную руду по примеру новгородцев» (Кристинин В.В., “Географическое известие о Новой Земле” в книге “Путешествия академика Ивана Лепихина”, СПб., 1805, ч.4, с.150) .

Рассказы о добыче новгородцами серебра на Новой Земле не раз являлись побудительной причиной для снаряжения поисковых экспедиций, последняя из которых была отправлена в 1807 г. известным русским государственным деятелем Н. II . Румянцевым. Рудники, в которых древние новгородцы добывали серебро, до сих пор на Новой Земле не обнаружены. Но зато достоверно установлено, что уже в XIII веке новгородцы вышли не только к устью Оби, но и к лежащему за ним морю.

Спустя два столетия русскими был заселен Печорский Север и начато интенсивное освоение Приобья. Это обстоятельство также не осталось незамеченным в Западной Европе, которая через московское правительство пыталась узнать путь на Обь. Следовательно, в XV в. русскими был изведан западный участок Северного морского пути, который проходил вблизи Новой Земли.

Подтверждением тому является сообщение русского посла в Риме Дмитрия Герасимова. В беседе с итальянским ученым Паоло Джиовио, происшедшей в 20-х годах XVI в., он поведал, что русские с давних времен бывают в краю юкагиров и вогулов, платящих дань московскому царю. На восток от них, по словам Дм. Герасимова, «есть другие отдаленные племена людей, неизвестные московитам из какого-либо определенного путешествия, так как никто не доходил до океана; о них знают только по слухам, да еще из баснословных по большей части рассказов купцов. Однако достаточно хорошо известно, что Двина, увлекая бесчисленные реки, несется в стремительном течении к северу и что море там имеет такое огромное протяжение». Держась правого берега, указывает Дм. Герасимов, из Двины можно добраться на кораблях до Тихого океана, если не « встретится какой-нибудь земли» (Герберштейн С., Записки о московских делах, СПб, 1908, с.45) .

Разумеется, в проекте шла речь не о Новой Земле, которая, как было и будет показано, к этому времени уже являлась объектом русской промысловой деятельности. Весьма важно свидетельство Паоло Джиовио о том, что Герасимов имел с собой русскую карту Севера Евразии.

Эти сведения итальянский ученый опубликовал в 1525 г. в «Книге о посольстве Василия к Клименту VII ». Вероятно, они в скором времени стали известны в запад­ноевропейских странах и явились толчком к снаряжению многих экспедиций для отыскания Северного морского пути (Северо-восточного прохода) в Тихий океан через Северные моря. Именно эти экспедиции привезли в Евро­пу сведения о русских промыслах на Новой Земле. Так, в 1553 году два из трех кораблей, направившихся на север для обследования морского пути из Англии в Тихий океан, как полагают, достигли берегов Новой Земли, где и высадились.

«Место было необитаемо, - писал Хьюг Виллоуби в своем дневнике, - но нам показалось по крестам и другим признакам, что люди бывали здесь» (Английские путешественники в Московском государстве в XIV веке, Л., ОГИЗ, с.45) . Возвращаясь от Новой Земли в Англию, два английских корабля зазимовали у берегов Мурмана, где весной следующего года их обнаружили лопари, оказавшиеся свидетелями страшной полярной трагедии. Все, находившиеся на обоих судах, были найдены мертвыми. Вместе с товарами нашли днев­ник командира экспедиции Хьюга Виллоуби.

Третье судно экспедиции под начальством Ричарда Чанслера проникло в Северную Двину и было дружественно встречено в Холмогорах русскими. Ричард Чанслер был вызван в Москву к Ивану Грозному. Так завязались торговые и дипломатические отношения между Англией и Московским государством. Пользуясь поддержкой Московского государства, в 1556 году Англия отправила новую экспедицию для поисков Северо-восточного прохода под начальством Стифена Барроу. В Кольском заливе он встретил «много русских людей», отправлявшихся на север на ловлю семги и добычу моржей. Русские моряки предупредили англичан о мелях на пути к Новой Земле. Далее С. Барроу уточняет, что на промыслы в район Печоры из Колы одновременно с ним отправилось не менее 28 судов.

25 июля экспедиция С. Барроу достигла острова Междушарского, в одной из гаваней которого укрылась от шторма. Спустя три дня путешественники возобновили плавание. Вскоре они увидели в море парус.

«Я, - писал Барроу, - послал шлюпку навстречу; подойдя друг к другу, шлюпки вступили в разговор, и начальник русской шлюпки сказал, что был с нами на реке Коле и что мы проехали дорогу, которая ведет на Обь. Земля, у которой мы находились, называется “Нова Зембла”, т.е. Новая Земля. После этого он подъехал к нашему кораблю и, войдя на борт, повторил мне то же| самое и добавил, что на Новой Земле находится, как он думает, самая высокая гора в мире и что большой камень, находящийся па Печорском материке, не идет в сравнение с этой горой. Я, впрочем, ее не видал. Он сделал мне также некоторые указания относительно дороги на Обь» (Английские путешественники в Московском государстве в XIV веке, Л., ОГИЗ, с.107) .

С. Барроу называет фамилию помора: Лошак (вероятно, Лошаков).

Заметки С. Барроу о встрече с Лошаковым - это несомненное указание на то, что русским была знакома не только южная часть Новой Земли, но и район Маточкина Шара, где находится самая высокая гора, достигающая более 1000 м над уровнем моря.

Экспедиция Барроу побывала только у южных берегов Новой Земли. Она не проникла в Карское море, но зато привезла в Англию драгоценные свидетельства о русском мореплавании в районе Новой Земли и в Студеном море. Спустя четверть века на промыслы в полярные воды ходило 7 426 русских ладей ( Визе В.Ю., Моря Советской Арктики , М ., Изд-во Главсевморпути, 1948, с.15).

В 1580 г. Англия снарядила еще одну экспедицию на поиски Северо-восточного прохода. Входившие в ее состав суда «Джордж» и «Вильямс» под командованием Пита и Джекмена 7 июля встретились со льдами у берегов Новой Земли. Им удалось проникнуть в Карское море, где экспедиция провела более двух недель в ледовом плену.

17 августа они с большим трудом возвратились в Югорский Шар. На пути в Англию Джекмен и его спутники погибли.

Английские экспедиции, снаряжавшиеся, как правило, на частные средства и, прежде всего искавшие Северо-восточный проход, не внесли сколь либо значительного вклада в изучение Новой Земли. Они лишь подтвердили, что в Северном Ледовитом океане на рубеже Европы и Азии действительно расположена земля, слухи о которой |еще в XIII в. через посредство русских появились в западноевропейской географической литературе. Именно русских они встретили у берегов этого полярного архипелага и от русских не только узнали ее название, но и получили сведения о возможности достижения полярными морями Тихого океана. Сообщения английских экспедиций оказали некоторое влияние на развитие картографических представлений о самой западной части Русской Арктики. На картах второй половины XVI в. к северу от острова Вайгач изображается часть «материка», за кото­рой сохраняется русское название Новая Земля. Сведения англичан ценны своими данными о состоянии льдов в Баренцевом море и западной части Карского моря, которые могут быть полезны для воссоздания истории климата.

Собранные англичанами данные о русском мореходстве к востоку от Новой Земли спустя некоторое время весьма заинтересовали голландских коммерсантов и мореплавателей.

В 1593 г. голландский купец Балтазар Мушерон, имевший торговые дела в Московском государстве, представил нидерландскому правительству проект большой экспедиции «для открытия удобного морского пути» в Тихий океан.

Вскоре проект был утвержден. Первоначально в состав экспедиции входили два корабля: «Меркурий» под начальством Бранта Тетгалеса и «Лебедь» под командованием Корнелия Ная. Позже город Амстердам внес свой вклад в это отважное предприятие и снарядил еще два судна: корабль «Меркурий» и небольшую шхуну. Этими судами командовал Виллем Баренц, горячо интересовав­шийся вопросом открытия нового морского пути.

17 июня 1594 г. корабли экспедиции достигли острова Кильдин, расположенного вблизи Кольского залива. От его берегов корабли Баренца взяли курс на северо-восток, в то время как два других судна экспедиции, под командованием Бранта Тетгалеса и Корнелия Ная, направились к Югорскому Шару.

Из донесений амстердамских купцов, торговавших Московией, Виллем Баренц знал, что русским известен путь далеко на восток от Новой Земли и что они ездят с товарами в Сибирь, где имеются огромные, как море, реки Обь и Енисей. Дальше находится мыс Табин, а за ним - прямой путь на юг, в Тихий океан.

4 июля Баренц и его спутники впервые увидели северный остров Новой Земли и вскоре высадились на берег Сульменевой губы. Здесь они нашли мачту корабля, по-видимому, потерпевшего крушение где-то поблизости от этих пустынных мест.

Вскоре Баренц достиг нынешнего полуострова Адмиралтейства, который в конце XVI в. был отделен узким проливом от Новой Земли. На окружающих его рифах гулко шумели прибойные волны.

7 июля 1594 г. путешественники открыли остров Вильгельма (Виллема), где обнаружили обломки русского судна. Спустя три дня на пути к северу Баренц заметил на небольшом острове два креста. Как правило, их ставили русские поморы в тех местах, которые они посещали. Этот остров моряки назвали Крестовым.

Следующую остановку мореплаватели сделали у мыса Нассау, по определению Баренца находившегося между 76 и 77° с. ш. Вечером 10 июля они заметили на северо-востоке очертания обширного неизвестного острова, но он вскоре исчез так же внезапно, как и появился.

11 июля сквозь разрывы густого тумана стали заметны первые льдины. Чем севернее поднимался «Меркурий» Виллема Баренца, тем больше становилось льдов, но море было спокойно и корабль мог свободно лавировать среди них, уклоняясь, то к западу, то к югу, то снова к северу.

Спустя неделю судно Баренца достигло огромного ледяного поля, простиравшегося за пределы горизонта. Держась кромки льдов, Баренц продолжал путь на север до тех пор, пока густой туман не окутал море. Пришлось спускаться к югу.

в то время, когда судно приближалось к северному окончанию Новой Земли.

31 июля Баренц достиг Орланских островов. Ему казалось, что теперь путь в Карское море открыт. Но в этот же день перед Баренцем встало новое препятствие, преодолеть которое было не менее трудно, чем полярные льды.

«Он не мог не заметить, - писал де Фер,— что, несмотря на весь приложенный труд, нелегко будет закончить начатое плавание, так как моряки стали тяготиться продолжительным замедлением и не желали идти дальше» (Фер Г. Плавание Баренца, Л., Изд-во Главсевморпути, 1936, с. 65) .

Виллем Баренц решил повернуть назад и плыть к острову Вайгач и Югорскому Шару, через который другие корабли экспедиции должны были попытаться проник­нуть в Карское море.

8 августа путешественники находились вблизи Костина Шара, недалеко от южной оконечности Новой Земли. Виллему Баренцу часто докладывали о крестах и других знаках, оставленных русскими на скалистых берегах. Вблизи мыса Шанц, на скале которого стоял крест, путешественники встретили лед и вынуждены были уклониться к западу. Обогнув скопление льдов, голландцы снова повернули к востоку и вскоре достигли входа в большой |залив. То была губа Строгановых. «Добравшись на лодке до берега, - писал Геррит де Фер, - они наткнулись на |следы людей, которые, очевидно, заметив моряков, успели убежать. Именно там оказались шесть полных мешков ржаной муки, спрятанных в земле, и куча камней у креста, а в расстоянии ружейного выстрела стоял еще другой крест с тремя деревянными домами, выстроенными по северному обычаю. В этих домах нашли много бочарных дос ок и поэтому сделали предположение, что тут ведется ловля лососевых рыб ... Там лежала сломанная русская ладья, длина киля которой была 44 фута. Однако людей они не видели» (Фер Г. Плавание Баренца, Л., Изд-во Главсевморпути, 1936, с. 82) .

Около недели плавал Баренц в юго-восточной части Мурманского моря (впоследствии названного его именем), разыскивая своих соотечественников. 15 августа с вахты дали знать, что в море видны паруса. Прошло еще немного времени, и Виллем Баренц убедился, что навстречу шли корабли под флагом Нидерландов.

Итак, все корабли экспедиции были снова вместе. Капитаны Брант Тетгалес и Корнелий Най рассказали Баренцу, что в начале раздельного плавания около Тиманского берега встретили четыре ладьи русских промышленников. Поморы на расспросы о том, можно ли проникнуть Югорским Шаром в Карское море, отсоветовал идти этим проливом. Они сообщили, что Югорский Шар доступен для судов, а затем, по-видимому, шутки ради, добавили, что там не только есть льды, но и водятся огромные киты, уничтожающие суда, вступившие в их владения.

У губы Колоколовской путешественники встретили еще одну русскую ладью и от ее кормщика узнали, что киты редко появляются в проливе и не угрожают судам. Он предложил показать путь на восток через Югорский Шар. Вскоре голландцы были уже в Карском море. Льды, причинившие немало хлопот в проливе, теперь почти не мешали плаванию. Дойдя до устья реки Кары, Брант Тетгалес и Корнелий Най приняли ее за Обь и решили, что находятся недалеко от мифического мыса Табина. Голландцы думали, что выполнили свою задачу, отыскав путь в Тихий океан, и повернули обратно. Ни Виллем Баренц, ни Брант Тетгалес, ни Корнелий Най не подозревали, что от западной части Карского моря до северо-восточной оконечности Азии лежит морской путь в несколько тысяч километров и что они даже не видели берегов Ямала. Путешественники были восторженно встречены в Голландии, куда суда возвратились в сентябре 1594 г.

Спустя несколько месяцев Нидерландами была отправлена экспедиция в составе семи судов. Экспедиция должна была направиться уже изведанным путем и достичь стран Тихого океана.

В июле 1595 г. корабли покинули Голландию. Флотилией командовал Корнелий Най. Баренц был главным ее штурманом. Спустя полтора месяца они достигли южной части Новой Земли и направились в пролив Югорский Шар, где встретили тяжелые льды. Найдя удобную гавань, флотилия зашла в нее, чтобы дождаться улучшения ледовой обстановки.

На острове Вайгач путешественники обнаружили на берегу склад ворвани. Невдалеке виднелся парус русской ладьи. Голландцы пытались выстрелами привлечь к себе внимание поморов, выбиравших сети. Однако рыбаки, бросив улов и снасти, ушли в море, по-видимому, считая ружейную пальбу недостаточно основательным проявлением мирных намерений чужеземцев.

Вторая голландская экспедиция не внесла какого-либо существенного вклада в исследование Новой Земли. От поморов и ненцев, занимавшихся промыслами вблизи острова Вайгач, голландцы узнали, что русским известен морской путь до Оби и Енисея. Однако в Югорском Шаре флотилия встретила сплоченный лед. Было предпринято несколько попыток проникнуть в Карское море, но успеха они не имели. Потеряв надежду продолжать путь на восток, решили возвращаться в Нидерланды. «Один Баренц был против этого, - писал Ф.П. Литке, - он думал, что должно сделать покушение к северу от Новой Земли или же, оставшись прозимовать на месте, продолжить плавание в следующем году. Ему сказано, что если он хочет, то может исполнить это один и на собственную свою ответственность ... Смелое предложение не понравилось прочим ... Второе путешествие, предпринятое со столь великим иждивением и обещавшее так много, кончилось совершенно безуспешно: голландцы не открыли ни одного прежде не виданного пункта берега» (Литке Ф.П., Четырехкратное путешествие …, ч. 1, с. 44-45) .

ПЕРВЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ

XVII столетии, когда русские казаки и промышленники открывали и осваивали великие пространства Сибири и Тихого океана, Новая Земля по-прежнему посещалась поморами. В это же время интерес к далекому арктическому острову появился и в русских правительственных кругах.

В 1652 г. к Новой Земле была послана первая государственная экспедиция под руководством Ивана Неплюева. В ее состав входило 84 человека. Путешественники имели в своем распоряжении пять промысловых судов. Экспедиции поручалось произвести разведку серебряных руд, для чего разрешалось остаться на зимовку.

В начале июля флотилия Неплюева покинула устье Северной Двины. Путешественники благополучно миновали Белое море, но уже вблизи мыса Канин Нос встретили «великие льды». Экспедиции удалось достичь «Бурлова берега», расположенного вблизи островов Долгого и Матвеева. Здесь она осталась на зимовку.

Большинство участников плавания погибли, а оставшимся в живых было приказано направиться в Пустозерск. Столь же неудачной была и другая экспедиция - для поиска серебра на Новой Земле, которая была отправлена спустя 20 лет. Этим плаванием руководил Иван Неклюдов, но, как и его предшественник, погиб, не достигнув поставленной перед ним цели. Не принесли новых сведений о Новой Земле и иностранные экспедиции, все еще предпринимавшие безуспешные попытки отыскать Северо-восточный проход. К ее берегам снова приближались англичане, голландцы, датчане (Гудсон, Корнеллисон, Босман, Ламантирьер, Фламинг, Сноббергер, Вуд, Флаус). Они не доставили науке каких-либо важных открытий или наблюдений. Одни утверждали, что море вокруг Новой Земли безледно и по чистой воде можно плыть до Северного полюса, другие, напротив, считали, что океан в высоких широтах покрыт ледяным материком, третьи предполагали, что Новая Земля соединяется со Шпицбергеном, четвертые изображали ее в виде горного кряжа, протянувшегося от северной точки Азии к проливу Карские Ворота.

Особое представление о Новой Земле составилось в XVII в. у русских мореходов и промышленников. Они считали, что Новая Земля пролегла через студеные моря далеко на восток и, возможно, соединяется с Америкой. Не исключалось, что Новая Земля составляет особую часть света. Эта весьма своеобразная точка зрения на Новую Землю запечатлена в «Описании чего ради невозможно от Архангельского города морем проходити в Китайское государство и оттоле к Восточной Индии», составленном по приказанию царя Алексея Михайловича. Подлинник этого уникального документа сохранился до наших дней в Центральном государственном архиве древних актов.

Во второй половине XVII в. прекращаются попытки западноевропейских мореплавателей открыть Северный морской путь из Атлантики в Тихий океан, который уже был пройден по отдельным участкам русскими поморами и казаками. Новая Земля остается на многие годы забытой мореходами-исследователями. Даже участники Великой Северной экспедиции, которые в первую очередь картировали побережье России между Белым морем и рекой Обью, не побывали даже на ее южных берегах.

Все это способствовало рождению новых заблуждений. Во всяком случае, судя по карте России, изданной Академией наук в 1737 г., Новая Земля была изображена в виде полуострова, пересекающего Карское море и соединяющегося с материком Азия в районе еще не открытого мыса Челюскин. Возможно, это даже не заблуждение. Если допустить, что мореходы XVII в., которые прошли все полярные моря, омывающие Евразию, видели Северную Землю, то, возможно, она представлялась им продолжением Новой Земли. Ведь они допускали, что она протянулась до устья Лены, Яны и Колымы.

Но прошло всего около четверти века, как проблема Новой Земли была решена. И сделал это помор Савва Лошкин. Убедившись, что в водах восточной стороны Новой Земли водится значительно больше морского зверя, чем у более доступных западных берегов, он вошел на своей лодье проливом Карские Ворота в Карское море и направился на север. Льды не позволили мореходу возвратиться в Баренцево море. Савве Лошкину пришлось остаться на зимовку у пустынных восточных берегов Новой Земли, на которых он нашел лишь выкинутые морем стволы лиственни цы. О месте первой зимовки Лошкина ничего не известно. Вероятнее всего, промышленник зимовал у северо-восточных берегов северного острова Новой Земли. Такое предположение можно сделать на основе труда В.П. Кристинина, сохранившего для потомков важное свидетельство об отважном плавании русского помора.

По словам В.В. Кристинина, путешествие Саввы Лошкина до самых дальних северо-восточных берегов Новой Земли, лежащих между Логиновыми Крестами и мысом Желания (промышленники именовали его Доходы), продолжалось два года.

«Лошкин, - отмечал Кристинин, - принужден был зимовать дважды на сих пустых берегах; ибо по прошествии первой зимы в следующее лето не допустили его великие льдины пройти в Западное море мимо Доходов» (Кристинин В.В., “Географическое известие о Новой Земле”, с.184) .

По-видимому, место первой зимовки Лошкина находилось далеко к северу от Маточкина Шара. Если бы он зимовал вблизи пролива, то, вероятно, вместо того чтобы направиться в Баренцево море мимо мыса Желания, он, скорее всего, воспользовался бы путем через Маточкин Шар, который был ему хорошо известен. Однако Лошкин направился не в Маточкин Шар, а к мысу Доходы, вблизи которого был остановлен тяжелыми льдами.

Благодаря героическому плаванию Лошкина были добыты достоверные сведения о восточном побережье Новой Земли, которые спустя четверть века записал В.В. Кристинин со слов промышленников русского Поморья.

«На берегах Карского моря, от восточного устья Маточкина Шара к северу беспрерывный кряж высоких каменных гор простирается даже до Доходов, - отмечал В.В. Кристинин. - Но в южную сторону от того же устья Маточкина пролива берега Карского моря до восточного устья Никольского Шара представляют низкую и мокрую землю, покрытую мхом, сухим и болотным. Там водятся в великом множестве олени, медведи белые, волки. Но сей восточный край Новой Земли неудобен к звероловству; морских заливов на сем берегу нет; следовательно, ни единого спокойного и безопасного становища мореплаватели иметь на оном не могут. Без сего прибежища производить промыслы в Карском море невозможно, где завсегда видны переносные льды. Кораблекрушение от них страшно и опасно» (Кристинин В.В., “Географическое известие о Новой Земле”, с.168-169) .

Савва Лошкин весьма верно определил расстояние между мысом Спорый наволок и Маточкиным Шаром, найдя его равным приблизительно 350 верстам. Так как это расстояние было определено по счислению хода судна по чистой воде, можно предположить, что Лошкин в своем плавании, вероятно, был остановлен льдом к северу от мыса Спорый наволок, т. е. примерно в районе Ледяной гавани, где некогда зимовали голландцы.

Вторая зимовка располагалась поблизости от мыса Желания, который Лошкин в третье лето благополучно обогнул и беспрепятственно возвратился в Архангельск.

Вскоре произошло еще одно важное событие. Кормщик Яков Чиракин, отличавшийся природными дарованиями и большими познаниями в мореходстве, совершил в 1766 г. плавание проливом Маточкин Шар в Карское море. Не подозревая о том, что этим путем поморы пользовались, по крайней мере, еще в XVI в., он по возвращении из плавания доложил о своем открытии архангельским властям. Его сообщение привлекло внимание купца Антона Бармина. Тот решил отправить на Новую Землю судно, доверив командовать им флотскому штурману Федору Розмыслову. На судне плыли Яков Чиракин, три военных моряка и девять промышленников (Чулков Н. Экспедиция на Новую Землю под начальством Ф. Розмыслова в 1768-1769 гг., Архангельск, 1892, с. 22). Эта экспедиция получила поддержку со стороны Адмиралтейств-коллегии, которая поручила Розмыслову картировать Маточкин Шар, а потом, если позволит состояние льдов в Карском море, плыть к устью Оби и тем самым попытаться открыть забытый морской путь в Сибирь, использование которого могло принести немалую пользу русской торговле, особенно внешней.

10 июля 1768 г. кочмара Розмыслова покинула устье Северной Двины. Из-за встречных жестоких ветров месяц путешественники потратили на достижение Новой Земли. 16 августа они вошли в Маточкин Шар и приступили к его описи и промеру глубин. Спустя две недели Розмыслов уже находился у восточного устья пролива. Поднявшись на вершину горы, он увидел, что Карское море до самого горизонта свободно ото льдов и можно беспрепятственно плыть к устью Оби. Но судно его было мало приспособлено к дальнему плаванию, так как его парусная оснастка не позволяла ни ходить против ветра, ни дрейфовать. В случае шторма необходимо было немедленно искать убежища.

«Приближение зимы было в это время весьма приметно – писал о положении экспедиции Розмыслова Ф.П. Литке, первым познакомившийся с журналом полярного исследователя. - Морозы со дня на день становились сильнее, ветры большею частью стояли бурные, погоды ненастные» (Литке Ф.П., Четырехкратное путешествие …, ч. 1, с. 96) .

Розмыслов решил остаться на зимовку в восточном устье Маточкина Шара. Одну избу поставили в Тюленьем заливе, а другую соорудили на мысе Дровяном из бревен становища промышленников, находившегося на берегу пролива вблизи речки Медвянки. Спустя две недели замерз Маточкин Шар. Покрылось льдом Карское море. Восточный слабый ветер изо дня в день приносил снег. В октябре начались вьюги. Морозы крепчали. День становился все короче. Холод в зимовье сделался невыносимым. Законопатили и наглухо закрыли окна в избах, тем более что вскоре солнце скрылось за горизонт – наступила полярная ночь. Заболел Яков Чиракин, а 17 ноября 1768 г. оборвалась жизнь этого смелого морехода.

Среди путешественников появились больные. Порой жестокие ветры не позволяли им покидать зимовья.

31 января 1769 г. один из промышленников увидел на северном берегу Маточкина Шара стадо оленей. Он схватил ружье и отправился на охоту, надеясь добыть для себя и своих товарищей свежее мясо. Но через несколько часов разыгралась столь жестокая вьюга, что даже в 20 м невозможно было различить человека. Охотник не вернулся ни в тот день, ни в следующие, ни через неделю. «Положили считать его в числе мертвых без погребения», - записал Ф. Розмыслов в своем журнале (Литке Ф.П., Четырехкратное путешествие …, ч. 1, с. 98) .

В феврале и марте держались жестокие морозы. Лишь 17 апреля путешественники наблюдали первую оттепель, которую принес юго-западный ветер. От дождя снег раскис. Затем вдруг посыпался крупный град, который шел до полуночи. 23 апреля экспедиция потеряла еще одного своего товарища, промышленника, зимовавшего на мысе Дровяном. 22 мая Розмыслов наблюдал необычное явление: с высоких гор внезапно сорвался ураганный ветер и принес «тяжелый, горький воздух наподобие от дыму».

В конце мая Розмыслов возобновил исследование Маточкина Шара и через несколько недель завершил опись его южного берега. Вскоре Белушья губа очистилась ото льда, и путешественники занялись подготовкой к дальнейшему плаванию. Однако обнаружилось, что многие доски бортов прогнили. Течь была столь сильной, что морякам дважды в сутки приходилось отливать воду. Щели замазывали «густою глиною, смешанною с ржаными отрубями. Везде, где нужно было, конопатили, токмо течь не успокаивалась» (Литке Ф.П., Четырехкратное путешествие …, ч. 1, с. 99) .

Зимовка Розмыслова продолжалась 316 дней. 2 августа он вышел из Маточкина Шара. Только четверо его спутников были здоровы. Остальные, в том числе и начальник экспедиции, болели цингой. Первоначально Розмыслову показалось, что до самого горизонта виднелась открытая вода. Однако вскоре появились отдельные льдины, а затем сплошные ледяные поля стали неодолимым препятствием на пути полусгнившего крохотного судна. Один из матросов поднялся на мачту. Впереди не было видно ни берега Ямала, ни каналов чистой воды, которыми можно было бы добраться до устья Оби. Между тем кочмара жестоко ударилась об одну из льдин. Снова открылась сильная течь. «Дабы с худым судном не привести всех к напрасной смерти», моряки на созванном Розмысловым совете приняли решение возвращаться к Новой Земле. Но вместо Маточкина Шара они открыли залив Незнаемый. Здесь путешественники «предали морской бездне восьмого своего товарища. Этот залив (а может быть, еще один пролив?) ни Розмыслов, ни его помощник подштурман Губин не имели возможности исследовать. Оба они были тяжело больны. Кочмара по-прежнему давала сильную течь. «В сем тяжелом положении, - писал Ф.П. Литке, - помышляли они только о том, как бы возвратиться в отечество» (Литке Ф.П., Четырехкратное путешествие …, ч. 1, с. 102) .

Вскоре Розмыслов достиг Маточкина Шара и благополучно совершил плавание до западного устья. Здесь путешественники разгрузили судно. В днище было несколько пробоин. Их замазали глиной, но едва снялись с якоря, как вода стала неудержимо пробиваться через «глиняные пластыри». Возможно, экспедицию постигла бы трагическая участь, если бы в устье Маточкина Шара не вошла поморская лодья. Кормщики Ермолин и Лодыгин настояли на том, чтобы Розмыслов перебрался на их судно. Поморы считали, что плыть на сгнившем судне через море было равносильно «самовольной смерти». 25 августа 1768 г. Розмыслов покинул Маточкин Шар и через две недели возвратился в Архангельск.

Экспедиция впервые измерила и положила на карту пролив Маточкин Шар. Спустя более полувека Ф.П. Литке, изучив журналы и карты Розмыслова, отмечал, что опись и по сей день остается самой точной и самой подробной. «Та, которую мы сделали в 1823 году, - признавался знаменитый полярный исследователь, - не может с нею сравниться» ( (Литке Ф.П., Четырехкратное путешествие …, ч. 1, с. 103).

Розмыслов доставил науке первое описание окрестностей Маточкина Шара: гор и озер, животного и растительного мира. Правда, он не нашел ни жемчужных раковин, ни удивительной красоты камней, о которых рассказывал Яков Чиракин и которые якобы сверкали на солнце разноцветными искрами. «Путешествие это, - писал Ф. Литке об экспедиции Ф. Розмыслова, - живо напоминает нам мореходцев XV и XVI веков. Мы находим в нем те же малые средства, употребленные на трудное и опасное предприятие, ту же неколебимость в опасностях, ту же решительность, которая исключает все мысли, кроме одной, - как вернее достигнуть поставленной цели. Если мы рассмотрим, с какою твердостью Розмыслов, изнемогая от болезни, потеряв почти две трети своего экипажа, с никуда не годным судном, без помощника и почти без всяких средств старался исполнить предписанное ему, то почувствуем невольное к нему уважение» (Литке Ф.П., Четырехкратное путешествие …, ч. 1, с. 104). .

В последней трети XVIII в. свои взоры на Новую Землю обратила Петербургская академия наук. В 1772 г. академик И.И. Лепехин, изучавший Север Европейской России, пытался предпринять путешествие к ее берегам, но не смог достать судна, подходящего для дальнего и опасного пути. Продолжавшиеся жестокие бури окончательно вынудили ученого оставить свое намерение. Но прежде чем расстаться с Севером, он попросил своего друга Василия Васильевича Кристинина собрать сведения об этом острове Русской Арктики.

В 1789 г. в «Новых ежемесячных сочинениях», издавшихся Академией наук под редакцией И.И. Лепехина был опубликован труд В.В. Кристинина «Географическое известие о Новой Земле», который был главным образом основан на расспросах помора Ивана Шухобова. Спустя год В.В. Кристинин познакомился с кормщиком Федотом Ипполитовичем Рахманиным, рассказы которого он изложил в первом «Прибавлении» к «Географическому известию». За ним последовало «Прибавление второе» - рассказ кормщика Алексея Ивановича Откупщикова, слышанный В.В. Кристининым в июле 1788 г. в Архангельске.

Кристинин не был на Новой Земле, но по сказаниям поморов дал первое монографическое описание этого обширного острова, который он рассматривал как продолжение Урала.

В.В. Кристинин отмечал наличие холодного течения из Карского моря, которое выносит в Баренцево море большие массы льда, покрытого песком и землей. По мнению промышленников, ширина Новой Земли в районе Маточкина Шара составляет 102 версты.

Особое внимание В.В. Кристинин уделил описанию северного острова. Он отметил, что почти все его пространство занято высокими горами, которые снижаются по мере приближения к северу. Более того, он подчеркнул, что многие горы погребены под исполинским ледяным куполом, от которого отдельными языками спускаются к морю потоки глетчерных льдов. Западный берег Северного острова изрезан многочисленными заливами и губами. Из них он особо выделяет Серебрянку, Машигину, Ледяную, Архангельскую, Глазовую, Никольскую, Горбову, Круглую, Богатую и, наконец, Охальную, лежащую ближе всех к мысу Желания. Она открыта ветрам и льдам, и вблизи ее берегов нередко терпят крушение суда русских промышленников. «Во всех этих заливах, - отмечал Кристинин, - производят промыслы жители Мезенской страны» (Кристинин В.В., Географическое известие … . с. 186) .

Кристинин дал также характеристику гор Новой Земли, которая находится в согласии с современными представлениями и свидетельствует о том, что русским промышленникам были хорошо известны не только берега Новой Земли, но и внутренние районы острова.

«По словам и опытам кормщика Откупщикова, - писал В.В. Кристинин, - в северной половине Новой Земли в самые летние месяцы зима ощутительна. Все морские сей части заливы можно назвать ледяными и каменными. Ледяные горы стоят, как неподвижные стены при каменных высоких горах, и новыми льдинами, которые к ним примерзают, увеличиваются. Самых каменных гор верхи завсегда снегом покрыты. В летнее время с гор сих водопады пресной воды низвергаются в заливы» (Кристинин В.В., Географическое известие … с. 188) .

Кристинин дает описание небольших островов, расположенных вдоль западной части Новой Земли на пространстве от Маточкина Шара до мыса Желания. В их числе он| описывает острова Горбовы, Максимков, Доходы (Орланские). В районе последних промышленники, как правило, встречали тяжелые карские льды. Они лишали их возможности пробиваться к восточным берегам Новой Земли. Но все-таки они пробивались и сквозь льды. Кроме Саввы Лош кина по Карскому морю плавали и многие другие поморы. Зимовье одного из них нашел Розмыслов вблизи восточного Маточкина Шара. Животворящий крест был поставлен помором Саввой Феофановым в 1742 г. на берегу речки, которая по его имени потом была названа Саввиной ... А следы других подвижников и первооткрывателей стерло время. Но многие даже не помышляли ставить памятные знаки, как, например, тот же Савва Лошкин, рассказ о плавании которого сохранил для потомков Василий Кристинин.

Собственно историческое повествование Кристинина о Новой Земле начинается со времен древнего Новгорода ... Как и новгородцы, он верил в наличие месторождений серебра на этом полярном острове. Одновременно Кристинин был убежден, что разработки каменноугольных залежей со временем составят важную ветвь новоземельской промышленности. Кристинин установил, что поморам были известны не только все берега Новой Земли от Карских Ворот до мыса Желания, но и все важнейшие заливы и мысы, озера и речки. По словам промышленников, внутренние районы южного острова покрыты камнями и темно-синей глиной, которую они употребляют на изготовление печей в своих зимовьях. Изредка встречаются песчаные места и заросшие мелкой травой поляны, болота и мокрые мхи, которыми, как и травой, питаются олени.

По наблюдениям промышленников, у западных берегов южной части Новой Земли в конце сентября - начале октября начинается образование новых льдов. Припай держится около 8 месяцев. В конце мая – начале июня заливы освобождаются ото льдов. Кристинин обобщил наблюдения поморов за «воздушными переменами». Он писал: «Хорошая погода на Новой Земле случается изредка. Сильные ветры с густым снегом составляют там, по большей части, зимнюю погоду. Бури продолжаются часто по неделе, иногда же до десяти дней ... В то время весь видимый воздух занимается густым снегом, кажущимся наподобие курящегося дыма» (Кристинин В.В., Географическое известие … с. 133) . По рассказам промышленников, глубина снежного покрова в различных местах Новой Земли колеблется от одного до четырех аршин. Толщина ледяного покрова в озерах составляет в среднем 120 см. Морозы на Новой Земле не отличаются особой жестокостью. Во всяком случае, стужа не превосходит самые суровые зимы в Поморье. Это важное замечание вскоре будет подтверждено инструментальными наблюдениями.

Один из разделов своего «Географического известия Кристинин посвятил растениям Новой Земли. «На ней, - писал он, - никакой лес не растет, не прозябает там какая-либо ягода, встречаются одна только мелкая трава и некоторые цветики не свыше четверти аршина. На тамошней земле растут некоторые в пол-аршина деревца с почками, но без листьев» (Кристинин В.В., Географическое известие … с. 134) .

Ученый отмечал, что бедность растительности Новой Земли награждается обилием животных в ее водах и на ее берегах. Промышленники добывают на этом острове или вблизи него моржей, белух, морских зайцев, нерп, белых медведей, песцов. Шкуры и сало их частью продаются в Архангельске, а частью вывозятся в европейские государства. Кроме того, промышленники занимаются добычей птиц и ловлей гольцов - красной рыбы «рода семги». Гольцы по речкам поднимаются в озера Новой Земли, где остаются в течение долгой полярной зимы. Весной они спускаются стаями в океан, чтобы осенью снова возвратиться в водоемы Новой Земли. Гольцы достигают веса 15 фунтов. Водятся они, по словам Кристинина, в великом множестве, так что промышленники шестипудовую бочку этой первосортной соленой рыбы продают по цене от шести до девяти рублей.

Кристинин подробно описал новоземельские промыслы, условия жизни и характер занятий поморов, зимующих на берегах Новой Земли. Ученый полагал, что объемы промышленности на Новой Земле следует увеличить. Прежде всего, он считал необходимым обратить внимание на развитие китоловства в студеных морях не только у Новой Земли, но и вблизи Шпицбергена и Гренландии.

Сочинение Кристинина о Новой Земле весьма высоко было оценено Петербургской академией наук, которая избрала его в число своих членов-корреспондентов. В «Географическом известии» Кристинин впервые на основе удивительно точных и достоверных наблюдений промышленников дал первую комплексную характеристику Новой Земли, которой была суждена долгая жизнь в науке. Он надеялся, что сообщенные им известия будут в скором времени дополнены исследованиями гидрографов, горных инженеров, ученых-естествоиспытателей. Но прошло почти 30 лет, прежде чем к берегам Новой Земли отправилась следующая русская экспедиция.

В начале XIX века по инициативе известного государственного и знаменитого мецената Николая Петровича Румянцева была учреждена Беломорская компания с базой в Екатерининской гавани на Мурмане (недалеко от города Колы). Компании не только разрешалось вести промыслы на островах Новой Земли, но и распространять свою деятельность в любых доступных и дальних районах Северного Ледовитого океана. Даже Новосибирские остро ва считались находящимися в сфере ее влияния (Архив внешней политики России (АВПР), ф. Главный архив, П-21 1806, д.1, л. 6) .

Все это, а также крупные кредиты, которые были предоставлены казной компании, свидетельствовали о том, что русское правительство видело в ней важное орудие как для укрепления своего политического влияния в Арктике, так и для развития морских промыслов в Северном Ледовитом океане.

С возникновением Беломорской компании тесным образом связана самая первая в XIX в. экспедиция на Новую Землю, снаряженная на собственные средства Н.П. Румянцева, внесшего на счет компании 42 тыс. руб., что примерно равнялось десятой доле всех ее капиталов. Одной из главных задач экспедиции были поиски серебряной руды, которую, по летописным преданиям, в давние времена добывали новгородцы и которую затем, начиная с середины XVII в., тщетно пытались открыть русские экспедиции.

Н.П. Румянцев, проявлявший глубокий интерес к русской истории, мореплаванию, словесности, энергично собиравший документы, относящиеся к древним временам России, знал предания, в которых шла речь о новгородских серебряных рудниках. Снаряжая экспедицию на свои собственные, а не на государственные средства, он стремился не только к открытию «новых источников богатства» для Русского государства. В не меньшей степени его интересовало исследование Новой Земли, которая не была еще достоверно картирована. Если не считать весьма точной карты Розмыслова, относящейся к Маточкину Шару, очертания этого грандиозного острова наносились по голландским и английским картам 200-летней давности, а также по картам русских промышленников, которые отличались наибольшей достоверностью, но уже не соответствовали уровню последних достижений науки.

Руководителем экспедиции Н.П. Румянцев пригласил горного чиновника Василия Лудлова. 26 июня 1806 г. Лудлов прибыл в Архангельск, но не смог в ту же навигацию отправиться к Новой Земле, так как время для подготовки и осуществления путешествия было упущено. В феврале 1807 г. он направился в город Колу. Компания выделила для экспедиции судно «Пчела». Помощник начальника экспедиции штурман Григорий Поспелов нашел свое судно на берегу, занесенное снегом и обмерзшее льдом. Состояние «Пчелы» было самое плачевное – множество поломок, снасти отсутствовали. Пришлось посылать шняку за недостающим снаряжением в Архангельск. Наконец, «Пчела» была приготовлена к плаванию.

Сведения об этой новоземельской экспедиции до по­следнего времени были весьма скудны. Собственно, известна была лишь одна небольшая заметка ее начальника Лудлова, опубликованная более 150 лет назад в журнале «Сын отечества» и почти не дающая сведений о географических исследованиях экспедиции. Между тем в Центральном государственном архиве Военно-Морского Флота в Ленинграде автору этих строк довелось обнаружить письмо известного полярного исследователя Федора Петровича Литке. Из него стало ясно, что в 1821 г. в Архангельске Литке встретился с капитаном судна «Пчела» штурманом Поспеловым и получил от него карту западного побережья Новой Земли, а также записки, которые капитан «Пчелы» вел во время плавания к этому острову летом 1807 г. Попытка разыскать эти документы среди собрания шканечных и вахтенных журналов не принесла успеха. Неудачей закончились и поиски в фонде Адмиралтейского департамента, который в первой четверти XIX в. возглавлял ученую деятельность русского флота и которому Литке передал ценные документы Поспелова. Ни карт, ни записок среди документов этого учреждения не оказалось. Однако поиски не прекращались и только что привели к интересной находке. В Центральном государственном архиве Военно-Морского Флота среди материалов, в основном посвященных подготовке экспедиции к Южному полюсу и в Берингов пролив, которая под командой Ф.Ф. Беллинсгаузена и М.Н. Васильева в 1819 г. покинула Кронштадт, был обнаружен «Протокол шлюпа “Пчелы”», веденный в навигацию 1807 г. корабельщиком 9-го класса Григорием Поспеловым. На нем имеется пометка, что этот журнал передан в Адмиралтейский департамент Федором Петровичем Литке. Он занимает 60 листов, исписанных как с лицевой, так и с оборотной стороны. Записки Поспелова содержат подробный отчет о подготовке этой экспедиции на Новую Землю. В нем дано описание одномачтового шлюпа «Пчела», который имел длину по килю 39 футов, а ширину по деку – 12 футов. Его водоизмещение составляло 35 т.

УЧЕНЫЕ НА НОВОЙ ЗЕМЛЕ

Тот факт, что Русский Север не иссле­дован в естественноисторическом отношении, являлся укором академии.

«Предприимчивый дух российских народов, - писали Бэр и Брандт, - открыл Новую Землю раньше, нежели все прочие страны, за изъятием разве Гренландии. Итак, мы отстали только в одном ученом исследовании. Долг академии озаботиться подобными разысканиями» (ЦГИА, ф. 733, оп. 12, д. 493, л. 3).

На новоземельское путешествие академия отпустила 9 385 рублей. По ее просьбе к экспедиции прикомандировали прапорщика А.К. Цивольку. Кроме Бэра в плавании участвовали натуралист Дерптского университета Леман, художник петербургского Монетного двора Рэдер, препаратор Зоологического музея Филиппов и служитель Дронов.

19 июля суда отдали якоря у входа в пролив Маточкин Шар, вблизи устья реки Чиракиной, где А.К. Циволька зимовал вместе с П.К. Пахтусовым.

Вскоре Бэр ступил на Новую Землю. Несколько дней путешественники занимались изучением окрестностей, прилегающих к западному устью Маточкина Шара. Они собирали растения, осматривали птичьи базары, ловили леммингов, вскрывали моржей и нерп, добытых промыш­ленниками, стреляли гагар, куликов, чаек.

31 июля суда вошли в Маточкин Шар. Лед они встретили только в переузье (середина пролива). Он находил­ся в постоянном движении. Оставив здесь суда, путешест­венники стали осторожно на лодке пробираться между льдинами.

«Эта попытка, - писал Бэр, - после некоторых усилий удалась нам, и мы открыли себе с помощью свежего ветра свободный ото льда путь к Карскому морю, в которое и вошли вскоре после полуночи. Тот же самый ветер на следующий день чрезвычайно усилился и сделал обратный путь на лодке невозможным. А так как при отправлении нашем с места, где суда наши стояли на якоре, мы имели намерение возвратиться туда к ночи и потому не запаслись ничем нужным для более продолжительного пребывания в необитаемом месте, то и принуждены были провести первые числа августа весьма беспокойно, в дурную погоду, в дождь, при 4,5° температуры, без всякого крова и терпя во всем недостаток. Если бы буря еще продолжалась, то положение наше могло бы сделаться чрезвычайно опасным, потому что возвращение пешком вдоль пролива было совершенно невозможно по причине голых непроходимых скал, выдававшихся во многих местах из самой воды» (Бэр К.М., Донесения …, с. 1046). .

Путешественникам посчастливилось встретить кемских поморов. Они предоставили ученым кров и пищу.

Бэр в своем донесении отмечал, что сильный западный ветер очистил Карское море и льда не было видно даже с окрестных гор. Спустя некоторое время ветер переменился с западного на восточный, и, к ночи следующего дня, промокшие путешественники прибыли к месту стоянки судов.

Бэр решил вернуться на западное побережье Новой Земли и продолжить исследование ее южной части. 3 августа суда покинули Маточкин Шар. В первую очередь обследовали губу Безымянную, где промышленники находили куски каменного угля. Бэр выяснил, что встречающиеся здесь куски угля принесены океаном из других мест.

6 августа путешественники высадились на юго-западном побережье Новой Земли, в устье реки Нехватовой. Несколько дней Бэр уделил изучению соленых озер, соединенных между собой руслом реки Нехватовой, а натуралист Леман - сбору сведений о геологическом строении окрестностей Костина Шара. Работы были прерваны штормом.

Как только утихла буря, путешественники оставили устье реки Нехватовой и занялись драгированием в Костином Шаре. Уловы оказались чрезвычайно богатыми. Сеть принесла многочисленные экземпляры медуз, морских ежей и звезд, различных рачков, полипов и других морских животных.

Бэр решил возвращаться в Архангельск, которого экспедиция благополучно достигла 11 сентября 1837 г.

Экспедиция Бэра была важным шагом в исследовании Арктики. Ей по праву принадлежит создание первого научного представления о растительном мире Новой Земли. За шесть недель Бэру удалось собрать и исследовать 135 видов растений. Ученый одновременно дал научное описание млекопитающих, птиц, рыб и низших животных, обитающих в водах и на берегах Новой Земли. Он был удовлетворен тем, что собрал близ Новой Земли 70 видов беспозвоночных, в то время как английский полярный исследователь Скоресби привез со Шпицбергена 37 видов. В 1838 г. Бэр опубликовал исследование о растительности и климате Новой Земли, где растительный мир впервые «рассмотрен не только в статистическом состоянии, но и как динамическая совокупность растительных сообществ» (Трасс Х.Х., Интересы и труды К.Э.М. Бэра в области ботаники, Мат-лы науч. конф., посвящ. 175-летию со дня рождения К. Э. М. Бэра, Тарту, 1967, с. 21-22) .

Академия наук выразила Бэру «усердную признательность за столь успешное выполнение возложенного на него важного и многотрудного поручения». Непременный секретарь академии П.Н. Фус писал начальнику морского штаба Меньшикову «о глубокой признательности академии за прикомандирование к экспедиции столь опытного офицера, каков прапорщик корпуса флотских штурманов Циволька, коего знанию дела, знакомству с тамошним краем, неутомимому усердию и любви к наукам экспедиция наиболее обязана своим успехом». Циволька в награду получил годовой оклад жалованья и следующий офицерский чин.

Проведя научные исследования на Новой Земле, Бэр одним из первых попытался проследить влияние климатических условий на развитие животного и растительного мира сначала на этом острове, а затем на всем Русском Севере. Исследования Бэра, посвященные температур воздуха на 70° с.ш. и повторяемости гроз в полярных странах, явились важнейшим вкладом в изучение климатических особенностей западного района Арктики. Анализ наблюдений П.К. Пахтусова, А.К. Цивольки, С.А. Мои­сеева и собственных измерений во время экспедиции на Новую Землю в 1837 г. привел его к выдающемуся вы­воду о существовании замкнутого ледяного бассейна (ледяного массива), оказывающего большое влияние на климат и растительный мир восточной стороны этого гигантского острова, и о повышенной ледовитости Карского моря по сравнению с Баренцевым.

В 70-х годах прошлого столетия выводы Бэра подверглись критике со стороны зарубежных географов, и в частности Петермана и Гельвальда. В литературе стало бытовать суждение об ошибочности взглядов ученого, который якобы не сумел проникнуть в Карское море в 1837 г. и назвал его непроходимым.

Обратимся же к фактам. Прежде всего, напомним, что в 1837 г. Бэр, сопровождаемый поморами, проник в Карское море и, выйдя к восточному устью Маточкина Шара, был поражен не обилием льдов, а их совершенным отсутствием. В своем донесении в Академию наук он сообщал, что льды от восточных берегов Новой Земли были угнаны за горизонт западными штормовыми ветрами.

Как видно из новых документов, по возвращении из плавания 1837 г. Бэр вместе с Рейнеке, Циволькой, Купфером и Литке участвовал в обсуждении вопроса о снаряжении экспедиции для завершения описи Новой Земли, одной из задач которой являлось плавание Карским морем от мыса Желания к Маточкину Шару.

Одной из важнейших задач этой экспедиции Бэр считал выполнение физических наблюдений и просил Академию наук снабдить руководителя экспедиции Августа Цивольку «Метеорологией» Людвига Кемца и «Руководством для делания метеорологических наблюдений» Адольфа Купфера. Новоземельская экспедиция 1838 - 1839 гг. доставила первый проведенный на Русском Севере годич­ный цикл ежечасных метеорологических наблюдений, которые вошли в состав классических трудов по климатологии России и земного шара. Несмотря на неуспех попыток Новоземельской экспедиции подняться к мысу Желания, Бэр считал возможным достижение этого северного пункта острова и реальным плавание Карским морем. Об этом наглядно свидетельствует его проект научных исследований на Русском Севере. В 1840 г. он предложил отправить промышленное судно из Пустозерска к берегам Ямала, чтобы взять на борт остов мамонта, обнаруженный местными жителями у реки Юрибей.

«По своему положению Русское государство, - писал Бэр, - должно совершенно особое внимание уделять исследованию природы высоких широт Севера» (ЦГИА, ф. 735, оп. 2, д. 94, л.11). Он напо­минал, что слабая изученность полярных областей в кли­матическом и естественнонаучном отношении наносит ущерб интересам государства, престижу русской науки.

Что касается выводов Бэра о существовании замкнутого ледяного бассейна (Новоземельского ледяного массива) и о повышенной по сравнению с Баренцевым ледовитости Карского моря, то это были выдающиеся для своего времени научные предположения. Они основывались не на домыслах, а на точных, изумительно достоверных наблюдениях П.К. Пахтусова и А.К. Цивольки.

Спустя столетие советские ученые подтвердили правильность взглядов Бэра, установив существование Новоземельского ледяного массива, который даже для совре­менных мощных судов остается грозным препятствием.

Исследование климатических условий Арктики Бэр считал важнейшей задачей полярных экспедиций. В разработанном им грандиозном проекте исследования Севера России в естественнонаучном отношении предусматривалась постановка геофизических наблюдений. Весьма символично, что в отзыве на английский проект экспедиции к Северному полюсу Бэр одной из главных задач такого научного предприятия считал исследование метеорологических, гидрологических, ледовых и геомагнитных условий Центральной Арктики. Задачу достижения полюса ученый называл делом третьестепенным, поскольку север­ная точка планеты сама по себе не отличается от других точек земного шара. Бэр писал, что он и его коллеги «склоняются к точке зрения русских промышленников, научно обоснованной и защищаемой адмиралом Врангелем, именно, что вокруг полюса нет сплошного постоянного ледяного покрова».

Вскоре после возвращения ученого в Петербург Гидрографический департамент вошел с ходатайством в морской штаб об отправке в Ледовитое море двух судов для картирования и подробного исследования северо-западных, северных и северо-восточных берегов Новой Земли. На этот раз моряков ждал успех. Морской штаб дал согласие на отправку экспедиции летом 1838 г. Ее руководителем был назначен А.К. Циволька.

В январе 1838 г. А. К. Циволька простился с Петербургом. Вместе с ним в Архангельск выехали прапорщик С. А. Моисеев, кондукторы Рогачев и Кернер. Руководитель экспедиции лично наблюдал за строительством шхун «Новая Земля» и «Шпицберген».

Новоземельская экспедиция 1838-1839 гг., продолжавшаяся 450 дней, не выполнила всех поставленных перед ней задач. Потеряв начальника экспедиции и 8 членов экипажа, она не могла продолжать описи северных и северо-восточных берегов Новой Земли. Но, несмотря на то, что экспедицию преследовали неудачи, она все же внесла определенный вклад в исследование Новой Земли. Весной и летом 1839 г. ее участниками были описаны губы Мелкая, Крестовая, Северная и Южная Сульменевы, Машигина, залив Моллера.

После неудачной экспедиции 1838-1839 годов Новая Земля была надолго забыта.

С середины XIX в. не только в Арктике, но и во всем северном полушарии обозначилось потепление климата, что привело к уменьшению ледовитости как в Ба­ренцевом, так и Карском море. В это время в новоземельских водах наряду с поморами начинают охотиться иностранцы. Пользуясь тем, что Новая Земля не охранялась царским правительством, иностранцы не только хищнически истребляли морского зверя, разоряли гнезда гаг, вывозили пух, но и уничтожали старинные промысловые избы и кресты, свидетельствовавшие о давнем владении русскими Новой Землей.

На повестку дня вставал вопрос о заселении этого острова и действенном закреплении его за Русским государством. Начало этому важному мероприятию положил ненец Фома Вылка. В 1867 г. с семьей и несколькими товарищами он отправился на двух карбасах к южному острову Новой Земли. Путешественники попали в бурю и едва не погибли. В глубине одного залива Фома Вылка нашел развалившуюся избушку. Ему пришлась по душе тихая, окруженная горами бухта. Путешественники поставили на ее берегу свои чумы и принялись за добычу. Промысел был удачен. Ненцы настреляли большое количество нерп, оленей, набили белух и решили отправляться обратно на Большую Землю. Но Фома не вернулся вместе с товарищами. Со своей женой Ариной, двумя маленькими дочерьми и ненцем Самдеем он остался на Новой Земле, где хотел укрыться от жестокой эксплуатации пустозерских купцов и царских чиновников. Из остатков старой избы русских промышленников ненцы выстроили себе жилище, устроили нары, обили стены шкурами, соорудили очаг. В избе им предстояло провести много долгих месяцев. Фома, Арина, их дети благополучно перенесли суровую холодную зиму. Цинга миновала их. Заболел только ненец Самдей. Незадолго до наступления первого солнечного дня он умер.

Летом 1868 г. Фома снова не захотел покинуть берега Новой Земли. Он остался на вторую зимовку, хотя избушку, в которой жил, еще весной разобрал на дрова. Семья жила теперь в чуме, «где было почти так же холодно, как на дворе». Цинга в эту зиму навестила чум: заболели жена и обе дочери. Но Фома победил болезнь, напоив больных свежей кровью застреленного белого медведя. Тяжелая зимовка изнурила отважного ненца, ружье пришло в негодность, запасов не было. Однако Фома Вылка не сдавался. Узнав от посетивших его чум нор­вежцев, что к северу от становища охотятся русские поморы, он решил попытать счастья и достать все необ­ходимое для зимовки. Фома разыскал их, купил ружье со всеми припасами, запасся провизией, ситцем. Вскоре Вылка перебрался в Мало-Кармакульскую бухту. Сюда в 1870 г. пришла русская военная эскадра. Поход ее к берегам Новой Земли был демонстрацией силы и намерений русского правительства пресечь притязания иностранных государств на эту исконно русскую землю, издревле обжитую нашими поморами. Одновременно были предприняты некоторые меры по развитию русских промыслов на берегах и в водах Новой Земли, хотя вопрос о ее заселении и действенном закреплении за Россией оставался нерешенным.

В 1872 г. на южном острове, в Костином Шаре была выстроена изба-приют для промышленников. Одновременно на Новой Земле появилось несколько ненецких семейств, которые, по примеру Фомы Вылки, решили навсегда остаться на ее берегах.

В 1878 г. Общество спасения на водах отправило на Новую Землю зимовочную экспедицию, которой руководил гидрограф Е.А. Тягин. Построив в Малых Кармакулах спасательную станцию, путешественники выполнили годичный цикл гидрометеорологических наблюдений, произвели промер кармакульского рейда.

Вместе с моряками поселилось несколько семейств ненцев. Зимовка в основном прошла благополучно. 12 апреля 1879 г. Е.А. Тягин в сопровождении ненцев на двух собачьих упряжках направился в глубь Новой Земли. Он надеялся установить, насколько проходимы горы в глубине острова, и выяснить, действительно ли на восточной его стороне в большем изобилии, чем на западной, водится морской зверь. Сначала шли на юг берегами соединяющихся друг с другом озер, а затем по долине горной речки Малой Кармакулки. В первый день путешественники удалились на 15 верст от становища. Хотя было всего -15°С, Тягин в первую ночь похода промерз до костей, пока не спрятал голову внутрь ненецкой малицы и не согрелся собственным дыханием.

На 20-й версте Малой Кармакулки путешественники оставили часть своих запасов. Всех собак запрягли в одни нарты и затем долго взбирались на высокую гору, рассчитывая, что за нею откроется более удобный, более короткий путь к Карскому морю. Поднявшись на вершину хребта, Тягин увидел перед собой плато, покрытое льдом и снегом. Собаки понеслись вскачь, но вскоре очутились у обрыва, пересекавшего плато с севера на юг. Тягин резко повернул упряжку и свалился с нарт, разбив очки. В снег полетели ящики с продовольствием и инструментами. Остановился хронометр. Теперь путе­шественники не могли точно определить свое местонахождение.

«Спуститься в долину не было никакой возмож­ности, - писал Тягин, - а потому мы направились вдоль обрыва к северному склону горы: сани скатывались с ко­согора и становились поперек пути. Придерживая их с помощью собаки, впряженной сбоку, мы действительно нашли возможность, хотя и с большим трудом, спуститься в долину. Пройдя ее, совершенно изможденные, расположились на отдых у подошвы противоположного хребта гор. Было два часа ночи. Температура понизилась до 21,5° мороза. Собаки от усталости плохо ели, а от холода, покрытые инеем, жались друг к другу и дрожали» (Гриневецкий Л.Ф. Поперек Новой Земли, Изв. Рус. геогр. об-ва, 1883, вып. 4, с. 268). На следующий день уже не рисковали пробиваться через горы, а обходили их по долинам речек.

17 апреля Тягин поднялся на вершину водораздела между Баренцевым и Карским морями. Здесь он оставил часть запасов и направился в долину, где остановился на ночлег. Вечером в низменных местах появился густой туман. Он стал рассеиваться днем, поднимаясь вверх «не всей массой, а частями в виде столбов, быстро удлинявшихся» (Гриневецкий Л.Ф. Поперек Новой Земли, Изв. Рус. геогр. об-ва, 1883, вып. 4, с. 269) .

Еще три дня Тягин пробирался на восток, пока встречный ветер и метель не вынудили его остановиться на отдых в долине безымянной речки. Путешественники обнаружили небольшой грот в обрыве ледника и, расширив его, устроили ночлег в ледяной пещере.

«Здесь, - писал Тягин, - впервые за все время наше­го пятидневного путешествия мне удалось хорошо поспать. Проснувшись поздно, я нашел еще одно удобство пещеры: свет давно взошедшего солнца проникал через двухаршинную толщу потолка и даже через стены, придавая им бледно-голубой цвет. Возможно было не только отличать предметы внутри, но даже писать и шить. Пока я спал, ненцы успели осмотреть окрестности и, не заметив признаков близкого присутствия оленей, за счет которых мы могли бы пополнить запасы нашей провизии и корма для собак, не советовали мне идти дальше» (Гриневецкий Л.Ф. Поперек Новой Земли, Изв. Рус. геогр. об-ва, 1883, вып. 4, с. 270) .

Действительно, продовольствие путешественников было на исходе. Собак уже кормили хлебом, смоченным в мясном бульоне. Многие из животных получили ушибы и ранения. Две лучшие собаки так выбились из сил, что их решили не запрягать, «почти у всех стерлась до мяса кожа на кистях лап».

Тягин уговорил ненцев еще один день продолжить путь на восток. Вечером они поднялись па вершину горного кряжа. Впереди расстилался ледник, припорошенный снегом. А дальше виднелась полоса тумана. Ненцы считали, что туман поднимается над открытой водой Карского моря. Однако Тягин не соглашался с их доводами. По его расчетам и наблюдениям до восточного бе­рега Новой Земли оставалось 35 верст.

Решено было повернуть обратно. Путь к Малым Кармакулам был не менее труден. Особенно тяжело досталось и людям и собакам при спуске с горы «Несчастья», где в начале пути Тягин разбил очки и хронометр. Особенно трудно было удержать сани. Не помогали ни тормоза, ни заостренные колья. Нарты порой так стремительно неслись на спуске, что путешественники решили выпрячь собак. Ненцы тоже не могли удержаться на ногах в своих скользких пимах и непрестанно падали. Лишь один Тягин, у которого каблуки сапог были снабжены шипами, смог спустить сани в долину.

Когда позади осталась последняя гора и открылись берега Малой Кармакулки, путешественники почувствовали себя как дома. Добравшись до продовольственного склада, они накормили собак, насытились сами и вскоре благополучно возвратились в становище.

Несмотря на неудачу, Тягин считал возможным в весеннее время пересечь Новую Землю с запада на восток. Для этого путешественники должны располагать силь­ными собачьими упряжками и иметь достаточный запас корма для животных. Остров, по его мнению, следовало пересекать не через горы, а по долинам речек.

Во время похода в глубь Новой Земли Тягин сделал ряд интересных наблюдений. Производя все время метеорологические наблюдения, он пришел к выводу, что по мере удаления на восток температура воздуха значительно понижается. Как и в Малых Кармакулах, в глубине острова преобладают ветры восточных направлений и достигают нередко силы урагана. Тягин доставил науке первые сведения о рельефе внутренних частей Новой Земли, прилежащих к заливу Моллера.

«Хотя, - писал он, - горы, озера и долины были крыты сплошною пеленою снега, тем не менее, можно было отличить, что видимый на западном побережье наклон пластов острова имеет такой же характер и внутри. Горы расположены преимущественно по меридиану. Их восточные склоны более отлоги, чем западные отвесные обвалы. Остров представляется как бы наклонившимся к востоку» (Гриневецкий Л.Ф. Поперек Новой Земли, Изв. Рус. геогр. об-ва, 1883, вып. 4, с. 272-273) . Во внутренних частях острова встречаются те же самые горные породы, что и на западном берегу.

Еще более важным вкладом в познание Новой Земли явилось устройство Тягиным метеорологической станции в Малых Кармакулах. Главная физическая обсерватория снабдила его термометрами, анероидом, флюгером и дождемером. В точение 11 месяцев, с 13 октября 1878 г. по 13 августа 1879 г., Тягин три раза в день - в 7, 13 и 21 час - производил метеорологические измерения. Они были полностью опубликованы в «Летописях Глав­ной физической обсерватории за 1879 год» и стали достоянием, как русской, так и мировой геофизики. Особен­но часто к ним обращались ученые, занимавшиеся изучением климата полярных стран.

Важной страницей в изучении Арктики, и в частности Новой Земли, явились одновременные наблюдения по программе Первого международного полярного года, в проведении которого участвовали метеорологи Австрии, Англии, Германии, Голландии, Дании, Канады, Норвегии, России, США, Швеции, Финляндии, Франции. Россия взяла на себя обязательство создать в Арктике две поляр­ные станции: одну - на берегу Северного Ледовитого океана, в устье Лены, а другую - на Новой Земле, в Малых Кармакулах. Новоземольскую экспедицию возглавлял гидрограф лейтенант К.П. Андреев. В ее состав входили мичман Д.А. Володковский, заведующий кронштадтской морской астрономической обсерваторией В.Е. Фус, врач Л.Ф. Гриневецкий, наблюдатель студент Петербургского университета Н.В. Кривошея, матросы П. Демидов, А. Ларионов, Ф. Тисков, Я. Трофимов и вольнонаемный рабочий В. Тарасов.

Путешественники на пароходе «Чижов» 4 августа 1882 г. прибыли к берегам Новой Земли. До начала си­стематических наблюдений оставалось меньше четырех недель. За это время путешественникам предстояло построить магнитный павильон для исследования всех эле­ментов земного магнетизма и соорудить метеорологическую обсерваторию, оснастив ее самой совершенной аппаратурой, в том числе и самопишущими приборами.

Начальник экспедиции К.П. Андреев, пока строилась полярная станция, разрешил врачу Л.Ф. Гриневецкому и студенту Н.В. Кривошее отправиться в глубь Новой Земли, чтобы в районе залива Литке выйти к Карскому морю. Они шли пешком в сопровождении ненца. Снача­ла все шло великолепно. Светило солнце, было тепло и тихо. Через шесть часов пути по каменным россыпям поднялись на вершину первого хребта, окаймляющего Мало-Кармакульскую бухту. Здесь путешественники сде­лали привал, надеясь после часового отдыха приступить к штурму следующего кряжа. Но чудесная погода стала вдруг заметно портиться. С северо-запада потянул ветер, который быстро усиливался. Вскоре пошел снег. Пришлось искать более надежный приют, если приютом можно назвать «местечко, защищенное от ветра». О своих первых впечатлениях во время этого похода И.Ф. Гриневецкий писал впоследствии: «Забившись плотно за камни и укутавшись в теплое платье, мы сидели, погрузясь в немое созерцание поистине величавых, угрюмо-диких красот окрестной природы. Пурга время от времени прерывалась, и тогда взору нашему открывались такие картины, которые неизгладимо и навеки запечатлелись в душе каждого из нас. Торжественно безмолвно в своем мрачном величии высились вдали, как уголь, черные вершины гор. Меж них и по долине, словно дым, клубясь и волнуясь, неслись грозные тучи. Кое-где на северных и западных склонах гор белели обширные снежные поляны. Желтовато-бледный свет луны, прорываясь сквозь тучи, бросал на горы и долины какие-то особые тени и придавал мрачному колориту ландшафта еще большую дикость и невыразимую угрюмость. Ни одного следа жизни, ни единого живого звука не было слышно, только свист снега в ущельях да зловещий шум поле­тевших на нас одна за другою снежных туч дополняли этот ужас картины и болезненно отзывались в душе» (Гриневецкий Л.Ф. Поперек Новой Земли, Изв. Рус. геогр. об-ва, 1883, вып. 4, с. 274) .

Лишь под утро путешественники забылись в коротком сне. Постелью им служили куски камня, а кровом - небо, которое было угрюмо и мрачно. На следующий день вслед за метелью наплыл туман. Студент Кривошея решил вернуться в Малые Кармакулы. Гриневецкий еще трое суток бродил по горам и, в конце концов, пришел к выводу, что в летнее время невозможно пересечь Новую Землю, по крайней мере, в том направлении, по которому он шел.

Гриневецкий возвратился в Малые Кармакулы, когда метеорологи и магнитологи заканчивали последние при­готовления к началу работ по программе Первого международного полярного года. 1 сентября 1882 г. присту­пили к правильным метеорологическим наблюдениям. Они включали ежечасные измерения температуры, давле­ния и влажности воздуха, наблюдения над силой и на­правлением ветра, формой и направлением движения облаков. Каждый час велись наблюдения над всеми эле­ментами земного магнетизма. При этом было отмечено необычайно большое число магнитных бурь.

На долю обитателей русской полярной станции на Новой Земле выпали тяжелые испытания. Трудности долгой полярной ночи были усилены частыми вьюгами. Порой ветер достигал такой ураганной силы, что наблюдатели, держась за леер, лишь ползком могли добираться до своих приборов. Не лучшим образом обстояло дело и с продовольствием. В феврале у зимовщиков кончилось свежее мясо. Надежды пополнить его запасы охотой не оправ­дались. Пришлось питаться консервами.

21 апреля 1883 г. на полярную станцию неожиданно приехал гость. То был ненец Ханец Вылка. Он вместе с товарищем жил вблизи устья реки Саввиной на восточном берегу Новой Земли. К концу зимы у ненцев иссякли запасы пороха. Надо было кому-то добираться до Малых Кармакул. Жребий выпал Ханецу Вылке. Он за неделю пересек пешком остров и разыскал зимовщиков. Его появление больше всех обрадовало Гриневецкого. Судьба преподнесла ему приятный сюрприз. Итак, на восточном берегу имеется человеческое жилье. Более того, рядом находится человек, который только что прошел с востока на запад через Новую Землю и который может стать его проводником. Гриневецкий решил немедленно вернуться к исполнению прошлогоднего замысла, от которого он никогда не отказывался. Всего два дня ему потребовалось на сборы. Вечером 24 апреля Гриневецкий в сопровожде­нии Прокопия Вылки и Ханеца Вылки покинул Малые Кармакулы. Все запасы, снаряжение и имущество были размещены на четырех нартах, запряженных 22 собаками. Он держал курс на Гусиный Нос. У зимовавшего здесь ненца Ивана Логгея он приобрел небольшой запас собачьего корма и направился на юго-восток. 27 апреля путешественники достигли гор в глубине острова. Здесь остановились на ночлег, за неимением палатки соорудив шалаш из трех нарт, накрытых брезентом. Едва начали готовить обед, как собаки подняли лай.

«Солнце заходило, и последние лучи его, падая на белые вершины невысоких гор, освещали их чрезвычайно мягким красновато-фиолетовым светом, - писал Гриневецкий. - Кое-где на буграх срывались снежные вихри. На вершине горы, шагах в 600 от нашего привала, стояла стройная фигура оленя: высоко подняв красивую голову, он пристально глядел в нашу сторону. Судя по небольшим рогам, это была самка. Невдалеке от нее, точно гоняясь за вихрями, прыгали и резвились два других оленя - вероятно, взрослые детеныши. Лишь только сорвется вихрь, как они тотчас же бросались за ним вслед, исчезали где-то в пропасти и через мгновение опять появлялись на другом бугре. Отсюда снова спускались уже навстречу ветру, подбегали к матери, на момент останав ливались и снова исчезали. Было что-то невыразимо прекрасное, глубоко поэтическое в этом ликовании, в этой дивной игре с вихрем» ( Гриневецкий Л.Ф. Поперек Новой Земли, Изв. Рус. геогр. об-ва, 1883, вып. 4, с. 279) .

Три дня пробирались путешественники по речным долинам и озерам, изредка пересекая горы. Собаки выбились из сил и нередко падали от усталости. Лапы их были изрезаны. Лишь 30 апреля удалось добыть корм и накормить досыта неимоверно голодных животных (собаки не ели ничего около 50 часов). В добавление к неизбежным путевым неприятностям вскоре выяснилось, что проводник Ханец Вылка заблудился. К тому же кончились дрова, и путешественникам пришлось есть сырое оленье мясо. У всех распухли лица, особенно губы, из-за того, что утоляли жажду снегом.

Гриневецкий был почти в отчаянии. Остановившись на ночлег, он решил утром отобрать самых сильных собак и на одной нарте добираться до Карского моря. Однако ему не пришлось прибегать к крайним мерам. Утром 2 мая в их лагерь пришел ненец Алексей Летков, товарищ Ханеца Вылки по зимовке на реке Саввиной. Итак, путешественники находились поблизости от берега Карского моря. Вскоре они увидели открытую воду с редкими ледяными полями. Два дня Гриневецкий провел в чуме гостеприимных ненцев. Они щедро снабдили его оленьим мясом, которое было погружено на трое нарт. 4 мая Гриневецкий и Прокопий Вылка вышли ни запад. Через пять дней они достигли Малых Кармакул, на которые в тот же вечер обрушился ураган.

Используя свои собственные наблюдения и наблюде­ния Пахтусова, Цивольки, Моисеева, Норденшельда, Тягина и других полярных исследователей, Гриневецкий пришел к выводу о том, что «внутренняя часть южного острова Новой Земли представляет сравнительно обширную равнину, окруженную с юга, запада, севера и северо-востока горами, а с юго-востока открытую к Карскому морю» (Гриневский Л.Ф. Поперек Новой Земли, Изв. Рус. геогр. об-ва, 1883, вып. 4, с. 290) .

Гриневецкий доставил на станцию запас свежей оле­нины, что очень поддержало наблюдателей в самый ответственный период зимовки. Заболеваний цингой удалось избежать. Экспедиция полностью выполнила программу научных наблюдений, которые она вела по 31 августа 1883 г. Цикл геофизических наблюдений был обработан и опубликован в двух томах. Труды русской полярной станции на Новой Земле были разосланы всем геофизи­ческим институтам и обсерваториям земного шара и стали достоянием мировой науки. В России они явились предметом тщательного изучения таких выдающихся геофизиков, как академики М.А. Рыкачев, Г.И. Вильд и Б.Б. Голицын.

Начиная с 1880 г. берега Новой Земли каждое лето дважды посещал пароход. Это создавало благоприятные условия для проведения сезонных исследований на Но­вой Земле, которую все чаще стали посещать не только отдельные ученые, но и небольшие экспедиции.

Новоземельская экспедиция 1896 года увенчалась выдающимися научными достижениями. «Наблюдения над самым полным солнечным затмением, против всякого ожидания, - писал Б.Б. Голицын, - были, как мы видели, очень удачны. Наблюдены все контакты, снято несколько весьма хороших и детальных фотографий короны, произведена полная и обстоятельная серия метеорологических наблюдений, преимущественно при помощи особо чувствительных самопишущих приборов ...».

В Малых Кармакулах экспедиция основала метеорологическую станцию, которую Главная физическая обсерватория снабдила первоклассными приборами. Эта станция представляла особый интерес для изучения атмосферных процессов в Арктике, так как являлась самой северной не только в России, но и «на всем земном шаре».

«Путешествие, предпринятое членами академической экспедиции внутрь Новой Земли, - писал Б.Б. Голицын, - послужило к расширению наших географических сведений о внутренности этого угрюмого острова. Экспедиция, удаляясь в глубь страны, посетила совершенно не исследованные до сих пор места. При этом внутри острова определены два новых астрономических пункта. Во время путешествия велась подробная маршрутная съемка по буссолям и шагомерам. Когда обстоятельства позволяли, производилась и фотограмметрическая съемка наиболее интересных мест».

(Голицын Б.Б., На Новой Земле …стр. 76-77).

Б.Б. Голицын создал капитальное исследование «О метеорологических наблюдениях на Новой Земле». В нем он рассмотрел геофизические измерения на этом острове на протяжении четырех столетий. Особое внимание ученый уделил метеорологическим и магнитным наблюдениям, которые производились Пахтусовым, Циволькой, Моисеевым, Норденшельдом, Тягиным, Андреевым и другими исследователями. Анализируя их измерения, Б.Б. Голицын использовал труды К.М. Бэра и Г.И. Вильда, в которых, как отмечалось, рассматривались только данные о температуре. Развивая положения своих предшественников, Б.Б. Голицын одновременно впервые дал анализ таких метеорологических элементов, как давление воздуха, направление, сила и повторяе­мость ветров, состояние облачности, температура почвы. Б.Б. Голицыну принадлежит честь постановки первых актинометрических наблюдений в Арктике.

Б.Б. Голицын, как и Ф.Н. Чернышев, наметил боль­шие задачи по изучению Новой Земли в естественноисторическом отношении. Решение ряда из них выпало на долю одного из самых замечательных исследователей Арктики - Владимира Александровича Русанова.

СЕРДЦА ПОДВИГ БЛАГОРОДНЫЙ

Эти слова из рылеевского стихотворения могут быть с полным основанием отнесены к представителю первого поколения русских социал-демократов, человеку необычайного таланта и мужества - В.А. Русанову. Его шесть путешествий в Арктику - одна из самых ярких и волнующих страниц в истории познания Севера России, и в особенности Новой Земли. В последнее время имя Русанова стало часто появляться на страницах газет и журналов, стремившихся раскрыть тайну гибели исследователя и его 10 спутников, отправившихся от берегов Новой Земли в плавание по Северному морскому пути. И, несмотря на то, что было сделано несколько интересных находок на островах Карского моря, свидетельствующих о пребывании там «Геркулеса», тайна не стала более прозрачной. Напротив, как это ни парадоксально, она стала еще более запутанной и противоречивой. За подсчетом найденных патронов на дальний план ушли великие дела Русанова, которые он совершил в Арктике.

Особое место в летописи познаний Новой Земли занимают пять его путешествий. Пять лет Русанов посвятил изучению Новой Земли, берега которой он обошел в продолжение двух навигаций.

В 1907 г. Русанов приехал на лето в Россию и, добравшись на пароходе до Новой Земли, несколько недель изучал геологические породы по берегам Маточкина Шара. Спустя год он пересек северный остров с востока на запад и с запада на восток, примерно в том районе, где С.А. Моисеев намеревался пробиться на восточную сторону Новой Земли. В 1909 г. Русанов предпринял плавание вдоль западных берегов острова, от Крестовой губы до полуострова Адмиралтейства. С этого времени его неразлучным спутником становится ненец Илья (Тыко) Вылка. Они вместе проплыли около 400 верст по Баренцеву морю на старой полусгнившей шлюпке. Это отважное путешествие продолжалось с 22 июля по 10 августа. Порой целыми сутками не выходили на берег, не пили чаю и не готовили обеда. Руки и ноги коченели от холода, негде было спастись от ледяных брызг волн. Не только нельзя было пристать к берегу, но приходилось держаться возможно мористее, чтобы не налететь на подводные камни, показывающиеся то здесь, то там из бурлящей воды. За­тем наплыл туман. Непроницаемой пеленой он окутал берега Новой Земли. Лишь по грохоту прибоя Русанов угадывал местонахождение. Все дальше в море уводил он шлюпку, боясь, что если она попадет в прибой, то от нее останутся одни щепки.

Наконец, утром 26 июля 1909 г. они увидели цель своего путешествия - полуостров Адмиралтейства. Разыскав небольшой залив с пологими берегами, Русанов решил остановиться для привала. Он так устал за время перехода, что тут же уснул на голых камнях, не имея сил снять промокшую одежду.

Вернувшись в Крестовую губу, он предпринял переход через Новую Землю к Незнаемому заливу в целях поисков пути для перехода русских промышленников с западной стороны острова на восточную, где в изобилии водился морской зверь. Русановым были выполнены большие геологические исследования, открыты ископаемые ледники, исправлены некоторые неточности прежних карт западного побережья Новой Земли на участке от Крестовой губы до полуострова Адмиралтейства. Кроме того, им было выбрано место для русского промыслового становища в Крестовой губе. Итоги своих исследований Русанов обобщил в нескольких научных статьях, частью опубликованных в Архангельске, частью в Париже. И в России и во Франции они были высоко оценены учеными.

«Недавно, - писал Русанов матери 30 апреля 1910 г., - представил через профессора свою статью об ископаемых ледниках во Французскую академию наук. Она была напечатана и показалась так интересна, что репортер одного из самых больших французских журналов, “Иллюстрацион”, попросил у меня разрешения напечатать содержание и фотографии. Было напечатано в № 2 (апрельском)».

Музей истории естественных наук в Париже представил Русанова к награде «Академическими пальмами» (Русанов В.А. Статьи, лекции, письма. Л., Изд-во Главсевморпути, 1945, с. 385) .

Новоземельская экспедиция 1909 г. с особой силой выявила «злосчастное положение наших северных морских богатств, которые открыто и беззастенчиво расхищались иностранцами» (ЦГИА, ф. 1284, оп. 658, д. 289, ч. 1, л. 2) .

Под нажимом буржуазии, заинтересованной в сохранении позиций русского капитализма на Севере, царское правительство 10 декабря 1909 г. издало закон, по которому полоса территориальных вод России была увеличена с 3 до 12 миль (21 км) от линии наибольшего отлива. Вопрос о выработке решительных мер по пресечению иностранных промыслов на Новой Земле был рассмотрен советом министров. Главной задачей на 1910 г. было признано «устранение возможности появления на Новой Земле иностранных поселений» (ЦГИА, ф. 1284, оп. 658, д. 289, ч. 1, л. 54) .

В 1910 г. в Крестовой губе было заложено первое русское промысловое становище на Новой Земле. Одновре­менно было решено отправить экспедицию для дальней­шего изучения западного побережья северного острова от полуострова Адмиралтейства до Архангельской губы.

В апреле 1910 г. Русанов получает деньги на приобретение инструментов, а в мае - предложение архангельских властей возглавить экспедицию. После выполнения официальной программы экспедиции Русанов планирует обойти на судне вокруг северного острова Новой Земли. Мысль о смерти не страшит Русанова. Не исключая возможности своей гибели, он обращается с просьбой к губернатору, чтобы тот воспитал сына Шурочку на казенный счет в гимназии.

Сдав экзамены, Русанов приезжает в Архангельск, где все хлопоты по организации экспедиции ложатся на его плечи. Вместе с ним в экспедицию отправляются студент-зоолог С.С. Иванов, штурман В.Е. Ремизов, который будет вести метеорологические наблюдения и определять астрономические пункты, препаратор С.С. Четыркин, участвовавший в экспедиции П.К. Козлова в Среднюю Азию, и горный инженер М.М. Кругловский.

Пяти тысяч рублей, отпущенных на экспедицию Глав­ным управлением земледелия и землеустройства, едва хватает на приобретение снаряжения и припасов. Денег на аренду судна не остается. Экспедицию выручает купец Д.Н. Масленников. Он предоставляет в распоряжение экспедиции моторно-парусную яхту (куттер) «Дмитрий Солунский». Судно это, выстроенное близ Архангельска, в селе Мудьюге, и стоившее 35 тыс. рублей, имело во­доизмещение 180 т и ход 6-7 узлов. Оно было снабжено дубовой обшивкой, увеличивавшей его прочность, а, сле­довательно, и сопротивляемость льду. Мотор куттера работал на керосине и имел мощность 50 л.с. «Дмитрием Солунским» командовал опытный помор Г.И. Поспелов.

11 июля 1910 г. Русанов пишет из Архангельска матери: «С нетерпением жду выхода в море. Льды меня ни чуточки не страшат, так как у меня великолепное большое судно, вполне приспособленное к полярным путешествиям, с дубовой обшивкой и очень прочной толстой основой ...

Я уверен в успехе и вместе со старым капитаном надеюсь подняться до крайней северной оконечности острова и обогнуть его весь» (Русанов В.А. Статьи, лекции, письма. Л., Изд-во Главсевморпути, 1945, с. 386) .

12 июля «Дмитрий Солунский» выбирает якорь и по­кидает Архангельск. Почти на сутки он задерживается в Удельном заводе, где берет груз бревен для строящегося промыслового Ольгинского поселка в Крестовой губе.

На следующий день в 5 часов утра судно отчаливает от завода и вечером достигает устья Северной Двины. У самого горизонта едва заметно виднеется освещенная лучами закатного солнца стена леса. Впереди открытое море.

В горле Белого моря, на западном берегу лежит снег, и на его фоне виднеется четырехмачтовое грузовое полуразбитое судно, по-видимому, наскочившее во время тумана на камни. «Особенно отчетливо выделяются на светлом фоне неба его нос, высоко приподнятый над водой, и наклонившиеся прямые высокие мачты; на одной, средней, мачте беспомощно треплется парус, словно разбитое крыло у раненой, умирающей птицы!» - отмечает Русанов в дневнике (Музей Арктики и Антарктики. Фонд Русанова, д. 1111, л. 3) .

А вдруг и «Дмитрия Солунского» ждет подобная участь? Ведь ему предстоит плавание в неисследованных водах, вблизи незнакомых северных берегов Новой Земли, где весьма вероятна встреча со льдами.

20 июля в 3 часа утра с вахты дают знать, что видны гористые берега Новой Земли, на которых белеет не ра­стаявший снег. Вечером «Дмитрий Солунский», не имевший возможности долго определиться из-за тумана, входит в пролив Маточкин Шар и бросает якорь напротив становища ненцев.

Обитатели поселка высыпают на улицу и салютуют экспедиции стрельбой из ружей. От берега отчаливает шлюпка, и, спустя несколько минут, на палубе появляется старый знакомый Русанова и его верный товарищ Илья Вылка, художник и топограф Новой Земли.

Владимир Александрович познакомился с ним в 1907 г., во время первой поездки на Новую Землю. Узнав, что Илья любит рисовать, он подарил ему бумагу и краски и обучил топографической съемке. Рисование и съемка почти не исследованных восточных берегов Новой Земли стали главным делом жизни этого замечательного ненца.

«Ежегодно подвигался он на собаках все дальше и дальше к северу, терпел лишения, голодал. Во время страшных зимних бурь целыми днями ему приходилось лежать под скалою, крепко прижавшись к камню, не смея встать, не смея повернуться, чтобы буря не оторвала его от земли и не унесла в море. В такие страшные дни гибли одна за другой его собаки. А без собак в ледяной пустыне - то же, что без верблюда в Сахаре. Бесконечное число раз рисковал Вылка своей жизнью для того только, чтобы узнать, какие заливы, горы и ледники скрыты в таинственной, манящей дали Крайнего Севера. Привязав к саням компас, согревая за пазухой закоченевшие руки, Вылка чертил карты во время самых сильных новоземельских морозов, при которых трескаются большие камни, а ртуть становится твердой как сталь», - так писал Русанов о своем самоотверженном товарище, оказавшем ему неоценимые услуги в исследовании Новой Земли (Музей Арктики и Антарктики. Фонд Русанова, д. 1111, л. 4) .

Вслед за Ильей Вылка на борт «Дмитрия Солунского» поднимаются жители становища Маточкин Шар. Среди них немало верных друзей Русанова, о которых он всегда говорил с глубокой признательностью.

Следующую остановку экспедиция делает в Крестовой губе, где Русанов посещает становище штабс-капитана Георгия Яковлевича Седова, обследующего этот район по заданию Гидрографического управления морского министерства. Так сходятся пути двух замечательных исследователей Арктики, впоследствии решившихся в один и тот же год на великие подвиги: один - достичь Северного полюса, другой - пройти на крохотном деревянном судне «Геркулес» Северным морским путем из Атлантического в Тихий океан.

Русанов сверяет свои хронометры с хронометрами Се­дова.

25 июля судно бросает якорь у полуострова Адмиралтейства, где в прошлом году закончились работы по ис­следованию и описанию западного побережья северного острова Новой Земли. Нынче предстоит продолжить эти работы дальше на север, до Архангельской губы.

Экспедиция долго задержалась в Крестовой губе, а еще раньше из-за противных ветров потеряла понапрасну много времени на переход до Маточкина Шара. Чтобы наверстать упущенное, Русанов решает поделить район обследования между своими спутниками. Капитану Поспелову, метеорологу Ремизову и зоологу Иванову он поручает заняться обследованием Архангельской губы. На долю горного инженера Кругловского и препаратора Четыркина достаются Панкратьевы острова. Сам Русанов намерен заняться описанием побережья от залива Норденшельда до Архангельской губы и, кроме того, совместно с Четыркиным и Кругловским осмотреть северный берег полуострова Адмиралтейства и Глазовой губы.

26-29 июля Русанов и его спутники занимаются опас­ными работами. Усталые, промокшие, они не вылезают из моторной лодки по 10-12 часов. К тому же мотор часто портится и мешает успешному ходу работ. В следующие два дня, несмотря на беспрестанный холодный дождь, Русанов обследует залив Норденшельда.

1 августа погода проясняется, выглядывает солнце. Путешественники продолжают свой путь к Архангельской губе, где их ждет «Дмитрий Солунский». Идут на веслах, так как мотор не работает.

Вблизи устья Зеленой реки шлюпка встречает плавучие льды. Они видны всюду, куда хватает глаз. При близком знакомстве оказывается, что это не морской лед. Все эти синие, зеленые, белые плавающие ледяные горы оторвались от соседнего ледника.

Льды задержали путешественников на два дня. Русанов не теряет времени понапрасну. Он обследует большой ледник, который называет именем известного полярного исследователя и гидрографа А.И. Вилькицкого.

Наконец, после полудня 4 августа путешественники покидают Зеленую реку и выходят в открытый океан. На другой день вблизи острова Вильяма Русанов открывает бухту с удивительно красивым ледником.

«Легким изгибом спускается он между гор и прозрачной голубой стеной висит над морем, - отмечает Руса­нов. - Время от времени ледяные утесы с шумом и брызгами падают в волны, и после каждого такого падения на ледяной отвесной стене появляется ярко-синяя свежая рана излома, а на воде - новая красивая ледяная гора» (Музей Арктики и Антарктики. Фонд Русанова, д. 1111, л. 22) .

6 августа плывут весь день и почти всю ночь. Путешественники коченеют от холода, особенно достается ногам. В довершение всего шлюпка налетает на льдину, но, к счастью, опасность миновала. На следующее утро достигают Архангельской губы.

«Чудный солнечный день, - пишет Русанов в своем дневнике. - На солнце +19°, но в воде только +6°. Тем не менее, все искупались. Чувствуется приятная свежесть после морского купания под 76° северной широты.

Южный берег Архангельской губы удивительно живо­писен. Море лениво шумит. Кругом громоздятся одна над другой, одна выше другой дикие, страшные скалы, Снизу они изъедены волнами, сверху расщеплены морозами. Большая круглая галька усыпает весь берег и хрустит под ногами ... На скалах в каждой расщелине, на каждом выступе ютятся птицы: веселые быстрокрылые люрики, большие, вытянувшиеся стоймя гагарки. На горных вершинах неподвижно сидят белые совы. В воздухе с прон­зительными криками кружатся чайки» (Музей Арктики и Антарктики. Фонд Русанова, д. 1111, л. 28) .

Солнечной благодатной погодой путешественникам приходится довольствоваться недолго. Ночью разыгрывается восточный ветер, который днем переходит в штормовой. Море с ревом и грохотом набрасывается на берег и уносит с собой котел готового горохового супа, оставив путешественников без горячего обеда.

На следующий день Русанов встречает судно «Дмитрий Солунский».

Обследованием Архангельской губы заканчивается официальная программа экспедиции. Она выполнена пол­ностью. Но Русанов и его товарищи не помышляют о возвращении в Архангельск. 12 августа «Дмитрий Солунский» выходит из губы в открытый океан и с попутным ветром берет курс на север.

Утром следующего дня судно настигает шторм. Убирают все паруса, за исключением одного, сильно зарифленного. «Дмитрий Солунский» то зарывается в волнах, то сильно накреняется, едва не черпая бортом воду.

Русанову очень хочется осмотреть Русскую гавань, но нельзя и думать подойти в такую бурю к скалистым неизвестным берегам.

Утром 15 августа «Дмитрий Солунский», подгоняемый сильным попутным ветром, достигает обрывистых и плоских, будто срезанных, Орланских островов. Попытка пристать между ними не приносит успеха: мешают сильное волнение, ветер и грозные подводные скалы, то здесь, то там появляющиеся среди волн. Судно уходит дальше от них и ложится в дрейф, чтобы провести гидрологические работы. Русанов берет пробы воды на различных горизонтах, от поверхности до дна, определяет ее состав и тем­пературу.

Затем «Дмитрий Солунский» снова приблизился к северной оконечности Новой Земли и отдал якорь в одном из заливов. Русанов немедленно съехал на берег. К немалому изумлению он увидел два сложенных из камней знака, какие встречал во многих местах западного побережья Новой Земли. Камни покрылись мхом и растрес­кались от морозов и влаги. Один из знаков уже начал разваливаться, другой превосходно сохранился. Возможно, их поставил Савва Лошкин или другой смелый полярный мореход, имени которого не сохранила история открытия и познания Арктики.

В районе мыса Желания путешественникам удалось обнаружить реликтовое озеро с пресной от тающих ледников водой. От моря, заливом которого оно было несколько столетий назад, озеро отделено широким невысоким перешейком. На берегах его лежал плавник, широко распространенный на побережье острова. Были и другие признаки понижения уровня моря. На высоте 30 м Русанов нашел морские валуны, лежавшие у подножия Зеленых скал. Морские раковины встречались на расстоянии 5-7 км от берега, куда при современном уровне моря не мог забросить их самый жестокий шторм.

Ночью подняли якорь, и «Дмитрий Солунский» направился вдоль восточного берега северного острова к югу. В Ледяной гавани экспедиция сделала остановку. Русанов посетил зимовье голландцев. Затем он поднялся на холм. С высоты он убедился, что путь к югу преграждали льды, занимавшие все Карское море от берегов до горизонта. Русанов предложил обойти их с востока. Капитан Г.И. Поспелов отдал команду сниматься с якоря. Но, пройдя 70 км, «Дмитрий Солунский» вынужден был повернуть назад к мысу Желания, так как поднялся сильный ветер со снегом и туманом.

Днем снова заштормило. У Русанова появилась надежда, что сильный западный ветер отгонит льды от берега и откроет путь на юг. Он уговорил капитана Поспелова еще раз попытаться пройти Карским морем до Маточкина Шара.

21 августа из Ледовитого океана пришел лед. Ледяные поля и обломки синих, прозрачных айсбергов плыли с северо-запада, из-за мыса Желания.

«Лед сплошным полукругом покрывает весь горизонт и постепенно надвигается на нас и, по-видимому, не оставляет нам никакого выхода», - отмечал Русанов в своем дневнике. Он поднял всех на ноги. Команда и члены экс­педиции дружно подняли якорь. Запустили мотор. Надо было спешить, чтобы выбраться из ледяного плена, иначе льды могли прижать судно к берегу и раздавить его.

По узкому, готовому всякую минуту сомкнуться каналу судно направилось к югу, держа курс на Маточкин Шар. Как ни опасно было идти Карским морем, Русанов предпочитал рисковать, чем отказаться от осуществления намеченной цели.

Экспедиция занималась глазомерной съемкой очертаний северо-восточного побережья, измеряла по лагу протяженность ледников, впервые положенных на карту. Русанов, совершив несколько походов в глубь Новой Земли, пришел к убеждению, что северо-восточная часть острова покрыта одним ледником.

Следующие два дня подробно и поэтично описаны Русановым в дневнике, который ныне хранится в Ленинграде, в Музее Арктики и Антарктики: «22 августа “Дмитрий Солунский” продолжает двигаться по каналу, образовавшемуся вдоль северо-восточного берега Новой Земли, благодаря тому, что стоявшими перед этим сильными западными ветрами немного отнесло от берегов лед. Канал иногда суживается до такой степени, что льдины касаются берега; это особенно часто случается у мысов, далеко выдающихся в море. Иногда же канал становится так широк, что льдины едва виднеются на горизонте; в среднем ширина канала около 6-7 километров. Из-за береговых террас выглядывают снеговые вершины.

За мысом Течения, там, где на карте берег обозначен пунктиром, начался огромный, растянувшийся на 50 километров ледник, вдоль которого “Дмитрий Солунский” шел от 12 часов дня до 9 часов вечера.

В 150 верстах к югу от мыса Желания, на 75°30' северной широты, характер льда изменился. Поверхность отдельных ледяных полей стала значительно большей, но толщина их сильно уменьшилась; по большей части они возвышались над водой лишь на несколько сантиметров, тогда как у северной оконечности Новой Земли лед поднимался над водой на высоту около одного метра в среднем. Такой лед должен сидеть на глубине около четырех- пяти метров, если не больше; но и на поверхности, и особенно на глубине лед очень неровный, сильно изрыты волнами и ударами льдин друг о друга. Местами между ледяными полями были рассеяны горы, достигавшие десятков метров в высоту и особенно в глубину. Все ледяные горы отламываются от ледников. Когда ледники погружаются в море, то с грохотом обрываются их ледяные утесы, и тогда разверзается глубокое море и на мгновение поглощает их. Широкие волны кругами несутся из клокочущей темной пучины. Каскады, фонтаны и струи воды бешено взлетают кверху. Белая водная пыль застилает небо и покрывает собою весь этот летящий, грохочущий хаос. Но когда книзу опустятся брызги и пена, то на воде появляются колеблющиеся новорожденные ледяные горы. Фантастически странные и бесконечно разнообразные по своим формам, они бывают то со всем белые, то зеленые, как бирюза, то прозрачные, ярко синие, как лазурь. На протяжении нескольких сотен верст, до самого Дальнего мыса, не было замечено ни одного залива, в котором можно было бы безопасно отстояться, если бы восточным ветром льды стало прижимать к берегу. Льда было так много, что невольно являлся вопрос: не заполнено ли им все Карское море?

23 августа судно идет по льду, который стал значи­тельно гуще и состоит в большом количестве из нагроможденных друг на друга торосов старого льда.

На берегу виднеется в тумане спускающийся к морю ледник. Штиль. В 3 часа ночи пришлось остановить чуть ли не сплошные сутки проработавший мотор, так как он слишком нагрелся и один из цилиндров перестал рабо­тать. Туман. Судно беспомощно стоит среди осколков мо­лодого прозрачного льда. Немного подальше по обе стороны судна белеют огромные круглые ледяные поля. Такие же ледяные поля видны и спереди, и сзади, со всех сторон. А вдали белый неподвижный лед сливается с се­рым и таким же неподвижным туманом.

Капитан уснул после двух бессонных суток, в течение которых он, кажется, ни на минуту не сомкнул глаз и все время оставался в бочке, привязанной к верхушке мачты, отыскивая дорогу между льдинами.

Так простояли до 6 часов утра, пока не охладился мотор и не проснулся капитан. Машина запыхтела. Заработал винт ...

Судно из почти сплошного льда выбралось на воду с плавающими ледяными полями и торосами. В 4 часа дня миновали мыс без названия, за которым начался ледник. В 6 часов 30 минут ледник окончился, подошли к Дальнему. Около 10 часов вечера солнце ушло за горизонт, и после чудного заката началась первая ночь с темным небом и звездами. Тихо. Господствуют мягкие светлые тона. Светло-сизые облака на краях позолочены сверкающими желтыми лучами заходящего солнца и золотой дорогой отражаются в светлом просторном море. Между белыми льдинами стаи тюленей высовывают свои круглые головы, высоко поднимаются над водой их черные туловища, с жадным любопытством глядят их черные глаза. И вдруг все звери сразу и в одно мгновение исчезают, оставляя за собой только дрожащие круги на зеркальной водной поверхности» (Музей Арктики и Антарктики. Фонд Русанова, д. 1111, л. 41-42) .

24 августа вблизи островов Пахтусова «Дмитрий Солунский» встретил неподвижный лед - припай. Путь к югу был отрезан. Судно легло в дрейф. Экспедиция занялась гидрологическими работами.

Тем временем западным ветром отжало лед от припая, появился узкий канал, и нужно было спешить просколь­знуть к югу на чистую воду. Поставили все паруса, мотор работал на всю мощность. Судно развило наиболь­ший ход. Мелкие льдины было некогда обходить. «Дмитрий Солунский» либо раскалывал, либо подминал их под себя, при этом судно вздрагивало, трещало, и, казалось, вот-вот разлетится его обшивка.

На чистой воде появился новый лед - шуга. За ночь он мог окрепнуть. И опять надо было спешить, пока не упущено время, в Маточкин Шар. Но, как назло, в полночь испортился мотор. С большими трудностями капи­тан Поспелов довел судно под парусами до залива Хромченко, где экспедиция сделала вынужденную остановку.

Пока механик и команда чинили мотор, Русанов с Ильей Вылка отправились в глубь острова. Они обнаружили, что полуостров Пять Пальцев неверно нанесен на карту и что в действительности вместо пролива Головнина существовал низкий перешеек.

Утром 26 августа мотор, наконец, был исправлен и на другой день «Дмитрий Солунский» после длительного пу тешествия во льдах Карского моря достиг Маточкина Шара. «Я хотел, - отмечал Русанов в дневнике, - продолжать обход вокруг Новой Земли и выйти Карскими Воротами, но это оказалось невозможным, так как керосин у нас был совсем на исходе, а машинного масла давно не было, и мы его заменили растопленным звериным салом, от которого машина быстро нагревалась и останавливалась».

Экспедиция Русанова не только способствовала за­креплению за Россией Новой Земли, но и обогатила науку. Кроме описания западного побережья северного острова Новой Земли, от полуострова Адмиралтейства до Архангельской губы, экспедиция частично обследовала северо-восточную оконечность Новой Земли и некоторые, не посещенные ни одним путешественником прибрежные и глубинные районы острова. Было открыто несколько новых мелких островов, проливов, заливов и бухт. Отдельные из них уже ранее были положены на карту художником и топографом Новой Земли Ильей Вылка. Экспедицией была составлена новая, более точная и подробная карта северного острова.

Постоянно велись метеорологические наблюдения. Большое внимание было уделено геологическим исследованиям. Экспедиция собрала обширную палеонтологическую коллекцию, сделала многочисленные наблюдения над современным состоянием и движением ледников, обнаружила доказательства понижения морского уровня на северной оконечности Новой Земли. Ботаническую коллекцию составили водоросли и лишайники, мхи и цветковые растения. Ряд материалов имел ценность для зоологии и морской биологии.

Когда было свободное время и погода благоприятствовала, Русанов и его спутники вели гидрологические наблюдения в Баренцевом море, у Горбовых островов, в районе Орланских островов, в Карском море, к востоку от мыса Желания и вблизи островов Пахтусова. Воды этих областей были совершенно не изучены. Наблюдения велись над прозрачностью, цветом и температурой воды. Кроме того, брались пробы на соленость и измерялись глубины. Экспедицией было обнаружено присутствие в районе мыса Желания теплых атлантических вод; это подтвердило предположение Русанова, что Гольфстрим огибает Новую Землю с севера.

Особый научный и практический интерес представляли наблюдения над скоростью и направлением течений, условиями проходимости льдов и зависимостью распределения льдов и их дрейфа от морских течений и ха­рактера господствующих местных ветров.

Экспедиция Русанова на «Дмитрии Солунском» заняла почетное место в истории полярного мореплавания. Она внесла большой вклад в изучение природы Арктики.

Возвратившись из плавания вокруг северного острова Новой Земли, Русанов издал отдельной книгой «Материалы по исследованию Новой Земли», где была опубликована и карта. При составлении книги Русанов обобщил топографические сведения, собранные им в течение последних четырех лет.

Картина гор и ледников на северном острове, нарисованная Русановым по сравнительно небольшому количеству фактически данных, касавшихся главным образом побережья, оказалась очень близкой и для внутрен­них частей Новой Земли. Очертания показанного на карте сплошного ледяного покрова почти совпадают с современными, основанными на результатах деятельности много­численных советских экспедиций. Кроме того, в статье «К топографии Новой Земли» Русановым было дано описание всех интересных в навигационном, промысловом и топографическом отношении мест. Заметки Русанова цитировались в лоциях на протяжении многих десятилетий и не утратили своего значения до нашего времени.

Опираясь на опыт плаваний Новоземельской экспедиции, в статье «К вопросу о Северном морском пути в Сибирь» Русанов с исключительной широтой и смелостью наметил пути изучения и освоения великой водной магистрали. На 25 лет вперед он предвосхитил идею ледово-гидрологических патрулей, организованных в середине 30-х годов Арктическим и Антарктическим институтом. Всего по материалам Новоземельской экспедиции 1910 г. Русановым было написано более 10 научных работ, часть из которых увидела свет после его гибели.

8 июля 1911 г. в Белушью губу, расположенную на южной оконечности Новой Земли, на буксире парохода «Королева Ольга» входит моторно-парусная лодка «Полярная», на которой Владимир Александрович намерен обойти южный остров. Лодка не велика. Ее водоизмещение составляет около 5 т, а мотор имеет мощность 5 л.с. Лодка так тесна, что на ней могут поместиться только члены экспедиции. Запасы погружены на парусный фансбот, который «Полярная» ведет за собой на буксире. В состав экспедиции кроме начальника Русанова входят Э.П. Тизенгаузен и Илья Вылка, только что приехавший из Москвы, где он учился живописи и грамоте. Команда «Полярной» состоит из двух матросов - Андрея Муханова и Александра Яшкова.

На экспедицию отпущены очень скудные средства (4000 рублей). Русанов даже не может позволить себе заказать для участников экспедиции новую верхнюю ненецкую одежду. Приходится довольствоваться старыми, вытертыми оленьими малицами и тюленьими пимами. Но нехватка денег не может остановить Русанова. Он намерен выполнить свою программу, даже если ради этого придется зазимовать на Новой Земле.

14 июля «Полярная» оставляет Белушью губу и направляется к югу. Первую остановку экспедиция делает на восточном берегу острова Междушарского и убеждается в полной неточности существующих карт, на которых линия этого берега пряма и проста, а в действительности она изрезана многочисленными заливами.

Утром следующего дня экспедиция поспешно трогается в путь. Ей предстоит выйти в открытое море и обо­гнуть Черный мыс, вблизи которого, судя по указаниям карты, существуют мели и подводные камни.

Ни Русанов, ни Вылка, ни их товарищи никогда не бывали у этих берегов. А карты не точны.

«Нелегко, - пишет Русанов, - было плыть у неизвестных и опасных берегов, у льдов и среди густого тумана. К тому же ветер нисколько не ослабел, несмотря на туман, и когда мы вышли в открытое море, то нас начало сильно покачивать, волна была небольшая, но мелкая и очень неприятная, особенно для фансбота, буксируемого за кормой “Полярной”. Чрезмерно перегруженный фансбот так сильно дергало, что переднее кольцо, ввинченное в его нос, и передняя лавочка были, в конце концов, вы­рваны. Мы боялись, что нам придется совсем проститься с этой прекрасной лодкой» (Русанов В.А. Статьи, лекции, письма. Л., Изд-во Главсевморпути, 1945, с. 162) .

Туманы и сильное волнение задерживают экспедицию на целую неделю в заливе Строганова. Эту невольную остановку Русанов использует для знакомства с юго-западными берегами Новой Земли. Он собирает небольшую коллекцию насекомых. Кроме того, Русанов находит старинный русский промысловый поселок, свидетельствующий, по его словам, о давнем владении русскими Новой Землей.

«На небольшом полуострове, оканчивающемся Черным мысом, образующим юго-западный конец Новой Земли, - пишет он в дневнике, - в безыменном, безвестном заливе я был привлечен тремя высокими, темными, наклоненными столбами; оказалось, это были кресты.

Страшные новоземельские бури уже давно сорвали их поперечные брусья, обломали верхушки и, как голодные звери, со всех сторон изгрызли дерево.

А жаль - на этом дереве были надписи, вырезанные большими, глубокими славянскими буквами. Но теперь уже не разобрать ни имен, ни чисел, ни лет. Бури и годы навсегда унесли с собою мрачную тайну этих надгробных крестов» (Русанов В.А. Статьи, лекции, письма. Л., Изд-во Главсевморпути, 1945, с. 165) .

Как только ветер несколько стихает, «Полярная» ос­тавляет свое убежище, чтобы продолжить путь к Петуховскому Шару. Плывут вблизи лишенных удобных за­ливчиков и бухт неприветливых скалистых берегов. В том же направлении ветром несет лед. Ставят все паруса и запускают мотор, чтобы поскорее избавиться от такого неприятного спутника.

Взлетая на зеленовато-синих прозрачных волнах и монотонно стуча мотором, «Полярная» спешит на восток и день и ночь, пользуясь белыми сумерками.

В течение нескольких дней Русанов, Тизенгаузен и Вылка обследуют Черную губу. Покинув ее, экспедиция впервые в этом году встречается с тяжелым полярным льдом, полосы которого занимают все пространство между Черной губой и Петуховским Шаром.

«Лед, - пишет Русанов в дневнике, - в среднем возвышался на 1 метр над водой и казался сильно изрытым и разрушенным волнами; многие льдины были нагромождены друг на друга. Подводное основание каждой льдины занимало гораздо большую площадь, чем белая надводная поверхность. Край льда представлял не вертикальную ли­нию свежего излома, а очень извилистую и длинную подводную линию продолжительного оттаивания и постепен­ного разрушения.

Двигаться среди такого льда было очень неудобно; нужно было вести судно с большим вниманием, а то легко было не заметить длинный подводный ледяной выступ и посадить на него судно» (Русанов В.А. Статьи, …, с. 166) .

«Полярная» с трудом лавирует между льдами. Если бы не штиль, они давно бы зажали моторку Русанова. Но благодаря полному безветрию экспедиция ночью 28 июля добирается до Петуховского Шара.

Отсюда «Полярная» переходит в залив Рейнеке, один из самых обширных на Новой Земле, о котором Илья Вылка сказал, что он велик, как море.

Экспедиция приступает к съемке и промеру глубин. «До нас, - пишет Русанов в дневнике, - никто не знал его истинной величины и очертания. Только вход этого залива был нанесен на карту, да и то неточно. Нанесение всего залива на карту значительно изменит конфигурацию южной оконечности острова и еще резче подчеркнет изрезанность береговой линии и простирание ее в северо-западном направлении» (Русанов В.А. Статьи, …, с. 177) .

На долю путешественников выпадает много неприятных неожиданностей, хлопот, приключений. То моторка садится на камни, и приходится терпеливо несколько часов ждать, чтобы прилив освободил их суденышко. То вдруг штормовой ветер настигает моторку у скалистых берегов, и экспедиция вынуждена несколько дней стоять на якорях под скалами, каждую минуту ожидая, что цепи не выдержат и «Полярная» разобьется о прибрежные камни. То вдруг в самую критическую минуту перестает работать мотор, и приходится его весь разбирать. При­чем однажды механик Александр Яшков так основательно загоняет поршень в цилиндр, что выбить его оттуда нет никакой возможности. Сначала для его извлечения используются стамески и ключи, затем геологические молотки и, наконец, полупудовая кувалда, которой, потра­тив всю ночь, виновник происшествия все-таки выбивает поршень. Утром пытаются пустить машину, но она отказывается работать. «Дело скверно, - отмечает Русанов в дневнике, - неужели из-за мотора мы не сможем продол­жать наш путь, не увидим Карского моря, не обогнем Новую Землю с юга?

Положим, официальная и обязательная часть програм­мы выполнена. Не только снят и обследован Петуховский Шар, но и залив Рейнеке. Однако меня это мало утешает. Я хочу во что бы то ни стало выполнить собственную программу: обойти с юга Новую Землю, обследовать восточное побережье, куда еще не ступала нога ни одного натуралиста, и Карским морем пройти в Маточкин Шар» (Русанов В.А. Статьи,…, с. 176) .

Между тем маленькую «Полярную», застигнутую штор­мом у неприветливых скалистых берегов, бьют расходившиеся волны. Ветер достигает 14 м в секунду. И если бы Русанов в Белушьей губе не захватил трехпудовый якорь и толстую якорную цепь, оставшиеся от разбитого судна, то море давным-давно выбросило бы «Полярную» на берег и члены экспедиции, вероятно пытаясь обсушиться, развели бы огонь из ее обломков.

За время стоянки у скалистых берегов мотор общими усилиями приводят в исправность. 10 августа экспедиция направляется к Карскому морю. Плавание это ярко и живо описано Русановым:

«При легком противном ветре, при ярком солнечном свете “Полярная” бодро рассекала мелкие волны, подхо­дя к Карским Воротам. Обрывистые берега южной оконечности Новой Земли в области Никольского Шара ме­стами достигают 80—100 м над уровнем моря, а местами спускаются очень низко и состоят частью из серых известняков, а частью окрашены в ярко-красный цвет. Погода прекрасная, легкая зыбь с востока. Солнце хотя и не особенно теплое, но ласковое. Нигде никаких признаков льда. В полдень прошли большой остров - Кусовую Землю, низменную, холмистую, с желто-зеленоватой поверхностью и обрывистыми темными сланцевыми берегами.

“Полярная” пробирается у северных берегов Карских Ворот, обходит многочисленные острова и мелкие проливы, проходит узким проливом, называемым Железными Воротами, где над водой нависли крутые, высокие скалы, и вступает в Карское море.

Впереди к востоку расстилалось сверкающее ласковое, слегка волнующееся и совершенно свободное ото льдов Карское море. Льды остались позади, к западу, у Саханихи.

В 6 часов вечера “Полярная” бросила якорь в Каменке, под крестом, поставленным Пахтусовым на месте его зимовки 1832—1833 гг. Этот большой восьмиконечный крест с обломившейся вершиной одиноко и сумрачно стоит на плоском низменном берегу над черным утесом. За крестом - развалины совсем сгнившей избы, в которой среди всяких лишений провел долгую полярную зиму этот замечательный исследователь Новой Земли со своими товарищами. Другой крест, поставленный над могилой спутников Пахтусова, уже повалился» (Русанов В.А. Статьи, …, с. 178-179) .

11 августа экспедиция пытается продолжать плавание, но встречный свежий ветер и большая волна вынуждают ее возвратиться в Каменку.

На следующий день при полном штиле «Полярная» выходит в открытое море. Мотор подозрительно тарахтит. Чем дальше, тем громче стук и оглушительнее выхлопы, которые затем переходят в отчаянный хрип. Мотор останавливается. Ставят паруса, но они безжизненно висят. Штиль. Только ночью потянул ветерок и надул паруса. Но надежда на них плохая: они сшиты на машинке и при достаточно сильном порыве ветра легко могут лопнуть по швам.

Пытаются зайти в речку Бутаковку, но она оказывается отделенной от моря косой. Запасы пресной воды иссякают. Никто не рассчитывал, что плавание будет столь продолжительным.

«Полярная» берет курс на север, к устью реки Саввиной, в надежде найти там убежище. Наконец, после дол­гих часов плавания моторка подходит к ней под парусами. Однако путешественники замечают, как через всю ширину устья при каждом набеге волны поднимается водяной зловещий гребень. Русанову ничего не остается, как продолжать плавание к северу.

Поздно ночью Русанов со своими спутниками добирается, наконец, до залива Абросимова.

В течение нескольких дней Русанов обследует его окрестности. То бродит среди фиолетовых сопок, которые изумительно красивой цепью тянутся в глубь острова, то находит ущелье с нависшими скалами. В нем звонко шумит и, разбиваясь о камни, искрится в лучах солнца маленький водопад, по краям которого зеленеют кусты мха. То наталкивается на выброшенный морем зеленый стеклянный шар - поплавок, употребляемый норвежскими рыбаками. Каким путем попал этот шар из Норвегии в Карское море? Только не через пролив Маточкин Шар, в котором господствуют лишь переменные приливо-отливные течения. И едва ли через Карские Ворота. Следова­тельно, его принесло течением, которое обходит Новую Землю с севера. Это новое доказательство его выводов, что у Карского берега Новой Земли течения направлены с севера на юг.

Вскоре Русанов пешком отправился к устью реки Саввиной. Здесь он делает ряд интересных наблюдений. У реки находит развалины старой промысловой избы, а вблизи ее - череп медведя и позвонок кита. Вскоре Владимир Александрович обнаруживает следы временных ненецких становищ - кружки щебня, который обычно ненцы насыпают вокруг своих чумов. Попадаются обрыв­ки оленьих шкур, изношенная одежда, платки.

В заливе Абросимова экспедиция проводит 12 дней. Последние шесть суток льет беспрерывный дождь, дует сильный северо-восточный ветер. Бездействие угнетает Русанова, и он решает продолжать плавание, однако попытка не увенчалась успехом: произошла авария фансбота, утонули оленьи рога, шкуры, сети и другие вещи. Лишь 25 августа «Полярная» выходит из залива Абросимова и ночью достигает залива Литке. В совершенной темноте Илья Вылка уверенно ведет суденышко в глубь залива, хотя его начальник предлагает не приближаться к берегам и дождаться рассвета в море. Вылка, ориентируясь по шуму прибоя, отыскивает тихую глубокую бухточку; в ней и укрывается «Полярная».

Когда Русанов обследовал окрестности залива Литке, снег под ним провалился в темный и глубокий грот. По дну его бежал родник, стены оказались отвесными, без единого выступа, и взобраться по ним вверх даже с помощью геологического молотка не было возможности. А наверху завывала вьюга. Было очевидно, что к тому времени, когда товарищи отправятся на поиски своего командира, она совершенно занесет его следы.

Привыкнув к темноте, Русанов заметил, что грот имеет заметный наклон, и решил идти в ту сторону, в ко­торую бежал ручей. В этом направлении было несколько светлее. Вскоре мрак немного рассеялся. Сделав несколько десятков шагов вперед, Русанов увидел дневной свет. Выход из грота преграждала ледяная стена с нависшими на ее карнизе сугробами. С помощью геологического молотка Русанов стал вырубать в ее стенке ступени. Поднимаясь все выше и выше, он добрался до ее края, затем пробил головой отверстие в снежном сугробе и, наконец, выбрался на свободу.

День за днем «Полярная» продвигается к северу. Экспедиция обследует заливы Шуберта, Брандта и Клокова, описывает их берега, нивелирует морские террасы, обследует горы. Чувствуется приближение зимы. И днем и ночью идет густой мокрый снег, затрудняя описные и разведочные работы.

Наконец, 8 сентября в 8 часов вечера «Полярная» отдает якорь у южного берега Маточкина Шара, вблизи остатков зимовья Федора Розмыслова. Таким образом, успешно осуществляется программа экспедиции, разработанная самим Русановым.

Исследования Русанова на Новой Земле явились важным этапом в борьбе России за упрочение своих позиций на этом острове: они предотвратили захват этой исконно русской территории иностранными государствами. Экспедиция Русанова явилась также важным вкладом в изучение Арктики, было собрано много ценных материалов по геологической истории и структуре Новой Земли. Трагическая смерть не позволила Русанову с достаточной полнотой описать свои геологические и палеонтологические коллекции, которые хранятся в Парижском университете. По мнению советских геологов, он не только наметил стройную концепцию геологической истории этого острова, но и дал прогнозы на поиски рудных месторождений. Его смелые выводы и гипотезы подтверждены современными геологическими изысканиями.

На протяжении многих столетий со дня открытия Новой Земли основными обладателями ее являлись русские промышленники, как в старину называли поморов, занимавшихся добычей зверя и рыбы на полярных островах и в арктических водах. Именно этим смелым и суровым людям обязаны своим спасением многочисленные отечественные и зарубежные экспедиции: вряд ли возвратились бы на родину голландцы, зимовавшие в 1596 - 1597 гг. в Ледяной гавани, и австрийцы, бросившие во льдах свой «Теттгоф», и больной Розмыслов со своими полуживыми спутниками, и Петр Пахтусов, судно которого было раздавлено льдами.

Вечную признательность потомков заслужили безымянные первопроходцы Новой Земли. Но многие имена история сохранила. Дела таких ее исследователей, как Виллем Баренц, Петр Пахтусов и Владимир Русанов, принадлежат к числу самых ярких страниц летописи познания Арктики

Издавна россияне рассматривали Новую Землю как ключ к Северному морскому пути. Не случайно, что с проектом исследования Новой Земли ученые и моряки связывали мечты о новом освоении забытых морских путей к сибирским рекам и к Берингову проливу. Замечательно, что именно один из самых ревностных исследователей Новой Земли, Владимир Александрович Русанов наметил пути изучения и освоения национальных морских путей через ледовитые моря. Разработанная им программа изучения Арктики нашла воплощение в пер­вых мероприятиях Советского государства по освоению Русского Севера. Русанов был первым ученым, который обошел все берега Новой Земли и составил самую достоверную карту этого двойного острова. Экспедициями Русанова и путешествиями Г.Я. Седова завершается эпоха открытий и первых исследований Новой Земли.

НОВОСТИ ФОРУМА Рыцари теории эфира

10.11.2021 - 12:37: ПЕРСОНАЛИИ - Personalias -> WHO IS WHO - КТО ЕСТЬ КТО - Карим_Хайдаров. 10.11.2021 - 12:36: СОВЕСТЬ - Conscience -> РАСЧЕЛОВЕЧИВАНИЕ ЧЕЛОВЕКА. КОМУ ЭТО НАДО? - Карим_Хайдаров. 10.11.2021 - 12:36: ВОСПИТАНИЕ, ПРОСВЕЩЕНИЕ, ОБРАЗОВАНИЕ - Upbringing, Inlightening, Education -> Просвещение от д.м.н. Александра Алексеевича Редько - Карим_Хайдаров. 10.11.2021 - 12:35: ЭКОЛОГИЯ - Ecology -> Биологическая безопасность населения - Карим_Хайдаров. 10.11.2021 - 12:34: ВОЙНА, ПОЛИТИКА И НАУКА - War, Politics and Science -> Проблема государственного терроризма - Карим_Хайдаров. 10.11.2021 - 12:34: ВОЙНА, ПОЛИТИКА И НАУКА - War, Politics and Science -> ПРАВОСУДИЯ.НЕТ - Карим_Хайдаров. 10.11.2021 - 12:34: ВОСПИТАНИЕ, ПРОСВЕЩЕНИЕ, ОБРАЗОВАНИЕ - Upbringing, Inlightening, Education -> Просвещение от Вадима Глогера, США - Карим_Хайдаров. 10.11.2021 - 09:18: НОВЫЕ ТЕХНОЛОГИИ - New Technologies -> Волновая генетика Петра Гаряева, 5G-контроль и управление - Карим_Хайдаров. 10.11.2021 - 09:18: ЭКОЛОГИЯ - Ecology -> ЭКОЛОГИЯ ДЛЯ ВСЕХ - Карим_Хайдаров. 10.11.2021 - 09:16: ЭКОЛОГИЯ - Ecology -> ПРОБЛЕМЫ МЕДИЦИНЫ - Карим_Хайдаров. 10.11.2021 - 09:15: ВОСПИТАНИЕ, ПРОСВЕЩЕНИЕ, ОБРАЗОВАНИЕ - Upbringing, Inlightening, Education -> Просвещение от Екатерины Коваленко - Карим_Хайдаров. 10.11.2021 - 09:13: ВОСПИТАНИЕ, ПРОСВЕЩЕНИЕ, ОБРАЗОВАНИЕ - Upbringing, Inlightening, Education -> Просвещение от Вильгельма Варкентина - Карим_Хайдаров.